Лео Мале - Улица Вокзальная, 120

– Нет, он был левшой. Вы не замечаете ничего необычного?

– В чем?

– В том, как сложено это письмо. Ведь это листок обычного формата, сложенный почему-то не вчетверо, как того, казалось бы, требовал конверт, но сначала на одну треть, а затем вдвое. И вот он фактически болтается в этом конверте. Странно.

– Бросьте подражать Жоржу Парри и изъясняться шарадами. У меня нет времени на размышления. Выкладывайте все начистоту.

– Первоначально это письмо было вложено в продолговатый конверт, запечатанный красным воском. Через крошечное отверстие воск проник внутрь. Видите это красноватое пятнышко на обороте письма? Можете отправлять его на экспертизу к вашим алхимикам. Ставлю сто против одного, что это воск. Похоже, что весьма «надежный» друг, на которого ссылается Парри, совсем не так надежен, а его преданность интересам гангстера далеко не безгранична. Получив запечатанное письмо, значение которого было ему хорошо известно, этот надежный (sic) человек не считает нужным ждать полгода. Он вскрывает печать и знакомится с завещанием. А затем решает завладеть кубышкой, содержимое которой, если вспомнить о подвигах этого гангстера, равняется целому состоянию. Разумеется, он, не тратя времени, пытается разгадать ребус. Для непосвященного – задача практически неразрешимая. Лишь благодаря феноменальному стечению обстоятельств она оказалась по плечу Бобу. И вот он навещает Парри и весьма любезно – в романтическом свете дров, пылающих в камине,– требует указать местонахождение тайника. Затем разворачиваются уже известные вам события: наш друг возвращается несолоно хлебавши, выжидает эти роковые полгода и, будучи не в состоянии использовать старый конверт, потому ли, что изорвал его, потому ли, что привел в негодность, вкладывает письмо в первый попавшийся и отправляет его Элен… Пармантье…

– То есть этому человеку известен как ее адрес, так и истинный статус?

– Дудки! Он посылает ей завещание с твердым намерением следить за всеми ее перемещениями, в полной уверенности, что рано или поздно она выведет его на кубышку…

– Похоже, что именно так оно и случилось. И он отблагодарил ее за любезность, продырявив внутренности. А как по-вашему, удалось Коломеру снять копию с ребуса?

– Мы можем сразу же исключить гипотезу, согласно которой дочь Джо попросила Боба взяться за эту работу…

– Она и в самом деле не нуждалась ни в чьей помощи. Письмо ее отца позволяет предположить, что ей были понятны все его намеки, причем понятны с полуслова.

Он помолчал, затем спросил:

– Понятны с полуслова? Послушайте-ка, в этом письме речь идет о доме, где спрятаны сокровища, но ни словом не упоминается о их местонахождении…

Вместо ответа я возобновил осмотр письма. В левом верхнем углу я заметил два булавочных отверстия.

– Здесь не хватает приложения,– сказал я.– Плана или чего-то в этом роде…

– Гм… Если бы он здесь был, задача, стоявшая перед тем человеком, невероятно упростилась бы и…

– Он никогда не держал его в руках. Постскриптум, если можно так выразиться, моложе основного текста. Решив, что его послание чересчур лаконично, Парри попытался смягчить его, прибавив несколько нежных слов. А так как прихваченное булавкой приложение мешало ему, он открепил его… а обратно не приколол.

– Все это не более чем гипотезы…

– Основанные на фактах. Если бы у этого человека был план или схема, разве стал бы он подвергать такому разгрому виллу в Шатийоне?

– Конечно, нет. Я как раз собирался выдвинуть это возражение.

– Короче… вы сами видите, что…

– Так вот, раз уж вы впали в состояние ясновидения, господин Всезнайка, выпалите-ка мне скороговоркой, как удалось Коломеру снять эту пресловутую копию?…

Он подтрунивал надо мной. Я отложил письмо и вновь завладел конвертом. И вдруг ухмыльнулся.

– А если я вам скажу, что по иронии судьбы назначение этого послания, задуманного как секретное, состояло в том, чтобы быть прочитанным множеством самых разных лиц? Второй конверт подвергся той же участи, что и предыдущий. Его тоже вскрывали. Несмотря на тщательность обработки, он сохранил на себе некоторые следы этой операции. Плутишка Боб!… Теперь я не сомневаюсь, что это его рук дело.

– Что за нравы! – проворчал Фару.– Эта манера обращаться с частной перепиской не пошла ему на пользу.

– Вы правы. Но она не пойдет на пользу и доверенному… который по-прежнему бродит неприкаянный.

Да, он все еще на свободе,– вздохнул Фару.– И разумеется, с кубышкой.

В дверь постучали, и появился Юбер Дорсьер.

– Операция прошла на редкость удачно,– сообщил он.– Девушка непременно выкарабкается.

– Можно ее допросить? – спросил я.

– Только не сейчас. По правилам…

– Между прочим, вы встретили полицейского, нацелив на его усы дуло револьвера. Мы сможем забыть об этом инциденте лишь в компании этой девушки. Мы оба – ее пылкие воздыхатели.

– Как хотите,– отступил он.– Но в настоящий момент это исключено. Дайте ей отдохнуть хотя бы несколько часов.

Я обратился к Флоримону:

– Ну как?

– Ладно. Займусь пока кое-какими делами. И начну с того, что реквизирую ваш телефон… гм… доктор.

Я рассмеялся. Этот славный подозрительный Флоримон Фару ставил под сомнение даже его профессию.

– Как вам будет угодно,– склонился Дорсьер.

Он направился к двери, но на мгновение задержался:

– Да, инспектор… Вот пуля, которую мы извлекли…

Фару положил ее в карман и принялся названивать по телефону, приказывая невидимым абонентам сменить Антуана на его посту и тщательно осмотреть комнату Элен Парри на улице Деламбра.

– У меня еще есть время съездить в комиссариат,– сказал он, вешая трубку.

– Это еще зачем?

– Собрать сведения об этом доке из 14-го округа и о доме на улице Вокзальной в Монруже. Можно было бы, конечно, посидеть и здесь, но лучше уж с пользой провести время, отделяющее нас от разговора с мадемуазель Парри.

– Я еду с вами?

– Нет. Лучше не оставлять этого дока в одиночестве. Составьте ему компанию.

Я засмеялся.

– Ладно. Поговорим с ним о концлагере.

– О! Но тогда… станет известно, что вы были военнопленным…

И удалился.

– Воистину,– рассуждал я некоторое время спустя, наливая себе пятую чашку превосходного кофейного эрзаца,– воистину, дорогой Дорсьер, нам на роду написано встречаться при весьма щекотливых обстоятельствах. Мы познакомились с вами в связи с шантажом, которому подверглась ваша сестра, затем вновь увиделись в концлагере, и вот теперь стоило нам доставить вам прекрасное тело мадумуазель Элен Парри, чтобы вы его хорошенько искромсали, как вы чуть было нас не продырявили…

– В очередной раз приношу вам свои извинения,– вздрогнув проговорил Дорсьер.