Ричард Сэйл - Обитель зла

— Старина Энди пытался меня убить, — перебил Джоуи Дет. Его голос не выражал никаких эмоций. — Я не ношу оружия и никогда никого не убивал, мистер Кардиган. Наверное, вы это знаете. Две банды сильно меня ненавидели. Они получили информацию о том, что я собираюсь встречаться с Барни Нассером. Может, Барни не был уверен в Лу Рандсе. Может, он считал, что Рандс его подставляет. Барни решил его прикончить — и проиграл. Рандс хотел взять меня, поэтому попытался меня подставить. Но я сорвался с крючка. Бесс проявляла осторожность — она давала мне шанс остаться в стороне. По крайней мере, я так понимаю это дело. Чарли использовал ее для алиби, но она надеялась уладить вопрос с Гилом. Она сказала мне, что видела его. Бесс не послала меня через черный ход, и Гил застрелил ее. Именно это я и хотел узнать — и хотел избавиться от ее убийцы. Но я думаю…

Он замолчал. Ненадолго воцарилась тишина.

— Малыш отходит от дел, лейтенант Кардиган, — заговорил Берман. — Я знаю, когда они на самом деле отходят от дел. Это чувствуется.

— Это гнусное занятие, — сказал Джоуи Дет в третий раз.

Кардиган вздохнул, кивнул, затем поднял телефонную трубку и сказал усталым голосом:

— Соедините меня, пожалуйста, с кабинетом окружного прокурора. Да, это важно. Это о парне но фамилии Дет.

Карлтон Стивенс Монтеньи (1892–1948), плодовитый автор раннего периода развития макулатурных журналов, с особым удовольствием делал своими героями преступников. Печатали его разные журналы, но пика популярности он достиг публикациями в «Черной маске», начиная с мая 1920 года и вплоть до октября 1939–го. Посвящались его вещи всевозможным мошенникам, в числе которых графиня д'Иль, похитившая жемчужное ожерелье в «Шоке для графини», Монаган, вор и взломщик, и Райдер Лотт, изобретатель «идеального преступления».

Из его персонажей наиболее известен международный похититель драгоценных камней капитан Валентайн, дебютировавший в «Черной маске» 1 сентября 1923 года в рассказе «Люкс седьмого этажа» и затем появлявшийся там же еще девять раз в течение двух лет, в последний раз в «Жребии судьбы» в июльском выпуске 1925 года. Протагонист повести «Луна в золоте» (1936) — также «благородный жулик», бовиван Валентайн, сопровождаемый на редкость сообразительным слугой-китайцем Тимом, в Париже «положивший глаз» на крупнейшую в мире коллекцию опалов.

Монтеньи под псевдонимом Роберт Уоллес писал также для серии «Детектив-призрак».

«Идеальное преступление» впервые появилось в июльском номере «Черной маски» за 1920 год.

За столом в забегаловке с видом на реку сидели двое. Один высокий, темноволосый, худощавый. Лицо у него — ну вылитый гангстер или мошенник. Волевая, зловещая физиономия. Глаза мелкие, посажены близко к ястребиному крючковатому носу. Рот вялый, слабый, но нижняя челюсть квадратная. Второй тоже высок, однако блондин. Широкоплечий, судя по виду — пышущий здоровьем, моложавый, даже, скорее, молодой. Смахивает на стивидора или портового купца. И десяти минут не прошло с момента, как эти двое встретились впервые.

Брюнет рассеянным жестом извлек из кармана маленькую круглую коробочку, неспешно открыл, запустил в нее большой и указательный пальцы, вытащил щепотку белого порошка. Поднес пальцы к ноздре и с силой втянул ею воздух, предварительно зажав другую ноздрю.

Все так же рассеянно он перевел взгляд на блондина с любопытством за ним наблюдающего.

— Хочешь шагнуть в пургу, друг?

— Наркотик? — поинтересовался блондин.

Глаза брюнета засверкали.

