Эд Макбейн - Смерть по ходу пьесы

«Romance» 1995, перевод О. Степашкиной

Посвящается моему сыну и невестке, Марку Хантеру и Лизе Блох-Морэндж Хантер.

Город, описанный в этой книге, выдуман. Все люди и все места вымышлены. Одна лишь будничная работа полицейских соответствует реально существующим способам ведения расследования.

Клинг отправился звонить на улицу. Ему не хотелось получать отказ, сидя в набитой народом дежурке, не хотелось становиться посмешищем для людей, вместе с которыми он работал и от которых частенько зависела его жизнь. Он вообще не хотел звонить из участка. Конечно, на каждом этаже висел телефон-автомат, но полицейский участок — все равно что маленький городишко. Слухи расползаются в мгновение ока. Берт не хотел, чтобы кто-нибудь из коллег услышал, как он бормочет извинения, получив от ворот поворот. А его преследовало предчувствие, что именно это его и ждет.

Потому-то он и стоял в квартале от полицейского участка, прячась от проливного дождя под синим пластиковым козырьком телефона-автомата, и набирал номер, который получил от дежурного. Номер был нацарапан на клочке бумаги и успел промокнуть под дождем. Клинг считал гудки. Один, два, три, четыре, пять — он уже подумал, что ее нет дома, — шесть, семь...

— Алло?

Ее голос застал Клинга врасплох.

— Алло, Шарон? — спросил он. — Доктор Кук?

— Простите, кто это?

Голос Шарон был резким, и в нем слышалось нетерпение. За стенами будки лил дождь. «Вешай трубку, дурень», — подумал Клинг.

— Это Берт Клинг, — ответил он.

— Кто-кто?

В ее голосе по-прежнему звучали резкие нотки, но теперь к ним добавилось замешательство.

— Детектив Берт Клинг, — повторил он. — Мы... э-э... встречались в больнице.

— В больнице?

— Да, в начале этой недели. Когда туда привезли раненую женщину-полицейского. Джорджию Моубри.

— Да, и что?

Наверное, пытается вспомнить, кто он такой. А он-то считал это незабываемой встречей, которая должна запомниться надолго.

— Я был вместе с детективом Берк, — сказал Клинг, готовый уже сдаться и отказаться от своего намерения. — Такая рыжеволосая женщина. Она была с Джорджией, когда...

— Ах да, теперь припоминаю. Как ваши дела?

— Спасибо, хорошо, — ответил Клинг и поспешно добавил: — Я звоню, чтобы сказать вам, что я разделяю вашу скорбь о Джорджии.

— Вы очень добры.

— Я понимаю, что мне следовало бы позвонить раньше...

— Нет-нет, я ценю ваше сочувствие.

— Но мы сейчас расследуем очень сложное дело...

— Я вполне вас понимаю.

Джорджия Моубри умерла во вторник вечером. А сейчас была суббота. Хотела бы она знать, что все это значит. Телефонный звонок застал Шарин за чтением газет. Она читала о вчерашних беспорядках в парке. О столкновении, произошедшем между черными и белыми. Черные и белые стреляли друг в друга, убивали друг друга.

— Ну... э-э... я знаю, как иногда тяжело переносятся такие потери, — сказал Клинг. — И я... просто счел нужным выразить вам свои... э-э... соболезнования.

— Спасибо, — ответила Шарин.

В трубке воцарилась тишина.

Потом последовало:

— Э-э... Шарон...

— Между прочим, меня зовут Шарин, — сказала она.

— А я что сказал?

— Вы сказали «Шарон».

— Ну да, правильно.

— Но меня зовут Шарин.

— Я знаю, — промямлил Клинг, окончательно смутившись.

— Через "и", а не через "о", — сказала она.

— А, ну да, — пробормотал Клинг. — Правильно. Спасибо. Прошу прощения. Конечно, Шарин.

— Что там у вас такое? — спросила она.

— Вы о чем?

— Что за звуки слышны в трубке?

— Звуки? А, это, должно быть, дождь.

— Дождь? Где вы находитесь?

— Я звоню с улицы.

— Из телефонной будки?

— Ну, на самом деле это не будка, здесь просто такой небольшой навес. Вам слышно, как дождь барабанит по пластику.

— И вы стоите под дождем?

— Ну, вроде того.

— А что случилось с телефоном в дежурке?

— С ним все в порядке. Но...

Шарин ждала.

— Я... я не хотел, чтобы меня кто-нибудь слышал.

— Но почему?

— Потому что я... я не знал, как вы к этому отнесетесь.

— К чему — этому?

— К моему... приглашению пообедать вместе со мной.

Молчание.

— Шарин?

— Да?

— Вы ведь заместитель главврача, — сказал Клинг. — Вы выше меня по служебному положению.

Шарин удивленно моргнула.

— Я думал, что это может оказаться препятствием. Потому что я всего лишь детектив третьего класса.

— Понятно.

И никакого упоминания о его светлых волосах или о ее темной коже.

Тишина.

— Это правда?

Она никогда в жизни не встречалась с белым мужчиной.

— Что — правда? — спросила Шарин.

— Это действительно может оказаться препятствием? Ну, ваше звание?

— Нет.

«Но как насчет другого? — хотелось спросить ей. — Как насчет того, что черные и белые убивают друг друга прямо посреди города? Что вы скажете об этом, детектив Клинг?»

— Сегодня дождливый день, — проронил Берт. — Я подумал, что было бы неплохо пообедать и сходить в кино.

«Вместе с белым мужчиной, — подумала Шарин. — Вот бы сказать матери, что я иду на свидание с белым мужчиной. Моей матери, которая, ползая на коленях, драила полы в кабинетах белых мужчин».

— Я освобожусь в четыре, — сказал Клинг. — Я могу съездить домой, побриться, переодеться и к шести заехать за вами.

«Ты слышишь, мама? Белый мужчина хочет заехать за мной к шести. Он приглашает меня на обед и в кино».

— Если, конечно, у вас нет каких-нибудь других планов, — поправился Клинг.

— Вы на самом деле стоите под дождем? — спросила Шарин.

— Ну да, — ответил Клинг. — Ну так как?

— Что как?

— У вас есть другие планы?

— Нет. Но...

«Надо сменить тему, — подумала Шарин. — Поставить вопрос ребром. Спросить у него, помнит ли он, что я чернокожая. Сказать, что я никогда не встречалась с белым мужчиной. Сказать, что от такой новости моя мать подскочила бы до потолка. Сказать, что я вовсе не собираюсь усложнять себе жизнь подобным образом, сказать ему...»

— Ну так как, вы... вас это не интересует? — спросил Клинг. — Сходить в кино и пообедать.

— Почему вам этого захотелось? — в лоб спросила Шарин.

На мгновение Клинг заколебался. Она прямо-таки увидела, как он стоит под дождем, обдумывая вопрос.

— Ну, я подумал, что, возможно, нам будет приятно провести время вместе, вот и все.

Шарин явственно представила, как он пожимает плечами. Он звонит с улицы, потому что не хочет, чтобы кто-нибудь из сослуживцев услышал, как он получит отказ из-за того, что он ниже по званию. Здесь не имело значения, кто черный, а кто белый, здесь были детектив третьего класса и заместитель главного врача полицейского управления. До чего же все просто. Шарин едва не улыбнулась.