Лео Мале - Лихорадка в квартале Маре

Она помогла блондинке подняться и вновь сесть в кресло.

Я предложил ей третью порцию спиртного, но она отказалась.

Подняла на меня глаза побитой собаки, обрамленные потоками туши, которую смыли слезы с ее длинных ресниц. Несмотря на это, она по-прежнему была очень красива.

– Простите меня,– пробормотала она.– Я… этот кошмар последние два дня… это напряжение… Я хочу уйти.

Она постаралась произнести последнюю фразу как можно энергичнее. Я знавал тряпок, которые раскисали куда больше.

– Не в этом состоянии,– сказал я.– Отдохните, придите в себя и упокойтесь.

Я сделал знак Элен, что она может вернуться к своей клавиатуре. Моя секретарша подчинилась без лишних комментариев.

Одетта Ларшо и я остались одни. Оба молчали. Постепенно молодая девушка успокаивалась, ее дыхание становилось реже и регулярнее, слезы прекратились. Она вытерла глаза и высморкалась в смятый носовой платок. Потом вздохнула, провела рукой по вспотевшему лбу, убрала назад волосы, которые падали ей на щеку.

Прокашлявшись, я сказал:

– Гм… Видите ли, я не хотел быть злым, вы понимаете?

Она не ответила.

– Естественно, я оживил неприятные воспоминания…

Она всхлипнула, и это было все.

– Если я правильно понимаю, Кабироль был похотлив. Не очень здоровый, но не прочь полакомиться свежатинкой, и он хотел…

– Месье, я вас умоляю,– прошептала она.

– Слушайте, малышка. Мне надо знать. Я и сам более или менее замешан в этом деле.

Я взял стул и уселся напротив блондинки.

– Итак? Да или нет?

– Да.

– Но он не дошел до конца. Он вас только поцеловал?

– Да.

– Тогда вы схватили нож для разрезания бумаг и нанесли ему хороший удар.

Вокруг ее глаз внезапно появились синяки, сами глаза приняли оттенок пасмурного неба. Драматичная и неподвижная, она глядела на меня в упор.

– Это было ужасно…

Я пожал плечами и по-отечески похлопал ее по коленке.

– Ничего не надо преувеличивать. Со всех точек зрения Кабироль был злым и омерзительным человеком.

Она почти закричала:

– Но что же вы ничего не поняли, месье Бюрма? Я этого не делала.

– Вы его не убивали?

Она отрицательно покачала головой.

Я улыбнулся.

– Ну так в этом случае, может, он и не был мерзавцем, каким мы его сейчас себе представили? Он не был чужд раскаяния и сам проткнул себе сердце в наказание за недостойное поведение по отношению к вам.

Она замотала головой. Ее волосы разлетелись во все стороны.

– Какой же вы жестокий…

Она закрыла лицо руками и оперлась локтями на колени. Сквозь пальцы она пробормотала:

– Он меня… да он меня поцеловал… грубо, очень грубо… он прижал меня к себе, но я вырвалась, оттолкнула его… и убежала, стыдясь до боли…

– И встретили меня внизу лестницы.

– Я… да… возможно… не знаю.

– А я знаю. Знаю также, что вы потом вернулись, может быть, не специально, чтобы стукнуть меня по голове… но в конце концов я это заслужил.

Ее ладони со щек соскользнули вниз. Какое-то мгновение она смотрела на них, как бы не зная, что с ними делать, затем предоставила их самим себе, и они свободно упали на колени, но долго там не оставались. Одетта ухватилась за край юбки и целомудренно натянула ее на колени, хотя юбка и так закрывала все, что положено закрывать.

Одетта Ларшо подняла голову и с горечью посмотрела на меня.

– Вы не верите? Это невозможно.

Я промолчал.

– Это не я.

– Но тем не менее, вы все же вернулись?

– Да.

– Зачем?

Она стала ломать себе руки.

– Вы мучаете меня ради своего удовольствия,– простонала она.– Да, я знаю, преступников всегда мучают… но я не преступница… Господи! Что бы мне сделать, чтобы вы мне поверили?

– Просто сообщить мне свою версию происшедшего,– предложил я,– это не должно быть очень трудным. И обещаю больше вас не перебивать.

Она подчинилась.

Продолжалось это дольше, чем я предполагал. Содержание ее рассказа оказалось очень сложным, он был плохо скроен, часто сумбурен, прерывался молчанием и жалобами: она повторялась, возвращалась назад, и ей могли бы позавидовать кинодеятели новой школы.

В общем, я узнал, что она с Кабиролем давненько была знакома. Он начал бывать у семейства Ларшо, когда она еще не родилась. Покойный Ларшо и не менее покойный теперь Кабироль сражались одно время вместе на полях войны 14-го года.

Все это не так уж сильно меня интересовало, но в конце концов она дошла до приснопамятного дня, когда наши судьбы перекрестились на дурно пахнущей лестнице.

– Кабироль,– объяснила она,– возможно, был другом семьи, но для него бизнес оставался бизнесом.

Я знаю, что это значит, не правда ли? Если я не знаю, то она может мне доверить эту тайну. Современной молодой девушке всегда нужно иметь немного денег. Некоторые расходы превышают возможности, платья стоят дороже, чем та сумма, о которой докладывают родителям, поэтому приходится искать деньги на стороне, чтобы покрыть разницу. Короче говоря, время от времени она прибегала к профессиональным услугам Кабироля…

– …Я брала украшения из коллекции моей матери, относила ему в качестве залога, и он ссужал мне деньги, может быть, немного больше, чем другим клиентам за такие же вещи, но никогда не дал мне хотя бы пару су без соответствующей гарантии… Вот таким он был… Недавно я заложила у него одно кольцо и именно его хотела выручить. Он мне тут же сообщил, что я поставила его в трудное положение. Меня он не ждал, и заложенной вещи у него не было при себе. Он не держал дома ценные украшения, которые ему доверяли, а помещал их в надежное место. Я моментально поняла, что он врал и хочет мне… мне…

– Хочет вам кое-что предложить. Это глагол, который обычно употребляют в подобных случаях.

– Да, это так.

– И он вам предложил?

– Весьма цинично. Шантажировал, понимаете?

– Да.

– Я совсем одурела. Это было так неожиданно. Прежде чем я смогла прийти в себя, он обхватил меня руками и стал целовать. Я чуть не потеряла сознание от отвращения… Я его оттолкнула… мне удалось его оттолкнуть, и я убежала…

Она помолчала немного.

– Но я его не убивала.

– Но вы вернулись?

– Д… а… да.

– Зачем?

Она опустила голову.

– Сначала я шла под дождем, не зная, на что решиться. Я была в полной панике от того, что произошло, и потому что не смогла вернуть себе залог. Я вернулась, чтобы его умолять… просить… и, может быть…

– Уступить?

Она вздрогнула.

– Может быть. Теперь я ничего не знаю.

– Ну, а что дальше?

– Вы были там. И вы. И он. Можно было подумать, что два мертвеца. Он – несомненно. Этот кинжал с золотой рукояткой… Бывают же такие злые люди, не правда ли, месье?

– Человек – не совсем доброе существо. Почему вы спрашиваете меня об этом?