Микки Спиллейн - Змея

А дело было в том, что Велда тоже скрывалась. Но он приходил только за крошкой. Он увидел меня и подумал, что Торренс нашел другого, пока он выжидал, и устроил стрельбу. Но когда он договаривался с Левитом, его видел бармен, тот, кого нашли с простреленной головой. Он увидел потом фото Левита, и решил позвонить в контору Торренсу. Тот наверняка струсил: это ведь свидетель. Они встретились вчера после звонка парня, и это было последнее, что бармен видел в жизни. Бедный Клине, он слишком быстро сопоставил плакат на стене, Левита и фото в полиции.

— Ты тоже быстро соображаешь, Майкл.

— Последний мой покойник так не думал.

Когда мы вечером добрались до дома Торренса, нас встретила страшная гнетущая тишина пустых комнат. Полицейский сказал, что Джеральдина и Сью уехали несколько часов назад, а мистер Торренс дома.

Мы вошли в спальню хозяина. Сим Торренс никогда больше не выиграет. Он лежал поперек кровати с простреленной головой, которая разлетелась на куски, как гнилой помидор.

Верный выстрел!

В спальне Сью лежала огромная кукла, к которой она любила прижиматься во сне. Я наклонился. Так и есть! Дыра в кукольной груди, рваные края и следы пороха на простыне. Он принял ее за хозяйку.

Опять бедная Лолита! Когда это кончится, и кто этот человек?

Я огляделся вокруг и увидел большого плюшевого медведя. Его, видимо, отшвырнули ногой, от удара из него посыпались опилки. Из дыры высовывался клочок конверта. Я сунул конверт в карман и вышел из спальни, решив рассмотреть потом.

Репортеры уже осаждали дом. Вспышки магния, крики. Но тут ничем нельзя было помочь. Мне было ясно одно: Левит и «Ручка» были посланы разными людьми, но оба приходили за одним — за крошкой.

Когда я рассказал ей о смерти отчима, она, забившись в угол кушетки, только кивнула.

— Это стыдно, но теперь я свободна. Я чувствую, что свободна.

Джеральдина повторяла:

— Нет, нет, нет… Кто, кто это сделал?

— Не знаю.

— Политика страны…

— Политиков всегда можно сместить.

Позвонила Велда.

— Два часа. Он был неизвестно где два часа и никто ничего не знает.

— Чудесно!

Я выпроводил Джеральдину и Сью. Дал им адрес и деньги.

Сейчас надо было завершить начатое.

Я откинулся в кресле и достал конверт из кармана. Бумага пахла духами. Казалось, автор собирал буквы вместе дрожащими руками. Виски.

«Мой муж Сим — мы называем его Змеей. Он хотел нас убить. Бойся его! Я была наркоманкой, продавала наркотики. Он мог посадить меня. Он подстроил дело с миллионами так, чтобы Сони и всех засыпать, а чтобы ему достались деньги. Бойся его. Он убьет и тебя. Он — Змея!

Мама.»

Змея…

И он теперь мертв. «Победим с Симом!» Наниматель убийц, сам убийца — каков кандидат в губернаторы!

Он не получил трех миллионов и не нуждался в них. Он сделал на этом деле карьеру, престиж, получил некоторые привилегии в мире политики. Это был для него первый шаг. И он широко зашагал по жизни.

А Салли? Он женился, чтобы не спускать с нее глаз, и потом, увидев однажды в комнате пьяную жену и спящую Сью, просто вынес Салли на улицу, а холод довершил начатое.

Потом он стал ждать. Он вел себя как любящий папочка. И это поднимало его престиж в политике. Он удочерил Сью и поселил в доме. Потом Левит. Но тут он промахнулся. Левит много болтал. Как раз для того, чтобы умереть прежде, чем прикончит крошку. Она сама давала повод — все время кричала о матери. У него был единственный выход — заткнуть рот ей пулей, или он умрет для политики. Для него лучше было умереть для жизни.

Но была Змея и побольше Торренса. И теперь она выползла на свет божий.

Он же был только змееныш!

Я дал прочесть Велде письмо, и вдруг посмотрел на нее глазами, которые она называла сумасшедшими. Она все поняла и скользнула ко мне, радостно улыбаясь. Рядом была кушетка, и мы очутились на ней. Никакого сопротивления. Мы оба знали, что это должно было произойти, и хотели друг друга.

Никаких лишних движений, каждый жест был продуман заранее. Мы медленно раздели друг друга, каждый делал то, что хотел. Я поцеловал ее соски, мои руки мяли ее груди, такие упругие под пальцами, а потом я сжал ее соски. Она слабо застонала:

— Еще, еще, пожалуйста, милый.

Я ощутил под собой ее живот. Она дышала короткими судорожными всхлипами, но не была пассивной куклой, она так же нетерпеливо двигалась подо мной, она мечтала об осуществлении своих желаний, и мы оба зашли слишком далеко, чтобы суметь остановиться и отложить удовлетворение…

Звякнул звонок, и мы распались. Я крепко выругался и услышал, как она сделала это еще лучше. — Когда, Майкл? — Потом, крошка.

Это был Пат. Он всегда в таких случаях влетал некстати и привез только приказ:

НАЙТИ СОНИ МОНТЛЕЯ И ПОГОВОРИТЬ С НИМ.

Никто в городе не знал его адреса, пока какой-то коп не подвез нас до Гарлема.

— Вот его берлога, но вряд ли он станет с вами беседовать.

Побоится рассыпаться. — Он ухмыльнулся и уехал.

Сони открыл нам дверь, услышав мое имя, а при виде Велды его чуть не хватил удар от радости.

— У меня в доме не было девушек лет сорок! Приятно, черт возьми, видеть розовые ножки. У меня тут грязь. Никто не заходит, но для розовых ножек… — Он кинул ей под ноги какое-то покрывало. — Прошу. Вот выпивка. — В нем вдруг проснулся мужчина.

Мы с Велдой выбрали себе по ящику из-под яиц и уселись. Он мог оставаться в уютной камере, но тут он сам себе голова.

— Пить будете? — Он опять взглянул на Велду. — Черт, в жизни не видел таких ног. Стройные, красивые, сильные…

Она поджала их, а я ответил:

— Это и я ей все время твержу.

— И тверди. Им нравится слушать такое. Верно, леди?

Она улыбнулась его старческому лицу.

— Мы это стерпим.

— Сони, Торренс мертв. Его пристрелили.

Он вздрогнул.

— Пора. Он слишком многих подвел под монастырь. Приведите ко мне того парня, и я буду бесплатно подбивать ему каблуки.

Я очень рад.

— Он был теми мозгами, которые придумали ваше последнее дело.

— Ну да?

— Прочтешь в газетах. И не только это. Он нарочно все это подстроил, чтобы выдвинуться и получить пост губернатора. После этого дела он стал важной шишкой. А если бы об этом узнал и Коплей, то он мог прихватить деньги и оставить на месте ваши трупы. У него был свой план и он не стал выполнять указаний Торренса. Он играл в свою дудку.

— Он оказался… — Старик облизал языком десны. Что-то от прежнего огня медленно загоралось в его глазах, — умнее, чем я думал. Кто знал…

— Сони, где он смог спрятать деньги?

— Нет, парень, я старик. Слишком много для меня неприятностей: репортеры, прошлое, потом меня еще и пришьют за болтовню… И магазин мой закроют, и лицензию отнимут.

Что я тогда?