Росс Макдональд - Человек из-под земли

Марта Крендалл взглянула на дочь с испуганным любопытством. Та произнесла:

— Вы обо мне говорите, правда? Это нехорошо…

Голос ее был далеким и невыразительным. Она абсолютно неподвижно сидела в оконной нише, словно актриса, которая не может выйти на авансцену и окунуться в реку жизни. Ее мать покачала головой, сначала в ответ на ее слова, а потом — на мои.

— Я не могу вынести этого ужаса! Меня ничто не заставит!..

— И что же вы сделаете? Бросите Сьюзан на произвол судьбы? Пусть справляется без вашей помощи?

Она склонила голову, словно наказанный ребенок.

— Но мне никто никогда не помогал…

— Я помогу вам. Элберт Свитнер сказал вашему мужу, что он — отец Сьюзан. Но это не кажется мне правдоподобным. Даже такой человек, как Эл, не изнасиловал бы собственную дочь…

— Кто вам сказал, что он изнасиловал ее?!

— Сьюзан.

— И мы с вами должны говорить об этом?!

Ее глаза стали злыми, словно реальным становится лишь то, что произнесено вслух.

— Сьюзан могла, значит, можем и мы.

— Когда вы с ней говорили?

— Когда вез ее сюда.

— Вы не имели права…

— Не имел? Но это было выше ее сил, ей нужно было сбросить груз.

— Какой груз?

— Груз воспоминаний, — сказал я, — груз слишком многих смертей.

Ее глаза расширились, словно отыскивая в прошлом какой-то огонек. Но я увидел лишь отражение своей головы в миниатюре на их сетчатке.

— Что Сьюзан вам рассказала? — спросила Марта Крендалл.

— Не слишком много. Она вообще не хотела говорить, воспоминания сами просились ей на язык. Она была с вами в охотничьем домике одной летней ночью 1955 года, не так ли?

— О какой ночи вы говорите?

— О той, когда стреляли в Лео Броудхаста.

Ее глаза спрятались за завесой ресниц. Она слегка покачнулась, словно воспоминание о выстреле ранило ее. Я поддержал ее и почувствовал под рукой тепло ее тела.

— Сьюзан помнит это? Как это может быть? Ей было неполных три годика…

— Она помнит пугающе много. Слишком много. Броудхаст был застрелен?

— Не знаю… Я убежала, оставив его в доме… Была пьяна и не смогла завести его машину. А наутро не было ни машины, ни его…

— Что это была за машина?

— «Порше», маленький красный «Порше». Зажигание не включалось, и я убежала, куда глаза глядели… Я совершенно забыла о Сьюзан… Не помню, где была… — она высвободилась из моих рук, словно на них была кровь давнего убийства. — А что случилось с Сьюзан?

— Вы за ней не вернулись?

— Вернулась, но уже утром. Застала ее спящей на чердаке. Как она может помнить выстрел, если она спала на чердаке?

— Она не спала, когда это случилось. Была внизу. Не придумала же она это!

— Лео… мертв?

— Скорей всего.

Она глянула на дочь, я тоже повернулся. Сьюзан внимательно смотрела на нас, уже не как актриса со сцены, а как зритель. Мы говорили очень тихо и слышать нас она не могла, но, казалось, она знала, о чем мы говорим. — Сьюзан помнит, кто стрелял в него? — спросила ее мать.

— Нет, а вы?

— Я вообще не видела, кто это был. Мы с Леоном занимались любовью в постели, я была пьяна…

— И вы не слышали выстрела?

— Должно быть слышала. Но, понимаете, я не поверила собственным ушам… Я поняла, что он ранен только тогда, когда почувствовала кровь на его губах…

Она облизнула губы кончиком языка.

— Господи! Что вы из меня вытаскиваете! Я думала, что навсегда вычеркнула из памяти ту ночь! Это была самая страшная ночь в моей жизни! А должна была стать самой прекрасной… Мы втроем должны были уехать на Гавайи и начать новую жизнь. В тот день Лео купил билеты…

— Отцом Сьюзан был Лео?

— Скорей всего. Я всегда так считала. Потому и вернулась к нему, когда Лестер выгнал меня. Он был моим первым мужчиной…

— Не Элберт Свитнер и не Фриц Сноу?

Она закрутила головой.

— Когда мы отправились в Лос-Анджелес, я была уже беременна. Я потому и придумала все это путешествие…

— А вину свалили на них…

— Лео было, что терять. А что теряли они?

— Всю жизнь.

Она посмотрела на свои ладони, словно проверяя, нет ли на них грязи или шрамов. Ее глаза затуманились печалью. Она вдруг опустила голову и укрыла в ладонях лицо. Словно сбросив чары, Сьюзи вышла из ниши и направилась к нам. Ее лицо странно блестело, словно отражая свет.

— Вы довели мамочку до слез, мистер…

— Ей станет легче от этого, — ответил я, — она такой же человек, как и все мы.

Девушка посмотрела на мать удивленно.

Оставив их одних, я вышел в холл, где Ронни все еще сидел на коленях у Маккея. Измученный усталостью, он свешивался с его руки.

— Он дозрел для постели, — сообщил Вилли. — А меня в Сан-Франциско ждет молодая жена…

— Еще пару минут, Вилли. Где Эллен Стром?

— Здесь, с сыном, — он кивнул на закрытую дверь кабинетика под лестницей. — Этот парень — порядочная бестия, я потому и сижу тут.

— Он что-то учудил?

— Хотел поколотить Харольда одной рукой, а он — профессиональный футболист [11] Речь идет, видимо, об американском футболе, в котором игроки обладают недюжинной силой и ловкостью. .

— А где Харольд?

— На улице, следит за домом на тот случай, если еще кто-то появится, — он аккуратно ткнул малыша в бок пальцем, изобразив притворно строгую мину. — Эй, не пора ли нам баиньки?

Я постучал в дверь под лестницей. Отозвался голос Эллен. Она сидела в вертящемся кресле, а ее сын — на полу, прислонившись спиной к сейфу, словно к теплой печке. Лицо его было таким бледным и исхудавшим, что рыжие волосы и бородка производили впечатление приклеенных. Губы подергивались от нервного тика, словно он грыз что-то (или что-то грызло его).

— Мистер Арчер, — представила меня Эллен.

Желая облегчить ему жизнь, я спросил, как его рука. В ответ он плюнул мне под ноги.

— Сломана, — ответила Эллен. — Ему наложили гипс в клинике в Хайт-Эшбар. Утром велели прийти на…

Парень прервал ее резким движением здоровой руки.

— Не говори ему ничего! Это из-за него я разбил «Ариадну»!

— Ну да, во всем виноват я. Я еще и руку тебе сломал, когда стукнулся головой по твоему револьверу…

— Жаль, что я не застрелил вас!

Вилли был прав, это была порядочная бестия. Я не знал только, обычная это для него реакция или вызванная эмоциональными и физическими испытаниями.

— Вы понимаете, что у него будут неприятности? — спросил я у Эллен.

— Это значит, что вы должны арестовать его?

— Такими делами я не занимаюсь. Я вообще не вправе решать, что с ним делать. Я ему не отец.

— Но вы на него работаете! — откликнулся Джерри. — И не воображайте, что вам удастся вернуть меня в это кодло!

Я поглядел на него сверху вниз.

— Это «кодло» без тебя обойдется. Если ты воображаешь, что все только тебя и ждут, то глубоко ошибаешься.