Ричард Пратер - Троянский катафалк

Потребуется какое-то время, чтобы до них дошла правда, чтобы они ее переварили и приняли. Кем большинство из них меня считают? Убийцей, выродком, чудовищем. Ненависть, ненависть, ненависть…

Хорошо, что я нахожусь вне пределов досягаемости.

А затем…

Двигатель издал какой-то грозный звук. И поскольку я с самого начала ждал какой-то катастрофы, я страшно выругался.

Можно было не сомневаться.

Что-то испортилось.

Вейнад обернулся и сказал:

— Я опасался этого.

Его самоуверенный тон куда-то исчез. Потом раздался треск.

— Что это? — завопил я.

— Не выдержала распорка, — крикнул он в ответ, не оглядываясь.

— Какая еще, черт возьми, распорка?

Новый треск. Я не знал, но не сомневался, что сломалось что-то очень важное. Затем началась какофония каких-то звуков.

Неожиданно мотор замолк. Крыло с моей стороны склонилось книзу.

— Сейчас он упадет. Надо прыгать.

— Прыгать? — повторил я, ничего не соображая, потом повторил тоном выше: — Прыгать на парашюте?

— Да.

— Куда?

— Туда, куда же еще?

— Куда?

Он ткнул пальцем. Позднее, возможно, я бы воспринял его жест трагически, но не в этот момент.

— Вы с ума сошли?

Но он уже выскочил из своего отверстия и полетел вниз. Я высунулся наружу и завопил:

— Ненормальный! Что за бредовая идея…

Но он уже был далеко внизу. Он выскочил, как заправский пилот, оставив меня одного в этом безмолвии.

Но нет, я не стану паниковать. Передо мной раскрылся парашют Вейнада, мне даже казалось, что на меня выходит какой-то газ. Разумеется, у этого сукиного сына новехонький, современный парашют.

И тут я возмутился.

Раньше меня? Но почему же он находится не позади и ниже, а прямо подо мной? Ах, вот оно что. Я стремительно падаю вниз вместе с самолетом, который через какую-то минуту-две врежется в землю. Этим все и объясняется. Где ручка, рычаг управления, или как он там называется? Мне нужно направить нос самолета вверх. Я был полон смелых идей, разве только не закрепить в воздухе сломанное крыло. Но никакого рычага не было. Только мой пустой мешок.

Почувствовав в руках его грубую ткань, я подумал, что это знак. Мне не следовало этого делать. Это расплата за мой грех, который я еще и не совершил.

Я больше не видел Вейнада, он затерялся где-то сзади. Я был так близко к земле, что отчетливо видел четырех людей на лужайке внизу. Я давно решил про себя, что если мне суждено умереть, то я бы предпочел умереть в постели. Даже в моей собственной, но никак не на площадке для гольфа.

Нет, мои дорогие!

Двигаясь с невероятной быстротой, я отстегнул ремень безопасности, разогнул ноги и, не колеблясь, выпрыгнул из самолета, нащупывая на ходу кольцо и дергая за него.

Ничего не произошло.

Проклятый Вейнад…

Я дернул посильнее раз и еще раз. И тут старый «шют» раскрылся с каким-то треском. Впрочем, возможно, это треснула моя спина, но все же позвоночник выдержал. Да, парашют раскрылся, а я находился в сотне ярдов от земли.

Раздался невероятный грохот, треск, скрежет и звук разрыва, когда древний аэроплан врезался в землю и взорвался. Вспыхнуло пламя.

Я переворачивался в воздухе, меня несло в сторону тех четырех игроков в гольф на площадке. Мне говорили, что все гольфисты относятся весьма серьезно к игре, особенно, когда толкают бол. Им необходим полнейший покой. Даже возбраняется произнести «ш-ш-ш».

Один из них лежал на траве, вытянувшись. Другой бежал, как сумасшедший, через песчаную ловушку, схватившись обеими руками за голову. Третий затыкал пальцами уши. Четвертого не было видно. Полагаю, он был настоящим спринтером.

Не слушайте тех людей, которые станут вас уверять, будто вы парите над землей, спускаясь на парашюте. Вы приземляетесь, как если бы выскочили из окна третьего этажа. Мои ноги были поджаты, я ударился о землю коленями и моментально вскочил. Но ничего не сломалось, вроде бы даже никакие связки не растянулись.

Освободившись от веревок, я увидел этих троих игроков. Они таращили на меня глаза. Потом один из них высоко подпрыгнул на месте, как это практиковалось в старинных комедиях, и побежал мне навстречу. Двое других пустились следом за ним, размахивая короткими клюшками. Мне говорили, что некоторые игроки заключают пари на огромные суммы.

Потом я услышал крики и вопли с другой стороны: справа ко мне бежало с десяток невероятно возбужденных людей, некоторые из них размахивали листами белой бумаги. Вне всякого сомнения, это были мои листовки. Впереди на двух электрокарах для гольфа подпрыгивали наиболее ретивые и шумные предводители этой группы. Конечно, такие кары за час делали всего шестнадцать миль, но мне и это казалось слишком быстрым.

Ярдах в двухстах за ними на холме возвышалось здание из красного кирпича — местный клуб. Откуда мне было знать, как настроены эти парни? Кто может поручиться, что это не убежденные дуерфисты, которые разорвут меня?

Я тоже подпрыгнул на месте, повернулся и побежал, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этой толпы. К счастью, всюду торчали яркие столбы с указаниями дистанции. Несомненно, я установил мировой рекорд в беге по пересеченной местности.

Не посчитайте меня трусом. Одно дело умереть от пули, совсем другое — принять смерть от толпы с клюшками для гольфа!

— Куда все-таки бежать?

Мне представилась статья в газете:

«Разъяренные игроки догнали его у шестого прохода и забили клюшками до смерти».

Эта мысль придала крылья моим ногам. Нет, в гольф-карах у них нет ни единого шанса догнать меня. Да нет, они не догнали бы меня ни на лошадях, ни на горных козах, ни на страусах.

И на самом деле не догнали.

Когда такси подъехало к тротуару в четырех милях от Эллей Дайл Гольф и Кантри Клуба, я нырнул на заднее сидение и принялся разглаживать бородку. Да, на мне все еще была борода и шляпа. Во время полета я сунул их в карманы брюк. В тот момент я не предполагал, что они мне так быстро понадобятся.

Шофер не обращал на меня ни малейшего внимания. Он прилип к радио, которое распространяло дикие рассказы о Шелле Скотте. Это было ужасно. Я не сделал и половины вещей.

Большую часть я уже слышал до этого. После того, как я покинул территорию клуба, я нырял в кусты, прятался под какими-то строениями, проехал немного на другом такси, прежде чем сесть в это. До сих пор я двигался.

И знал, куда…

У меня появилась новая идея.

Возможно, последняя на некоторое время. Я на это надеялся. Я был сыт собственными идеями. Но сообщенные мною новости дошли до всех граждан и до многих людей.

«Вторжение с воздуха» началось в 16.40. Первым городом, подвергшимся нападению, был Голливуд. Затем случилось столпотворение на шоссе, что-то дикое в Лос-Анджелесе, смятение в полицейском управлении. Конгрессмены, сенаторы и губернатор сделали заявления, суть которых сводилась к следующему: «Сохраняйте спокойствие».