Андрей Щупов - Охота на волков

Скользя взглядом по строчкам, Леонид поневоле возвращался к мыслям об Ольге. Приближающийся вечер его одновременно и страшил и волновал. Он знал, что с Ольгой следует серьезно побеседовать, но формы этой беседы себе не представлял. На ум лезли какие-то общие слова о долге, о морали, и от слов этих самому становилось тошно. Он воображал, как начинает поучать ее, твердя о нерушимости семьи, о терпимости, о супружеском тяжком кресте, и на лице слушательницы постепенно проступает ироническая улыбка. Пожалуй, Ольга и не дослушает, — запустит в него какой-нибудь чашкой. И будет права. Леонид не чувствовал себя в праве давать какие-либо советы. Даже президенту страны. Везде и всюду творилось что-то неладное, но исправлять это неладное Леонид сам бы не взялся. Он смирился с мыслью о малом — индивидуальной крохе каждого, и вывод, что один-единственный человек не в состоянии перевернуть земной шар, его отнюдь не повергал в уныние. Архимед свою знаменитую фразу выкрикнул, конечно, в запале, имея в виду скрытые силы науки, но отнюдь не конкретику примера. Глупости, совершаемые людьми, совершаются совместно. Так же совместно они и исправляются. И даже сейчас, проникнув в чужой подъезд, поджидая незнакомого человека, Леонид не обнаруживал в себе должной уверенности. Ему хотелось верить, что он поступает правильно, совершая благое дело, исправляя некую несуразность, но уверенности все же не было. Он продолжал жить вслепую, стремясь к покойной аморфности, но этого самого состояния нигде не обнаруживая. Все давалось через болезненные усилия, дорогу преграждали вездесущие барьеры, — чтобы идти, следовало не шагать, а прыгать.

Леонид покосился в окно и торопливо спрятал книжицу. В подъезд вошел человек и, судя по всему, тот, которого он ждал.

Палихов Семен, зам директора института химии, тридцать шесть лет, две поездки за рубеж, плюсовые очки в три диоптрии, осанка бывалого управдома, любовь к импортной обуви. Это, не считая того, что рассказала о нем Ольга. Леонид не сомневался, что узнает соблазнителя Зиночки, и он действительно его узнал.

Палихов еще возился у замочной скважины, предварительно заткнутой герметиком, когда Леонид вынырнул у него из-за спины.

— Позвольте, я помогу?

Мужчина испуганно вздернул голову. Указательным пальцем Леонид сковырнул расковыренную пломбу, приглашающе кивнул на дверь.

— Попытайте счастье еще разок!

Палихов неуверенно заелозил ключом, кое-как справился с замком. Не открывая дверь, растерянно взглянул на незнакомца.

— Что же вы? Входите! Квартира не моя, ваша, — Леонид грубовато подтолкнул его в спину. — И без шума, гражданин Палихов!

— Кто вы такой? — оказавшись в прихожей, хозяин чуть раскинул руки, пытаясь перегородить ему путь.

«Тайный Союз Меча и Орала», — хотел брякнуть Леонид, но сдержался, сказав совсем иное:

— Майор из анекдота. Еще вопросы?

— Не понял…

— И не поймешь, — Леонид прикрыл за собой дверь, щелкнул собачкой замка. — Ну что, поговорим, Сема? — он с хрустом рванул «деспота» за ухо, грубо поволок в комнату.

— Двигай, Сема, двигай!

«Сема» испуганно помалкивал, практически не сопротивляясь. Бледного и нахохлившегося, Леонид швырнул его в кресло, по хозяйски обошел ухоженную квартирку. Вычищенный ковер, протертые полки. Та же чистота царила на кухне. Ольга рассказывала, что «деспот» беззастенчиво приглашает Зиночку помочь прибраться. Леонид подумал, что надо бы скинуть ботинки, но это существенно исказило бы образ. Поморщившись, он приблизился к окнам и запахнул шторы. За спиной громко икнули. Палихов праздновал труса. На лице его пунцевели нездоровые пятна, руки, лежащие на подлокотниках, нервно подрагивали.

