Д. Бростер - Нечто по Хичкоку

— И что же, удалось вам это? — он с интересом оглядел профессора. — Мне кажется, что удалось. Выглядите вы очень хорошо.

Профессор и в самом деле выглядел посвежевшим. Его щеки, хотя и оставались худыми, как прежде, но приобрели легкий загар, сквозь который пробивался здоровый румянец, в глазах появился энергичный, живой блеск. Распахнутое пальто профессора открывало хороший серый костюм. В руке он нес довольно увесистый чемодан.

— Я вас никогда еще не видел таким бодрым и здоровым, — сказал совершенно успокоенный отец Марчисон.

— Я и сам никогда себя не чувствовал так хорошо. У вас будет часок времени побыть со мной?

— Даже два часа.

— Отлично. Я отправлю свой чемодан с кэбом, а мы можем пешком пройти по парку до самого моего дома. Там мы посидим за чашечкой чая. Такой план вам подходит?

— Я охотно его принимаю.

Они вышли из вокзала и мимо толпы девчонок, торгующих цветами, и мальчишек-газетчиков пошли в сторону Гровенор Сквер.

— Вы хорошо провели это время? — поинтересовался отец Марчисон.

— Да, там было довольно приятно. Одиночество тоже было благотворно. Я хочу сказать, что мой компаньон отстал от меня в коридоре дома 100 на площади Гайд-парка.

— И больше вы с ним не встретитесь, уверяю вас!

— Хе-хе! — воскликнул Гильдей. — Так по-вашему, Марчисон, я просто слабец, размазня, и мне только и надо было, что отдохнуть?

— Слабец? Нет, этого я не сказал бы. Однако, и сильному человеку, если он нагружает свой мозг утомительной работой, время от времени нужен хороший отдых.

— Ну что ж, отдых был. Посмотрим, что будет.

Стало смеркаться. Они пересекли улицу у Гайд-парка и вошли в его ограду. В это время дня через парк шло много рабочего люда, возвращающегося домой. Усталые мужчины в куртках, в брюках, забрызганных грязью, несли чемоданчики или сундучки с инструментами, несли под мышкой свертки. Более молодые шли бодрее и весело перекидывались словечками, кое-кто насвистывал на ходу.

— До вечера, до вечера… — пробормотал отец Марчисон.

— Что вы сказали? — не расслышал Гильдей.

— Да нет, это я просто повторил слова модной песенки, которую насвистывал один из рабочих.

— Ах вот что! Вы знаете, этот простой люд не так уж плох. Людей такого сорта можно встретить повсюду. Их было немало и на той лекции, которую я читал, когда мы с вами встретились в первый раз. Я хорошо помню ту лекцию. Один из слушателей все хотел сбить меня своими вопросами. Рыжеволосый. Рыжие всегда пытаются возражать. Но у меня он быстро заткнулся… Ну что ж, Марчисон, сейчас мы все и узнаем.

— Что именно?

— Исчез ли мой неизвестный друг.

— Скажите мне, вы и теперь думаете, что тогда кто-то находился у вас?

— Как вы озабоченно спрашиваете? Нет, просто мне интересно узнать.

— Что-нибудь предчувствуете?

— Нисколько. Но любопытство есть.

— Следовательно, морской воздух не доказал вам, что все было вызвано переутомлением?

— Не доказал, — ответил Гильдей сухо.

— Я, однако, рассчитывал на другой эффект.

— Вы предполагали, что отдых на морском берегу докажет мне, что мое воображение было расстроено? Признайтесь, Марчисон, что вы меня отослали в Вестгейт, чтобы предотвратить предполагаемый вами острый кризис моей нервной системы.

— Да нет же, Гильдей, — спокойно ответил отец Марчисон, — я не видел у вас никаких симптомов нервного кризиса. Вы, на мой взгляд, такой человек, у которого просто невозможен подобный кризис.

— Конечно, у меня такого кризиса нет. По крайней мере, в настоящее время.

— И, я надеюсь, теперь уже в вашем доме нет чужого присутствия.

— Вы слишком серьезно восприняли эту историю.

— Как же я мог ее еще воспринять?

— Ну что ж, если мы обнаружим непрошеного гостя в моем доме, мне останется одно — просить вас изгнать злых духов из моего жилища. Но перед этим необходимо будет выполнить одну проверку.

— Какую?

— Вам нужно будет убедиться не меньше, чем мне самому, что он действительно находится в доме.

— Мне кажется, что это будет нелегко осуществить, — сказал отец Марчисон, немного удивленный этим предложением.

— Если «это» еще в моем доме, то я найду способ. И я не буду сильно удивлен, если «оно» осталось, несмотря на оздоровительный морской воздух Вестгейта.

Они уже были недалеко от площади Гайд-парка. Сумерки сгустились. Они теперь шли молча.

— Ну вот мы и пришли, — сказал, наконец, Гильдей. — Он повернул ключ, открыл дверь и пропустил отца Марчисона в коридор. Сам он вошел сразу же вслед за ним и захлопнул дверь.

— Ну вот мы и пришли, — еще раз сказал он более звучно. Он осмотрелся, электрическое освещение было включено.

— Мы выпьем чаю, как было задумано, — сказал Гильдей и крикнул: — Эй, Питтинг!..

Метрдотель, услышавший стук двери, уже спускался им навстречу по лестнице, которая вела из кухни. Он вежливо поклонился, взял одежду у хозяина и его гостя и повесил ее на стенные вешалки.

— Как дела, Питтинг? Все в порядке?

— Да, сэр.

— Принесите нам чай в библиотеку.

— Хорошо, сэр.

Питтинг удалился. Гильдей подождал, пока метрдотель исчезнет из виду, и отворил дверь в столовую. Не входя в комнату, он заглянул туда, постоял некоторое время, прислушиваясь. Потом он закрыл дверь и сказал:

— Пойдемте наверх.

Отец Марчисон вопросительно посмотрел в лицо Гильдею, но тот не отозвался на его немой вопрос. Они поднялись в библиотеку. Гильдей быстрым взглядом обвел все помещение. В камине горел огонь. Синие гардины были задернуты. Все было залито ярким светом электрической лампы — длинные ряды книг на полках, рабочий стол, приведенный в полный порядок, клетка с птицей, не покрытая тканью. Гильдей подошел к клетке. Наполеон сидел, нахохлившись на жердочке, вцепившись лапами, покрытыми кожей, напоминающей крокодилью в миниатюре. Его круглые глаза смотрели тускло, словно старческая пелена покрывала их, лишая блеска.

Гильдей очень внимательно смотрел на попугая, потом прищелкнул языком. Наполеон встрепенулся, поднял одну лапу, растопырил пальцы, переместился по жердочке к той стенке клетки, у которой стоял Гильдей, и прислонил голову к прутьям.

Указательным пальцем Гильдей почесал голову птице, разглядывая ее все так же пристально. Потом он вернулся к огню как раз тогда, когда входил, неся поднос, Питтинг.

Отец Марчисон уже сидел в кресле рядом с камином. Гильдей сел в другое кресло и стал наливать чай в чашки. Питтинг ушел, тихо затворив за собой дверь. Отец Марчисон глотнул из чашки, ему показалось горячо, и он поставил чашку на столик.

— Вы любите своего попугая? — спросил он друга.

— Как вам сказать? За ним интересно наблюдать. Попугаи птицы любопытные.

— Давно он у вас?

— Около четырех лет. Как раз перед тем, как мы с вами познакомились, я хотел его отдать. Я рад теперь, что не сделал этого.