Джон Макдональд - Смерть в пурпуровом краю

Кожаная сумка оставалась на стуле вместе с курткой и ковбойской шляпой. В сумке лежало восемьдесят девять долларов, восемьдесят из них я забрал. Спрятав бутылку в чемоданчик, вышел за дверь и, набрав полную грудь воздуха, побежал по дороге вниз. Остановился только после первого поворота. Закуривая сигарету, заметил, как трясутся руки. А потом уже спокойно зашагал вниз.

Когда я перелезал через свалившуюся глыбу, мне пришла в голову сумасбродная идея поискать под скалами ее белую машину. Присев на корточки, заглянул с обрыва — ничего. На дороге под гравием никаких следов, одна выжженная до камня земля. И все же я заметил, где машина подалась назад, развернулась и отъехала. Помнится, ключи она оставила. А зачем ей их было брать? Километрах в трех-четырех внизу, под холмом, были старые ворота, которые я сам открыл и закрыл, когда она проехала.

Интересно, шум отъезжающей машины, который мне послышался, производила ее белая «альпина»? Потом меня осенило. Оставив чемоданчик на дороге, я вскарабкался вверх по скалистому холму, откуда сорвалась глыба. Мне хватило пяти минут, чтобы обнаружить то место — обожженную, почерневшую скалу и слабый запах взрывчатки. Кому-то было достаточно расширить природную трещину, сунуть туда несколько шашек и своротить многотонную глыбу на дорогу. Зачем? Чтобы заставить ее бросить там машину и дальше пройти пешком? Зачем? Чтобы кто-то мог забрать ее «альпину»? Опять-таки — зачем?

Не найдя ответов, я поднял чемоданчик и стал спускаться дальше с холма. Какая-то особая жестокость — убить вызывающе красивую, полную жизни женщину. Как-то не умещается в сознании, что такие тоже умирают. Никто и не помышляет, что эта нежная плоть, трепетность и обольстительная оболочка могут превратиться в ничто.

Однако она была мертва и останется мертвой навеки. Так что я все усилия сосредоточил на том, чтобы придумать какое-нибудь разумное и правдоподобное объяснение. Пройдя через старые ворота, я оказался на узкой дороге, покрытой старым, покореженным асфальтом, которая, похоже, была заброшена. Я вернулся к дороге, по которой мы с ней приехали. Вероятно, придется пройти километра три, а то и больше. Я надеялся на попутную, но четыре машины, нагнавшие меня, промчались с такой скоростью, что я даже не разглядел водителей.

В конце концов я вышел к перекрестку с запыленной бензоколонкой, закусочной, окруженной развалюхами, когда-то считавшимися машинами. На стуле возле бензоколонки подремывал паренек. Я не стал нарушать его послеобеденную сиесту.

Я зашел в закусочную. Могучая юная девица в грязном зеленом джемпере сидела за столом, поглощенная разглядыванием иллюстрированного журнала. Услышав скрип двери, она неохотно поднялась, продемонстрировав огромный бюст.

— Мне нужно позвонить.

Не отвечая, она снова села.

— Как называется это место? Как мне его назвать, чтоб сюда подъехали?

— Закусочная Гарри на Котон-Корнерс.

Отыскав монету, я посмотрел на первую страницу справочника. Срочный вызов полиции — 911.

— Канцелярия шерифа. Его заместитель Лондон.

— Я нахожусь в закусочной Гарри на Котон-Корнерс. Хочу сообщить о стрельбе и угоне машины.

— Это случилось там?

— Нет, я покажу где.

— Ваше имя?

— Макги. Тревис Макги. — За спиной я чувствовал сдерживаемое дыхание девицы.

— Минут через десять придет машина. Ждите нас на месте. Вы можете описать украденную машину?

— Белая «альпина». Номер местный.

— Знаете его?

— Нет.

— Кто ее угнал?

— Не имею представления.

— Где это произошло?

— На холме километрах в десяти отсюда. Сюда я добрался пешком, значит, случилось это больше часа назад, может, даже два часа.

— Кто ранен?

— Жена Джаспера Йомена. Она мертва.

— Миссис Йомен! Черт возьми! Ждите.

Я положил трубку. Рослая девица с изумлением таращилась на меня.

— Ничего себе! Надо же! Принесли вас черти!

— Как насчет кока-колы?

— Еще бы! Идите сюда. А что случилось-то? Кто ее застрелил?

— Вы ее знаете?

— А кто тут ее не знает? Заправлялась здесь. Ее старику принадлежит половина округа Эсмерелда. Вот она и задирала нос. Кто это сделал?

— Будет лучше, если вопросы станет задавать полиция.

— Вы все видели? Собственными глазами?

— Не забудьте про лед, пожалуйста.

Грохнув передо мной стаканом, она выскочила. Послышался поток слов, обрушенных на дремлющего парня, и оба вошли внутрь. Паренек был моложе, чем мне показалось, — высушенный дочерна, гибкий, как ящерица. Посмотрел на меня, словно я только что сморозил глупую шутку.

— Значит, вы говорите, эта кобыла откинула копыта?

Господи, как они были рады, как их взбудоражило вдохновляющее сообщение, что смерть может застигнуть и тех — наверху, молния может ударить и в могучее дерево. Оба по-детски благодарно смотрели на меня, словно я купил им конфетку, и мне оставалось кивком подтвердить — да, действительно умерла.

— Вы не здешний, — объявил парень. — Она была дочерью старого Кэба Фокса. Мой папочка когда-то у него работал. Кэб женился, когда ему было за тридцать. Она была его единственным ребенком, но голову даю наотрез, что здесь в наших краях и сейчас проживает не меньше сорока уже взрослых потомков с его голубыми глазами, и то если не считать мексиканцев. Кэб балдел от мексиканок, хорошо знал их язык. Кэб и Джас Йомен были в одной упряжке. Когда Джас женился на его дочке, папочка мне сказал, что Кэб обязательно ворочается в гробу, так что трава на могиле вянет. Кто ее убил, мистер?

— Я ведь не здешний.

Снаружи послышался шум подъехавшей машины, и слабо вякнула сирена.

Мы вышли навстречу. Это был светло-голубой седан с непонятным значком на дверце. Из него вышли двое в выцветшей форме цвета хаки, в широкополых шляпах, опоясанные ремнями с оружием, с серебряными значками, — вся бутафория налицо. В деревнях, где проживают пенсионеры, такие старые идиоты из Огайо носят еще штаны типа «Маршалл Далон» и специально хмурятся на горячем солнышке, чтобы вокруг глаз появились характерные морщины.

— Привет, Эрни, — сказал самый рослый.

— Привет, Гомер. Хай, Дейв.

Гомер, сунув руки за пояс и мотнув головой в мою сторону, спросил:

— Этот звонил по телефону? Ты слышал? Сестричка тоже?

— Ну да. Если он не трепло…

— Эрни, вы оба, конечно, можете кинуться к телефону и получить от газет или телевидения долларов десять, а то и двадцать. Только потом, уверен, расстанетесь с лицензией на это заведение. И уж никогда больше не сможете иметь вывеску. А окружная инспекция установит, что гриль у вас грязный и стаканы тоже. Да и весь этот хлам вокруг не радует глаз.

— Гомер, если ты хочешь, чтобы мы держали язык за зубами, то так и скажи.