— Не трясись, я не стоматолог.

— А кто же вы?

— Уже сказал, майор из анекдота. Еще раз повторить?

— Не-ет, в общем понятно…

— А раз понятно, значит, можно начинать беседу, — Леонид огляделся, однако второго кресла не увидел. Пришлось довольствоваться стулом.

— Я ничего такого не делал, честное слово!

— Делали, гражданин Палихов, делали! — Леонид забросил ногу на ногу, сурово сдвинул брови. Напугать Палихова оказалось до смешного просто, но на смех отчего-то не тянукло. Уже наперед Леонид ощущал, что уйдет отсюда изрядно перепачканным. Опять придется долго отплевываться… Он стиснул кулаки, нервно передернул плечом. Что ж… Как известно, революций чистыми руками не делали. Ни Робеспьеры, ни Троцкие…

Следовало продолжать спектакль, и Леонид Логинов, порывисто поднявшись, приблизился к центру комнаты, внимательно оглядел люстру.

— Давно меняли лампы?

— Я?… То есть… — лоб хозяина покрылся страдальческими морщинами. — Одна и впрямь сгорела. Недели, может, три… Четыре назад.

— Точнее, Палихов, точнее! — Леонид погрозил ему пальцем. — Четыре недели — это уже месяц!

— Да, может быть, месяц или чуть больше.

— Ладно, не в этом суть. Что надо мы уже записали, — Леонид дотянулся до одной из ламп, выкрутив ее, глянул на просвет и спрятал в карман. — Тем паче, что есть и другие способы подслушивания, верно? Думаю, что такое «жучок», вы знаете?

— «Жучок»? — «деспот» нервно хихикнул. Каверзный вопрос его явно смутил. Хотя в данную минуту любые вопросы гражданину Палихову показались бы каверзными.

— Надеюсь, вы не приняли меня за обыкновенного воришку?

— Нет, что вы!

— Вот и славно! — Леонид вернулся к своему стулу, подумав, кивнул на него собеседнику. — Пересядьте-ка, пожалуйста.

Палихов безропотно подчинился. Теперь перепуганный «деспот» ежился на стуле. Дрожащие руки он спрятал между колен, на Леонида поглядывал лишь время от времени, собираясь с духом, растягивая губы в какой-то кривой, вымаливающей неизвестно что улыбке.

— Да-а… — Леонид присел на подлокотник кресла, достав из кармана платок, шумно высморкался. — О вашей работе я распространяться не буду, — с этим более или менее ясно. Побеседуем о моральном облике гражданина Палихова.

— Может быть, пока еще товарища Палихова? — робко рискнул пошутить хозяин квартиры.

— А это уж как судьба распорядится, — Леонид выразительно подмигнул. — Что трепещет ретивое?

— Немножко есть.

— То ли еще будет!… В сексотах не состояли?

— Н-нет… — Палихов покраснел. — Как-то, знаете ли, не пришлось.

— Вероятно, и не придется, — Леонид молол чистейший вздор, первое, что приходило на ум. — Возможно, на вас будет особый спрос у определенных лиц. Вы меня понимаете? Однако кто попало к нам не попадает. Вот потому я и коснулся темы морального облика.

— Но я, кажется, ничего такого… — Палихов, смелея, развел руками.

— Вам это только кажется, — сухо обронил Леонид. Многозначительно указал пальцем на люстру. Палихов часто и невпопад закивал. Глядя на его личико — личико пластичного трансформера, Леонид ощутил отвращение — к Палихову, к самому себе, к миру, что терпит подобное. И разом вдруг опостылел весь этот идиотский розыгрыш. Поднявшись, он мягко прошелся по начищенным Зиночкиными руками ковру, холодно сообщил: