Эд Макбейн - Три слепых мышонка

— А если я не захочу?

— Тогда ничего не произойдет.

— Получается, что тогда мы никогда не сможем узнать друг друга ближе?

— Я этого не говорил.

— Я азиатка, — сказала она.

— Я знаю.

— Это вас прельщает во мне? Моя азиатская кровь?

— Я вас не тяну в постель, — обиделся он. — Я вас пригласил на ужин. Какое все это имеет отношение к вашему происхождению?!

— Многие мужчины хотят переспать со мной по этой причине. Их привлекает восточный колорит.

Он ощутил себя в джунглях, ведомым прекрасной женщиной, которая в один миг обернулась вьетнамским воином, обвешанным фанатами.

Ему было нечего сказать.

— Я думаю, вы не из таких мужчин, — произнесла она.

Он продолжал молчать.

— Я не знала в жизни ни одного мужчину, — прошептала она, глядя, как тьма сгущается над заливом.

Старик стоял на обочине дороги почти под фонарем и смотрел в сторону лодочной станции. В одной из лодок кто-то играл на укулеле. Тонкий металлический звук, казалось, был послан из другого времени и другого мира, которому принадлежал старик. Многие лодки были освещены. Тени от них плавали в черной воде. Негромкие голоса доносились издали. В мелкий ночной туман изредка прорывался редкий звук укулеле. Старик, склонив голову, завороженно слушал незнакомую мелодию. Наконец он, казалось, очнулся и побрел прочь от пристани.

«Давай, старикан, топай сюда!»

Он снова сцепил руки за спиной, еще ниже склонил голову, маленький, сгорбленный человечек, и засеменил мимо ярко освещенной станции.

«Давай, давай, поспеши!»

Он подходил все ближе и ближе, фонарь остался у него далеко за спиной, впереди его ждала черная стена, он несмело шагнул в кромешную тьму, навстречу своей смерти, где убийца уже занес нож…

«Ах!»

Кабинет инспектора Мориса Блума в здании управления общественной безопасности украшали вставленные в рамку фотографии тех бригад, которыми он руководил, будучи на службе в графстве Нассау на севере. Они висели рядышком с настенными табличками из Главного департамента Полиуш графства Нассау, парой газетных вырезок, упрятанных под стекло из «Нью-Йорк дейли ньюс» и лонг-айлендской газеты «Ньюсдей» с заметкой об отважной операции по захвату двух грабителей банка в Минеоле, бандиты были схвачены полицейским Морисом Л. Блумом. Поблизости висело несколько фотографий его жены. На книжной полке стоял кубок, полученный на соревнованиях по боксу, когда он служил во флоте, и тут же — игрушечный пес Скупи — подарок его девятнадцатилетней дочери. На ошейнике болталась надпись: «Лучшей ищейке в мире. С любовью, Марк».

Блум просматривал свежий номер «Геральд трибюн Калузы». Его внимание привлек заголовок: «КРУПНЕЙШЕЕ ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ ФЛОРИДЫ ДЕЛО О НАРКОТИКАХ».

— Я уже решил, что началась третья мировая, — вместо приветствия произнес Мэтью.

— Угу, — ответил Блум.

— Заголовок бросается в глаза.

— Угу.

Статья под броским заголовком начиналась на довольно истерической ноте: утром 21 августа сего года захвачена крупнейшая в юго-западной Флориде партия наркотиков, в так называемом Боливийском районе Калузы арестовано 12 человек. В статье отмечалось, что расследование, которое длилось около четырех месяцев и привело к описываемым событиям, было начато по инициативе прокурора штата Ская Баннистера, явилось совместной акцией прокуратуры и департамента полиции с привлечением штата шерифа, именно это сыграло свою роль в успехе операции по пресечению подпольного бизнеса. В ходе рейда было конфисковано несколько тысяч килограммов кокаина, миллионы долларов наличными и такой арсенал ручного и автоматического оружия, что его хватило бы на оккупацию всей Центральной Америки. В статье приводились жесткие слова Ская Баннистера: «Если вы торгуете наркотиками — мы вас арестуем, посадим и покараем. Долгое время таким людям удавалось избегать наказания. Теперь я лично займусь этим. Мы не потерпим торговлю наркотиками в нашем штате». В конце автор статьи выражал надежду, что эта операция действительно положит конец торговле наркотиками во Флориде.

— Так вот что там готовилось.

— Да, вот это там и готовилось.

— Можно считать, что Скай уже в Талахасси.

— Плакать никто не будет, — скривился Блум.

— Теперь понятно, зачем ему было нужно спихнуть это дело об убийстве.

— Видимо, так.

— Выдвинет обвинения, выслушает приговор и отправится домой к маме.

— Угу.

— Стоит ему проиграть это дело…

— …а проигрыш этот весьма ощутим, Мэтью.

— Да уж.

— Ложный шаг и — прощай, Талахасси.

— Это моя забота, чтобы он проиграл.

— Мне кажется, шансов у тебя негусто, — сказал Блум.

— Ты так думаешь? Неужели реальна ситуация, что мой клиент вчера вечером вырвался из тюрьмы, чтобы побродить по берегу океана?

— Подражательное убийство, Мэтью. Просто и элементарно.

— В тебе берут верх корпоративные интересы, инспектор.

Краткая, в несколько строк, заметка об убийстве появилась на четырнадцатой странице газеты рядом с большим, почти на целую полосу, рекламным объявлением универмага «Куртис Бразерз». В заметке сообщалось, что пять минут третьего ночи полицейским патрулем на магистрали Норт — Тамайами в районе лодочной станции обнаружен труп 68-летнего Тринха Манг Дука, безработного иммигранта из Вьетнама, проживавшего по адресу Танго-стрит, 1224.

Когда Патрисии Демминг указали на очевидную связь данного убийства с недавно совершенным самосудом над тремя соотечественниками убитого, теми, кого обвиняли в изнасиловании, помощник прокурора, еще не успевшая полностью освоиться на новом месте, категорично заявила журналистам, что подобные случаи трудно назвать экстраординарными. «Приходится признать, — отметила она в своем заявлении, — что некоторые убийства совершаются впечатлительными людьми по подобию преступлений, совершенных ранее. В нашем лексиконе такие случаи определяются как подражательные убийства. Смерть господина Тринха — ужасная трагедия. Предположительно, он — случайная жертва, оказавшаяся на пути неуравновешенного человека, алчущего сомнительной славы убийцы, использующего чужой почерк. Я нахожу именно такое объяснение последнему убийству. Нами задержан человек, обвиняемый в первых преступлениях, и мы надеемся, что департамент полиции Калузы приложит все усилия к скорейшему задержанию виновника нового кровавого злодеяния».

— Неплохо у нее язык подвешен, — заметил Блум.

— Чушь собачья, — отозвался Мэтью. — Кто подкинул газетчикам информацию о вчерашнем убийстве?

— Не я, — открестился Блум.

— Знаю.

— Вчера дежурил Паллери, я даже толком не знал, что успели сообщить в газету.