Рэймонд Чандлер - Окно в вышине

— Айдл-валли клуб, Морни. В любое время.

— А ты кто?

В трубке раздалось сильное фырканье.

— Спросишь у ворот Эдди Пру.

Разговор окончился, я положил трубку. Было уже почти половина двенадцатого, когда я вывел машину из гаража и поехал вниз по переулку.

Я уже проехал миль двадцать на север, теперь широкое, полого поднимавшееся к холмам шоссе с цветущим газоном посередине заканчивалось. За ним начиналась асфальтированная дорога, которая, изгибаясь, между холмами, убегала куда-то вдаль. Это и была долина Айдл-валли.

У обочины дороги, на склоне холма стояло низенькое белое здание с черепичной крышей. На освещенном прожектором плакате, прикрепленном над крыльцом, было написано: Айдл-валли патруль. Через распахнутые ворота к зданию вела дорога, посреди которой стоял белый квадратный щит. На нем буквами, составленными из отражающих свет дисков, было написано СТОП. Доску и участок дороги перед ней освещал еще один прожектор.

Я остановился. К моей машине подошел человек в форме со звездой, с пистолетом в кожаной кобуре. Он оглядел машину, взглянул на номер.

— Добрый вечер. Ваша машина мне не знакома. Вам известно, что вы едете по частной дороге? Вы, вероятно, едете с визитом?

— Я еду в клуб.

— В какой?

— В Айдл-валли клуб.

— Вы имеете в виду клуб, который принадлежит мистеру Морни? Восемьдесят семь семьдесят семь. Так мы его здесь называли.

— Точно.

— По-моему, вы не член клуба.

— Нет.

— Тогда я должен записать, что вы направляетесь к кому-нибудь, кто является членом клуба или проживает в долине. Вы ведь понимаете, здесь все кругом — частная собственность.

— Никаких безбилетников, да?

Он улыбнулся.

— Никаких.

— Меня зовут Филип Марло, — сказал я, — хочу повидать Эдди Пру.

— Пру?

— Он секретарь мистера Морни, или что-то в этом роде.

— Подождите минуточку, пожалуйста.

Он подошел к двери здания и что-то сказал другому человеку в форме. Тот стал говорить по коммутатору. Из открытой двери здания послышался треск пишущей машинки. Раздался гудок остановившейся за мной машины, человек, который разговаривал со мной, взглянув на вторую машину, пропустил ее взмахом руки, и, скользнув мимо меня, длинный зеленый седан с открывающимся верхом с тремя умопомрачительными дамочками на сиденьях, исчез в темноте. У всех трех были намалеваны брови, в зубах торчали сигареты, на лицах было написано: провались все в тар-тарары.

Вернулся человек в форме и, положив руку на стекло моей машины, сказал:

— О'кей, мистер Марло. Пожалуйста, свяжитесь с охраной в клубе. Поезжайте прямо, клуб будет справа, примерно через милю пути. Вы увидите ярко освещенную стоянку для машин и цифры на стене: Одни только цифры — восемьдесят семь семьдесят семь. Свяжитесь, пожалуйста, с охраной.

— А зачем это нужно? — спросил я.

Очень спокойно, вежливо и твердо он начал объяснять:

— Мы должны точно знать, где вы находитесь. Здесь, в Айдл-валли, без хорошей охраны не обойдешься.

— А если я не свяжусь с ними?

— Вы что, шутите?

Его голос стал жестким.

— Да нет. Просто хочу знать.

— За вами станут следить.

— Сколько вас тут?

— Простите, мистер Марло, — сказал он, — значит миля пути, прямо по дороге. Справа увидите здание клуба.

Я посмотрел на кобуру у него на бедре, на бляху, приколотую к куртке.

— И все это называется демократией, — сказал я.

Оглянувшись, он сплюнул, положил опять руку на стекло машины и сказал:

— А вдруг вы собрали шайку. У меня вот был приятель из клуба Джона Рида, в Бойл-хайтс это было…

— Товарищ, [11] Здесь в оригинале русское слово написано латинскими буквами. — сказал я.

— Вся штука в том, что и после революции к власти могут прийти плохие люди.

— Понятно, — сказал я.

— А с другой стороны, — сказал он, — уж не хуже они кучки мошенников, живущих здесь.

— Может быть, и вы тут поселитесь когда-нибудь, — сказал я.

Он опять сплюнул.

— Да не стал бы я здесь жить, даже если бы получал хоть пятьдесят тысяч в год и мог ложиться спать в пижаме из шифона с ожерельем из розового жемчуга на шее.

— Простите, что у меня вырвалось это предположение.

— Насчет предположения всегда пожалуйста, — сказал он, — хоть днем, хоть ночью. Предполагайте и увидите, что получится.

— Так значит я еду по дороге, и потом связываюсь с охраной клуба, — сказал я. — До свидания.

Опять сзади раздался гудок автомобиля, и я двинулся вперед. Немного погодя черный лимузин просигналил и с шумом пронесся мимо.

Ветер совсем стих, лунный свет был так ярок, а черные тени такими резкими, что казалось, передо мной гравюра, выполненная большим мастером.

Петлявшая дорога бежала по долине, на склонах которой стояли тысячи белых домов с освещенными окнами. Звезды с нежностью, но издалека поглядывали вниз, очевидно, опасаясь патруля.

Вот и здание клуба. Частая белая стена, на которой светятся маленькие фиолетовые цифры 8777, в нижнем этаже ни окон, ни дверей. Чуть подальше — ряды машин, стоящие в очерченных белой краской на гладком черном асфальте выемках, и соответственно ряды светящих вниз фонарей. В их свете четко видны люди в униформе, обслуживающие машины.

Дорога повернула и привела к задней стене здания. Длинный, плохо освещенный бетонный подъезд с крышей из стекла и стали. Как только я вышел из машины, мне вручили квитанцию с указанным на ней номером. Я положил ее на маленький столик, за которым сидел человек в форме.

— Филип Марло, — сказал я, — гость.

— Спасибо, мистер Марло.

Он записал фамилию и номер, вернул мне квитанцию и взял телефонную трубку.

Негр в белой льняной униформе с двумя рядами пуговиц на груди, с золотыми эполетами и в шапочке с широкой золотой лентой открыл мне дверь.

В вестибюле была обстановка как в дорогом мюзикле: масса света, блеска, декораций, костюмов, музыки, состав исполнителей из одних только звезд, оригинальнейший сюжет и постановка, от которой захватывало дух. Мягкое, рассеянное освещение, казалось, раздвигало стены. С потолка сладострастно сияли звезды, мерцающие, как настоящие. Нога чуть не по колено утопала в ковре. На заднем плане была широкая арка, за которой вверх поднималась лестница со сверкающими стальными перилами и широкими низкими ступенями, покрытая ковром. У входа в ресторан стоял, скучая, метрдотель с отвислыми щеками. На нем были брюки с двухдюймовыми лампасами, в руке он держал пачку позолоченных меню. У него был тот тип лица, на котором жеманная улыбка мгновенно сменяется холодным бешенством.

Налево — вход в бар. Видно, как там в тишине и сумраке, словно летучая мышь, двигался бармен на фоне рядов тускло поблескивающих бутылок. Из женской комнаты вышла высокая красивая блондинка в платье цвета морской волны, осыпанном золотой пылью. Приложив ладонь к губам, она повернулась и пошла к арке, что-то взволнованно бормоча.