Рэймонд Чандлер - Женщина в озере

Кингсли продолжал:

— Я не хотел с ней говорить. Она тоже не хотела со мной говорить. Я не хотел ее видеть. Я думаю, нет сомнений, что это она застрелила Лэвери.

Уэббер, по-видимому, совершенно в этом уверен.

— Это ничего не означает, — возразил я. — Что он говорит и что думает — далеко не одно и то же. Итак, она позвонила вторично. Когда?

— Было уже около половины седьмого, — сказал Кингсли. — Мы сидели в конторе и ждали ее звонка, — он повернулся к девушке. — Рассказывайте дальше вы…

— Я сняла трубку в кабинете мистера Кингсли. Мистер Кингсли сидел рядом, но в разговоре не участвовал. Она потребовала, чтобы ей принесли денег в этот «Павлиний погребок», и спросила, кто это сделает.

— У нее был испуганный голос?

— Ничуть! Она была абсолютно спокойна и холодна, я бы сказала, холодна как лед. Она все тщательно продумала. Она была готова к тому, что деньги привезет кто-то, ей не знакомый. Казалось, она была заранее уверена, что Деррис… что мистер Кингсли сам не поедет.

— Можете спокойно говорить Деррис, — заметил я. — Я догадываюсь, кого вы имеете в виду.

Она легко улыбнулась.

— Итак, она будет заходить в этот «Павлиний погребок», через каждые пятнадцать минут после полного часа. В пятнадцать минут девятого, десятого и так далее… Я… я предложила, чтобы поехали вы. Я вас точно ей описала. И вы должны надеть шейный платок Дерриса, его я тоже описала. В кабинете в шкафу было несколько вещей, платок мне сразу бросился в глаза. Его не перепутаешь. Да, не перепутаешь. Несомненно. Яичница с петрушкой. Все равно что явиться в винный погребок с красно-бело-зеленым мельничным колесом под мышкой.

— Надо сказать, что для запуганной девушки вы рассуждаете вполне здраво, — заметил я.

— Я полагаю, что момент для шуток выбран неудачно, — резко вмешался Кингсли.

— Вы уже говорили что-то в этом духе, — возразил я. — Я нахожу, что вы чертовски наивны, предполагая, что я пойду в этот погребок, чтобы отнести деньги лицу, которое, как мне известно, разыскивается полицией.

Его лицо подергивалось.

— Согласен, это определенный перебор, — сказал он. — А вы сами что думаете?

— Если об этом станет известно, мы все трое окажемся сообщниками. Для супруга разыскиваемой женщины и его секретарши найдутся смягчающие обстоятельства. Но то, что уготовано мне, никак не назовешь увеселительной прогулкой!

— Я намерен это компенсировать, насколько в моих силах, — сказал он. — А если она невиновна, как вы утверждаете, то мы не окажемся сообщниками.

— Хорошо, предположим, — возразил я. — Если бы я был убежден в ее виновности, то я бы вообще не стал с вами на эту тему разговаривать. Кроме того, имеется дополнительная возможность. Если я приду к убеждению, что убийство совершено ею, то всегда смогу передать ее полиции.

— Едва ли она станет вам признаваться. Я взял конверт и спрятал его в карман.

Скажет все, если захочет получить деньги. — Я посмотрел на часы. — Если я поеду сейчас же, то успею к пятнадцати минутам второго. В такой час встреча будет особенно уютной.

— Она выкрасила волосы в темный цвет, — сказала мисс Фромсет. — Вы должны об этом знать.

— Вряд ли это поможет мне поверить, что она — несчастная жертва случая. — Я опорожнил свой стакан и встал. Кингсли тоже допил одним глотком, поднялся, снял с шеи платок и протянул его мне.

— Чем это вы заслужили немилость полиции? — спросил он.

— Тем, что попытался реализовать сведения, которые мне любезно сообщила мисс Фромсет. Я разыскивал человека по фамилии Талли, который расследовал дело о смерти Флоренс Элмор. Это и привело к небольшому конфликту. Полиция наблюдала за его домом. Талли был частным детективом, работавшим по заданию Грейсонов.

Глядя на высокую черноволосую девушку, я добавил:

— Вы, вероятно, в состоянии объяснить ему всю ситуацию. В данную минуту не это самое важное. У меня нет на это времени. Вы подождете меня здесь?

— Нет, — покачал головой Кингсли. — Мы поедем ко мне домой и там будем ожидать вашего звонка.

Мисс Фромсет встала и зевнула.

— Нет, я очень устала, Деррис. Я поеду и лягу спать.

— Вы поедете со мной, — сказал он резко. — Вы должны помочь мне, иначе я окончательно сойду с ума.

— Где вы живете, мисс Фромсет? — спросил я.

— На площади Сансет, Бристон Тауэр. Квартира 716. А что? — Она смотрела на меня задумчиво.

— Может случиться, что мне потребуется это знать.

Выражение лица Кингсли было мрачным, а глаза его по-прежнему сохраняли взгляд больного зверя. Я повязал на шею его платок и зашел на кухню, чтобы погасить свет. Когда я вернулся, они оба стояли у двери. Кингсли обнял ее за плечи. У нее действительно был очень усталый вид.

— Ну что же, будем надеяться, — начал он, но не закончил, сделал быстрый шаг ко мне и протянул руку:

— Вы отличный парень, Марлоу. Спасибо.

Я посмотрел на него с недоумением. Они вышли.

Подождав, пока не поднялся лифт и они не вошли в него, я спустился по лестнице в гараж, чтобы снова разбудить мой бедный «крайслер».

«Павлиний погребок» находился в узком доме, рядом с магазином сувениров, в витрине которого поблескивали в свете уличных фонарей маленькие хрустальные зверюшки. Передняя стена погребка была облицована глазурованным кирпичом, в центре был изображен пестрый павлин.

Я вошел в бар и уселся в маленькой нише. Свет был желтым, как янтарь, кожа кресел — красная, столики, стоявшие в нишах, имели крышки из полированного металла. За одним столом сидело четверо солдат, они пили пиво, и глаза их уже порядочно остекленели. Несмотря на пиво, они явно скучали.

Напротив них расположилась небольшая компания из двух дам и двух потрепанных кавалеров, вели они себя шумно, и это был единственный источник шума в погребке. Не было видно никого, кто бы походил на Кристель Кингсли, какой я ее себе представлял. Морщинистый официант положил передо мной салфетку с изображением павлина и поставил коктейль. Потягивая его маленькими глотками, я поглядывал на янтарно-желтый циферблат настенных часов. Пятнадцать минут второго минуло. Один из мужчин, сидевших с дамами, внезапно встал и вышел, второй кавалер спросил:

— Ты зачем его так обругала?

Пронзительный голос ответил:

— Обругала? Вот это мне нравится! Он неприлично себя ведет, парень!

Мужчина ответил скучающим тоном:

— Ну, это еще не причина, чтобы ругаться!

Один из солдат внезапно рассмеялся, потом своей загорелой рукой стер смех с лица и снова утопил взгляд в пивной кружке. Я потихоньку потирал колено. Оно было горячим и распухшим, но, по крайней мере, онемелость прошла.

Вошел продавец газет — маленький бледный мексиканский мальчик с большими черными глазами. Проходя вдоль ниш, он пытался сбыть пару вечерних газет до того как бармен выставит его за дверь. Я купил газету и посмотрел, нет ли в ней интересной уголовной хроники. Ничего такого не было.