Игорь Срибный - Летучие мыши

— Так Кадыров же дал всего два дня!

— Командующий встречался с Ахмат-Ходжи и объяснил ему ситуацию. Но на вашем допросе прокуратура настаивает, поскольку вы единственные свидетели того, что перед вами были боевики и сражались вы с переодетыми духами. Так что, сваливайте из Чечни, и чем быстрее, тем лучше!

— Да кто бы спорил? Мы — не будем!

Не знал Седой, да и не мог знать, чем закончится для него этот отпуск, каким обернётся концом…

Седой сутки отсыпался… Вставал, выпивал стакан воды и снова падал в кровать.

Почувствовав себя полностью восстановившимся от постоянного недосыпания, он встал под душ и долго стоял под колючими струями то горячей, то холодной воды.

Проснулся он вечером, и идти никуда не хотелось, но холодильник был пуст, а есть хотелось. Он оделся и пошёл в супермаркет. Купив сосисок, десяток яиц, хлеба и пива, он пошёл домой. Смотрел «ящик для дураков», как он называл телевизор, пил пиво, закусывая сосисками, и чувствовал, как тоска постепенно змеёй заползает в душу…

Включил компьютер, вошёл в почту, но увидев более трёхсот не отвеченных писем, выключил.

Поневоле вспомнил жену, которая с полгода назад загуляла с «мальчиком», который был младше неё на пятнадцать лет. Он всё ещё любил её, хотя возврата к прошлому не хотел. Он вообще не терпел предательства ни в каком виде. А её поступок он считал предательством — подлым и коварным…

Седой вышел на лоджию и долго курил, глядя на пролетающие по проспекту машины, гуляющих, смеющихся людей, и вдруг остро почувствовал свою ненужность в этом красивом мире, расцвеченном тысячами разноцветных огней витрин магазинов, развлекательных центров, кафе и ресторанов. Он был здесь лишний, никому не нужный…

Он вдруг вспомнил, как они в Ачхой-Мартане брали амира, известного под кличкой «Мелхи». Три недели группа шарахалась по лесам, выбивая бандитов одного за другим, и только амиру с охраной удалось прорваться в Ачхой-Мартан. Уходя от преследования, амир и шестеро его телохранителей перебежали через обмелевшую речку Ачхи и укрылись в каком-то строении, потому что дальше бежать было некуда — впереди расстилалось обширное поле, ровное, как стол. Разведчики окружили строение и предложили духам сдаться. В ответ раздались автоматные очереди. Седой кивнул Филину, и тот, сдёрнув с плеча «Муху», запустил снаряд в окно. Со звоном вылетели стёкла, из строения повалил дым, из которого вышли четверо духов с поднятыми руками.

Седой влетел в строение и, выбив ногой дверь в какую-то комнату, вдруг увидел в глубине комнаты грязного, бородатого мужика в пропотевшей бандане, с бешеными, налитыми кровью глазами. Его автомат был направлен точно в грудь Седого. Тот мгновенно нажал на спуск и… услышал звон разбитого стекла… Он подошёл ближе и увидел на грязном полу осколки зеркала…

«Ну всё… Дожил! Расстрелял собственное отражение в зеркале» — подумал он. Подняв с пола кусок зеркала побольше, он долго рассматривал свой звероподобный облик и с трудом узнавал себя.

Тогда Седой подумал, что когда-то всё это кончится, и он снова примет нормальное обличье. Но теперь его не радовало то, что он чист, гладко выбрит и пахнет хорошим одеколоном. Ему привычней и комфортнее было в его старом, привычном облике лесного бродяги…

Он упал на диван лицом вниз и попытался снова уснуть, но после суточного сна спать не хотелось. Маясь от безделья, он решил позвонить брату в Донецк.

Анатолий ответил сразу. Обменявшись дежурными фразами о семье, о погоде, о самочувствии, Седой сказал:

— Толян, у меня два месяца отпуска. Я хочу приехать к тебе. Съездим на могилы родителей, дедов и бабок проведаем в их вечных приютах…

— Погоди, Егор! — Толян не скрывал радости от звонка брата, которого не видел уже лет пять. — У меня к тебе другое предложение. У тебя плавки есть?

— Какие плавки? — удивился Седой. Он уже и слово такое позабыл.

— Плавки, чтобы плавать! В море! — терпеливо объяснил брат. — У меня две путёвки в санаторий «Металлург» в Сочи, а моей Валентине отпуск не дают. Заезд через пять дней — у тебя будет время подготовиться. Я приеду к тебе на поезде, потому что у нас билетов в Сочи не достать, а от тебя махнём на машине. Там же недалеко, вроде? Согласен, братишка?

— Ух ты! Заманчиво, блин! Я хоть на людей посмотрю, а то одичал в горах да в лесах! Конечно, согласен, Толян! Что за вопрос?! Давай, готовлюсь к морю, брат!

Утром он поехал на рынок и купил всё, необходимое для морского отдыха. После этого загнал своего «Скорпиончика» на техобслуживание, и, договорившись со знакомыми мастерами, чтоб проверили все узлы и агрегаты машины, со спокойной совестью поехал домой на такси.

По пути Седой решил заехать в знакомый уже много лет пивной бар, где по привычке собирались разведчики. Его в шутку и называли «У Егора».

Он не ошибся — вся развесёлая толпа разведчиков была там. Сдвинув вместе три стола, разведчики гуляли так же, как и воевали — от души. Это у них называлось «до первого убитого»… То есть, как только кто-то падал «лицом в салат» или со стула, загул считался законченным.

Увидев командира, разведчики обрадовались, задвигали стульями, высвобождая место. Выпили. Но за весельем, льющимся рекой, Седой увидел в глазах каждого тоску, затаившуюся в уголках, под веками.

Седой встал. Разведчики разом замолчали…

— Дорогие мои братишки! С некоторыми из вас мы вместе ещё с первой войны, некоторые пришли уже во вторую. Но это не важно! Важно то, что мы вместе — в горе и в радости, на войне и за этим столом. В госпитале я написал стихи. Они, конечно, корявые, не обессудьте… Послушайте:

— Давайте мы эту чарку поднимем за наших детей, чтоб миновала их наша доля, чтоб… Словом… За деток наших!

Вскоре Ящер, стойко державшийся на протяжении всего вечера, всё-таки уронил тяжёлую голову на стол. И разведчики сразу засобирались, потому что закон в их среде, однажды принятый, оставался законом навсегда…

Таксистам в этот вечер было много работы…

В эту ночь Седой спал плохо…

Разбалансированный неожиданным отпуском организм никак не хотел выходить из состояния боевой готовности, удерживая в этом состоянию и свою психическую составляющую.