Оливер Блик - Честный вор

— Буду иметь это в виду.

В молчании мы дождались телефонного звонка. Прокейн снял трубку, сказал: «Слушаю», — и тут же передал ее мне. Неизвестный на другом конце провода первым делом поинтересовался, есть ли у меня требуемая сумма.

— Я ее достану, — ответил я.

— Тогда слушай внимательно, а еще лучше запиши, что я тебе скажу.

— Говорите.

— На Девятой авеню, между Двадцатой и Двадцать Первой улицами есть прачечная-автомат, работающая круглосуточно. Ясно?

— Да.

— Ты возьмешь одну из дорожных сумок с эмблемами авиакомпании и положишь в нее деньги.

— Девяносто тысяч.

— Да, девяносто тысяч. Я даю тебе десять процентов от всей суммы. Это значит, что ты работаешь и на меня. Так?

— Так.

— Ты положишь деньги в сумку.

— В каких банкнотах? По пятьдесят, двадцать или десять долларов?

— По сто и пятьдесят, — ответил незнакомец. — Главное, чтобы они не были новыми. Ровно в три часа ты войдешь в прачечную. В пять минут четвертого положишь сумку в барабан одной из сушилок. Все равно, в какую. Там их шесть. Понятно?

— Да.

— В шесть минут четвертого ты бросишь в нее десятицентовик. Она будет крутиться двенадцать минут. Еще через минуту остановится единственная работающая сушилка. В ней ты найдешь пять тетрадей, завернутых в одеяло. Ты успеваешь за мной?

— Конечно.

— Тебе даются четыре минуты, чтобы убедиться, что тетради подлинные. Еще через минуту ты должен уйти. Тебя это устраивает?

— Вполне.

— И не вздумай класть в сумку нарезанную бумагу или ждать, пока остановится сушилка с деньгами.

— Я не пользуюсь такими методами.

— Да, я знаю. Поэтому я и выбрал тебя. Но хочу предупредить, что я снял ксерокопии, они читаются ничуть не хуже оригиналов.

— И что вы собираетесь делать с копиями?

— Если получу деньги, то сожгу, если же нет — перешлю в полицию.

— А где гарантия, что копии не окажутся в полиции, даже если вы и получите деньги.

— Тебе придется поверить мне на слово, Сент-Айвес, — ответил незнакомец, и в трубке раздались короткие гудки. Я пересказал Прокейну полученные инструкции.

— А как насчет денег? Сегодня же суббота.

— Да, — кивнул Прокейн, — тут могут возникнуть некоторые сложности, но я все улажу.

Я не спросил, как он собирается это сделать. Вероятно люди имеющие на своем счету несколько миллионов, могут достать сто тысяч в любое удобное для них время. Лично мне в эти дни, субботу и воскресенье, с большим трудом удавалось превратить в наличные чек в двадцать долларов. Возможно, Прокейн собирался их украсть.

— Я передумал, — сказал я, когда мы пересекли Сорок Пятую улицу. — Я не могу ехать к Прокейну. От меня пахнет тюрьмой.

Грин недовольно хмыкнул.

— Но ты же не был в тюрьме.

— Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Но он ждет.

— Майрон, не будем спорить.

Грин надулся, но остановил машину у «Аделфи».

— Спасибо за помощь, — я открыл дверцу и вылез из кабины.

— Не забудь позвонить Прокейну, — напомнил Грин.

— Первым делом я должен принять душ.

В отеле я подошел к портье и попросил его положить сумку в сейф. Затем поднялся к себе, открыл воду, разделся и залез в ванну, вспоминая события вчерашнего вечера, когда мужчина и женщина (которых, будь они моложе на два-три года, я бы назвал юношей и девушкой) принесли мне сто тысяч долларов…

Я дремал в своем любимом кресле перед включенным телевизором, когда в половине десятого в дверь постучали. На левом плече мужчины висела голубая сумка с эмблемой «Пан-Ам». Правую руку он держал в кармане пальто. Женщина стояла чуть сзади, слева от него.

— Вы всегда открываете дверь, не спросив, кто к вам пришел, мистер Сент-Айвес? — поинтересовался мужчина.

— Если только я не принимаю душ, — ответил я. — Тогда я вообще не открываю дверь.

— Я — Майлс Уайдстейн, — представился он. — Это Джанет Вистлер. Нас послал мистер Прокейн.

— Заходите, — я отступил в сторону.

Уайдстейн снял сумку и поставил ее на столик для покера.

— Мы бы хотели, чтобы вы пересчитали деньги.

Нельзя сказать, что они стояли у меня над душой, но не спускали глаз с моих рук. Среди сотенных банкнот оказалось несколько новых, но я решил не обращать на это внимания.

— Вам нужна расписка? — спросил я, убедившись, что они принесли ровно сто тысяч.

— Если вас это не затруднит, — ответила Джанет. Мне всегда нравились высокие стройные женщины, особенно с большими карими глазами и длинными, ниже плеч, распущенными волосами. Я вставил в пишущую машинку лист чистой бумаги и напечатал: «Получено от Майлса Уайдстейна и Джанет Вистлер сто тысяч долларов». Затем фамилию и дату, вытащил лист, расписался и отдал его Уайдстейну.

Тот внимательно прочел написанное, кивнул и передал лист Джанет. Я решил, что ему двадцать четыре года, а ей — двадцать три.

— Мистер Прокейн просил узнать, не потребуется ли вам наша помощь, — сказал Уайдстейн.

— Как я понимаю, вы — те самые ученики, о которых он упоминал в разговоре со мной.

Уайдстейн улыбнулся.

— Он настаивал на том, чтобы мы спросили вас об этом, — добавила Джанет, передавая расписку Уайдстейну. Тот сложил ее вчетверо и сунул в левый карман пальто.

— Передайте ему мою благодарность за столь любезное предложение, но справлюсь один.

Уайдстейн оглядел груду денег, лежащих на покерном столике.

— Ваша доля — десять процентов, не так ли?

— Да.

— Если у вас откроется вакансия, имейте меня в виду.

— Вы недовольны своим местом?

Он покачал головой.

— Конечно, доволен. Но ваше занятие выглядит весьма привлекательным. Никакого риска и высокий заработок.

— Если вы будете прилежно учиться у Прокейна, возможно, мы еще вернемся к этому разговору.

— Возможно, — повторил Уайдстейн и повернулся к Джанет. — Пошли.

Она улыбнулась мне, и они направились к двери. На пороге Уайдстейн обернулся.

— На вашем месте, мистер Сент-Айвес, я бы вел себя более осторожно, открывая дверь. С другой стороны может оказаться кто угодно.

— Вы имеете в виду воров?

На этот раз они улыбнулись вместе.

— Совершенно верно. Именно воров.

В три часа дня мы собрались в кабинете Прокейна. Сам он сидел за столом, Джанет Вистлер, в темно-зеленом брючном костюме, в кресле перед ним, мы с Майлсом Уайдстейном расположились у камина.

Телефон зазвонил в половине пятого. Прокейн снял трубку, послушал и передал мне.

— Сент-Айвес? — произнес приглушенный мужской голос.

— Да.

— Как я сказал Прокейну сегодня утром, условия остаются прежними, меняются только время и место.

— Где и когда?

— Завтра, в десять утра…

— Десять утра мне не подходит.

— Почему?

— Как раз в это время два детектива из отдела убийств собираются поговорить со мной о Бобби Бойкинсе и его смерти. Вы знали Бобби, не так ли?