— Частицы счастья. Не хочешь? Нет? Что ж, мне больше останется. Как тебя звать-то, друг?

Блондин опустил на стол бокал безалкогольного пива.

— Клюг. Мартин Клюг.

Брюнет кивнул.

— Мартин Клюг, говоришь? Знавал я одного Клюга. И был он медвежатником, то есть специалистом по выдуванию содержимого из сейфов. Мотал срок в Джоплине, а повязали его в Чи. Старый, брюзгливый, лопоухий. Не папаша тебе?

— Нет, — отрезал блондин. — Не папаша. Мой отец был честным человеком.

— Это подразумевает, что и сын таков, а? Яблоко там от яблони… Давай-ка погадаем, кто же ты таков.

Он склонил голову к плечу и смерил собеседника взглядом.

— Чтоб в карман нырять или там карман взрезать, ты чересчур велик и неповоротлив. Для мошенника у тебя воображение слабовато. Лапы у тебя огромные, неуклюжий, скорости не хватает. Так куда тебя приткнуть? Ага, вижу я, на твоих копытах — ржавчина и пятна соли. И посему зачисляю тебя в речные крысы. Стало быть, грузами промышляешь по мелочам. Угадал?

Блондин слегка усмехнулся.

— Более или менее. А ты? Чем промышляешь?

Брюнет выпятил подбородок.

— Я? Я, братец, Лотт. Райдер Лотт. Не слыхал? Изобретатель. Автор изобретения. И автор книги. Я изобрел идеальное преступление. Безукоризненное преступление. То есть, чтоб тебе понятнее было, я открыл, как совершить преступление и не угодить за решетку. И книжечку написал, которую как-нибудь напечатаю. Учебник-самоучитель. Теперь тебе понятно?

— Не понятно.

Лотт назидательно поднял палец.

— Тогда слушай. Все эти ученые-криминологи твердят, что невозможно, мол, так нагадить, чтобы кучи не оставить. Великий Случай мотает туда-сюда и восстанавливает равновесие. Баланс называется, по-научному. Что бы ты ни натворил, так они говорят, что-нибудь всегда оставишь, наследишь. Отпечаток пальца, каплю крови, соплю, волос, окурок, нитку с пиджака — что-нибудь, в общем. Это тебе понятно?

Клюг кивнул.

Лотт почесал правую щеку.

— Я с ними не согласен. Безукоризненный преступник вовсе не должен оставлять после себя следов. Закон Случая выравнивает шансы. Но не обязан преступник снабжать копов следами. Все, что ему нужно сделать, — это…

В этот момент в бар вошла девица и уселась за столик. Грубоватая девица, вульгарная, однако сочная, манящая. Одета не ахти, и запах от нее… будто капусты квашеной. Пыльная шляпа какая-то, фасонистая, но помятая, зато волосы под шляпой густые, бронзовые. Глаза коровьи, карие, кожа коровьего молока, белая, губы яркие. Чисто кораллы. При девице черная атласная сумка да вытертые грязноватые перчатки из белой замши.

— Кого я вижу! — громогласно удивился Лотт. — С нами прекрасная Беатриче, дочка ключника-кондуктора. Где тебя бесы носили, Беатриче? Месяца полтора тебя не видел.

Клюг заметил, что девица скривила губы в усмешке.

— Какая я тебе Беатри…! Да и знать я тебя не знаю, никогда не видала.

Лотт хохотнул.

— Это твоя беда, Беатриче, а не моя. Познакомься с моим другом, мистером Мартином Клюгом. Он вроде парень неплохой, несмотря на имя. Но вот не дедом занимается. Тратит молодость свою впустую, тырит грузы с грузовозов. Глупость, правда? А вот ежели он однажды ровно в полдень, когда банковские копы засядут чаи распивать, подойдет к кассиру, к окошечку, да сунет в окошечко пушку, да вынет оттуда толстушечку, пачку баксиков…