Владислав Виноградов - Генофонд нации

Тогда и деньги можно будет вернуть, а то уж больно высокая цена за колготки Людочки Стерлиговой!

Итак, теперь надо работать по заводу. Но уже первое ознакомительное посещение этого предприятия, занимавшего территорию площадью в несколько городских кварталов на левом берегу Волги, показало, что задача предстоит не из легких. Вся финансово-хозяйственная система гиганта была выстроена таким образом, чтобы его руководству было легче и безопаснее воровать. Каждый цех, а иногда даже участок, представлял собой отдельное юридическое лицо со своей бухгалтерией и отчетностью. Соответственно, и каждая тонна алюминия перепродавалась несколько раз, не выходя за пределы заводской территории. Но чтобы разобраться во всем этом, не хватило бы и года.

Местные органы – от ментов до эфэсбэшников – естественно, не обходили Саратовский алюминиевый стороной. Но щипали исключительно по мелочи. Благо возможностей возбудить уголовное дело, а потом закрыть его в связи с «деятельным раскаянием» фигуранта – да здравствует статистика! – было, хоть отбавляй. Однако всерьез САЗом не занимались по одной, но очень веской причине: совет директоров возглавлял двадцатитрехлетний вундеркинд, недавно окончивший Сорбонну, да так и живший в Париже. По случайному совпадению, он же являлся единственным отпрыском губернатора области.

По этой же, наверное, причине и вневедомственная охрана – автоматы, бронежилеты, недружественный взгляд из-под касок – наотрез отказались пропустить питерских оперативников дальше проходной:

– У себя в Ленинграде будете права качать. А здесь наша земля!

– И почему здесь все такие невежливые? – обратился Непейвода к Токмакову. – Есть гипотезы?

Токмаков отрицательно помотал головой. Ему было не до того. Он вот уже несколько минут приглядывался к гладкому типу восточной наружности, который, выйдя из подъехавшей машины, с видимым удовольствием внимал перепалке государевых людей: местных сотрудников вневедомственной охраны и питерских оперов.

Это был человек лет сорока с пухлым брюшком и нездоровым румянцем, выдававшим пристрастие к напиткам крепче сорока градусов. Дорогой костюм и легкие ботиночки свидетельствовали, что он приехал на работу не в общественном транспорте. Это же неоспоримо подтверждало кольцо с автомобильным ключом, сигнализацией и затейливым брелоком, который он небрежно вертел на пальце.

Собственно, именно брелок и приковал к себе внимание Токмакова в первую очередь. Не потому, что был непомерно велик и отлит из золота. Мало ли наклепали золотых побрякушек? Нет, он заворожил оперативника отчетливо читавшейся монограммой, серебряными буквами по золотому фону: «Истлан».

«Истлан», черт возьми! Та самая контора, по которой затребовал документы Костомаров. Та, что явилась точкой отсчета несчастий Людмилы Стерлиговой.

Совпадение? Нет, не верил Токмаков в подобные совпадения! А в удачу верил. И это именно она улыбнулась ему сейчас блеском золотого брелока.

– Сбавь обороты! – шепнул Вадим Непейводе. – И срисуй на будущее этого типа.

«Этот тип» как раз проходил в это время проходную. Менты вытянулись чуть не во фрунт. Пробегавшая с папкой секретутка учтиво вильнула задом.

– Хорош гусь! – оценил Непейвода. – Ощипать такого одно удовольствие!

– Пока что ощипывает он, – очнулся от служебного восторга сержант вневедомственной охраны, предварительно отследив, что восточный человек скрылся за проходной. – Идрис Ильясович Хапшоков, коммерческий директор завода. «Неприкасаемый» – только зря с ним время потеряете. Его и до вас многие схарчить пытались, – не вышло!

– Да упаси бог, кого-нибудь харчить! – прикинулся Токмаков ветошью. – Мы люди мирные, не какие-то там Рембо! А что Непейвода щипать кого собрался, так это у него еще милицейская отрыжка!

– Непейвода? – переспросил сержант с неподдельным интересом. – Просто Непейвода?

– Не просто, а майор, – уточнил Виктор. – Фамилия такая есть украинская, слыхал?

– Да е, трошки врубаюсь, – ухмыльнулся сержант, протягивая здоровенную красную пятерню: – А я Рябенькотелятко!

– Ну это еще круче! – воскликнул Токмаков.

Землячество – великая сила! Теперь-то он уже ни на секунду не сомневался, что спустя полчаса будет знать всю подноготную господина коммерческого директора.

Так оно и оказалось. Основной чертой Хапшокова была патологическая жадность. Ворочая миллионами, получая многотысячную зарплату в «зелени», он не гнушался принимать подношения и бараньими тушами, и даже просто банками тушенки. А зависело от Хапшокова на Саратовском алюминиевом заводе, старожилом которого он был, многое: от очередности отгрузки металла до очереди в детский садик, все еще содержавшийся предприятием на своем балансе.

Без особого труда удалось выяснить и происхождение затейливого золотого брелока. Это был подарок коммерческому директору от неких бизнесменов из соседнего независимого государства. Брелок был вручен вместе с необъятным веником из цветов. А джип «Тойота лэндкрузер», ключ от которого болтался на колечке, стоял под окнами, перевязанный через капот к форкопу розовой атласной ленточкой с бантиком.

Дальше Токмаков не стал слушать.

– Я в банк, – шепнул он на ухо Непейводе, неожиданно обретшему в лице земляка словоохотливого собеседника. – Посмотрю там документы по «Истлану», а ты уж здесь сам постарайся.

– Давай! Теперь нам спешить некуда…

– Ну это как сказать!

Выходя с территории, Токмаков покосился на черный джип, нагло скалившийся хромированным «кенгурятником» в снежное пасмурное небо. Сейчас машина не была обвязана подарочной ленточкой, но от нее за версту несло деньгами. Большими деньгами.

3. Хитер как змей и выпить не дурак

Первый, кого встретил Токмаков в банке, был неистребимый прапорщик Фефелов. Он был без автомата и по гражданке, но под мышкой пиджак оттопыривался, свидетельствуя, что и сегодня Фефелов в полной боевой готовности.

– Слышал, Костомарова вчера привалили, – вместо приветствия сказал Фефелов. – Может, с вашим делом это как-то связано?

Токмаков не рискнул бы утверждать обратное. Хотя, на первый взгляд, ничего общего не могло быть между налоговым преступлением крупнейшей компании экспортеров ФСО и убийством начальника службы безопасности провинциального банка. Когда не знаешь, что ответить, лучше просто пожать плечами:

– Человек убит. Печальное событие.

Но Фефелов был верен себе:

– Печальное? Смотря для кого. Костоправ многим в этой конторе на хвост наступил. Поговаривали, что и на самого председателя правления досье завел… Ну а Ванька Гайворонский, он и вообще сейчас на седьмом небе.