Генри Кейн - Кровавый триптих

— Да, сэр, именно так.

— Полис у вас? — обратился я к Паркеру.

— Нет, он в управлении. Он же вступает в силу.

— Он больше не нужен, мистер Грант, — продолжал я. — Кто бенефициарий? Вы знаете?

— Да.

— Отлично. И кто же?

— Вы хотите знать — кто им был первоначально?

— Да.

— Фанни Ребекка Форцинрассел.

— Что-о?

— Это такое имя, сэр. Фанни Ребекка Форцинрассел.

— Ладно. В таком случае накануне его ухода в рейс три недели назад, насколько я понимаю, вас попросили изменить завещательное распоряжение. Верно?

— Верно.

— На чье имя?

— Простите…

— Вы изменили имя бенефициария — на чье имя?

— А… На некую Роуз Джонас.

— Постойте. Фрэнк Паланс занимался перевозками… противозаконных грузов. Он собирался пробыть на судне целый день. Вы хотите сказать, что он смог выбрать время для того, чтобы покинуть судно, приехать к вам в контору и обсудить страховые дела?

— Нет, все было не так. Он отдал мне распоряжения по телефону. Я подготовил бумаги, как он и просил.

Тут явно был прокол. Огромный прокол, как в автомобильной покрышке, напоровшейся на трехдюймовый гвоздь. Я мысленно скрестил пальцы на правой руке.

— Так значит он не успел ничего подписать?

— Нет.

Нет! Я шумно выдохнул Для меня это «нет» означало двадцать тысяч долларов. Нет!

— А он собирался их подписать?

— Да. Я же все подготовил. Но как вы верно заметили, у него в тот день не было времени. Я все сделал, как он просил, и бумаги дожидались его возвращения.

Я заговорил уже спокойно и веско — ну точно дипломированный адвокат.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Грант, но без подписи субъекта договора страхования изменение завещательного распоряжения не имеет юридической силы. Другими словами, в условиях страхования жизни Фрэнка Паланса сохраняется статус-кво. Правильно?

— Абсолютно.

Паркер усмехнулся.

— Фанни Ребекка Форцинрассел. Повезло девчонке!

— Благодарю вас, — сказал я с жаром. — Премного вам благодарен.

Паркер выпроводил его из палаты и вернулся с Тихоней, Роуз Джонас и полицейским.

— Ох ты, парень, тебе здорово досталось! — сказал Тихоня.

— Тебе будет хуже, приятель. Тебя посадят на стул.

На сей раз он предстал передо мной одетым — ботинки, штаны и плохо сидящий пиджак.

— Очень может быть. — сказал он. — А может и нет. Таким тихоням, как я, частенько выпадает джокер.

— В твоей колоде есть только один джокер, который может спасти тебя от стула. И этот джокер у меня, приятель.

— У тебя? И ты его предлагаешь мне? — В уголках губ этого коротышки показалась слюна.

Паркер удивленно вскинул брови, наблюдая за нами. Роуз Джонас достала пачку сигарет и задымила как паровоз.

— Ты, Тихоня, большой любитель пострелять по живым мишеням?

— Я-то не очень.

— Ты Тихоня такой ненадежный. И пострелять любишь по живым мишеням? Жмешь на спусковой крючок от страха, да? Стоит вас пугнуть, как вы уже палите во все стороны без разбора. Ты такой, Тихоня?

— Это не про меня.

— Да ведь над тобой издеваются, Тихоня. Тебя выдают за трусливую собачонку с поджатым хвостом. Ненадежный. Палит почем зря. Да они же смеются над тобой, Тихоня.

— Кто смеется? Кто?

— Да все. Вся братва. Джо Эйприл. Зигги.

Он захихикал.

— А, так ты с ними сцепился. Вот откуда у тебя свинцовые плюхи в брюхе.

— Оттуда, оттуда. Но они надо мной не смеются, Тихоня. Они смеются над тобой. Они хохочут до колик. Они же на тебе крест поставили. Большой жирный крест. Тихоня-то наш — да его хлебом не корми — дай только кого-нибудь замочить. Нервный. Пугливый. Слышал бы ты, какие они шуточки про тебя отпускают.

— Я этого не люблю. Не люблю, когда про меня шуточки рассказывают.

— Да ведь и она над тобой смеется. Роуз Джонас.

— Только не Роузи.

— Она тоже считает, что ты обожаешь палить из пушки почем зря. Она такие шутки откалывает про тебя, когда остается наедине с ребятами. Она даже легавым хохмы откалывает. Про тебя, лопух.

— Только не Роузи. Она-то знает, что я не такой.

— Заткнись! — бросила Роуз.

Тихоня повернул к ней.

— Не надо так со мной разговаривать, Роузи. Разговаривай тихо.

— Заткнись! — повторила Роуз.

Тихоня смотрел на неё так, точно собирался расплакаться.

— Выведи её отсюда, — попросил я Паркера.

Паркер кивнул полицейскому, и тот вывел Роуз из палаты.

— Я же знаю, что ты вовсе не большой любитель стрельбы, — сказал я Тихоне. — Ты не такой. Ты надежный, ты вовсе не трус. И не любишь палить из пушки почем зря. Ведь так?

— Это точно. И не люблю, когда зубоскалят про меня.

— А они все зубоскалят. У тебя за спиной. Особенно Роуз — она больше всех изгиляется. Все хи-хи да хи-хи. Да она же пойдет в отсидку ненадолго, а отсидит, так и выйдет на волю. Вот потому-то она и смеется над лопухом-Тихоней. У нее-то что, на пушку, которую она носит в сумочке, лицензии нет. Вот это она и получит срок — и всего-то делов. По сути-то выйдет сухой из воды. Не то, что ты. Ты-то влип по-серьезному. Сядешь на стул как миленький. А Роузи будет только смеяться над лопухом-Тихоней. Как только остается наедине с ребятами, вечно откалывает про тебя всякие шуточки.

— Не может быть. — глухо ответил Тихоня.

— А ты спроси у лейтенанта.

Паркер вступил в игру.

— Вопроса нет. Роузи над тобой смеется больше всех. Только о тебе и зубоскалит.

На глазах у Тихони выступили слезы. Из этих слабоумных можно веревки вить.

— Мне это не нравится. Зачем надо мной смеяться. Надо мной не надо…

— Ты просто лопух.

— Может быть.

— Она же тебя в это дело втянула.

— Может быть.

— Ну и лопух!

— Может быть.

— Она тебя уговорила, но она тебя не включила в список.

— Это ты о чем?

— О бабках.

— О каких бабках?

— О страховом полисе Фрэнка Паланса. Он же пообещал ей, что перепишет завещание на нее. Она тебе об этом говорила?

Тихоня не ответил.

— Говорила она тебе, лопух?

— Нет, не говорила.

— Ну, теперь понимаешь?

— Что?

— Что ты лопух с большой буквы «л». Она тебе про бабки ничего не сказала, потом распускает про тебя байки, что тебя хлебом не корми — дай только замочить кого-нибудь. Ну, не лопух ли ты после этого?

— Лопух, — согласился он.

— И обожаешь из пушки палить?

— Нет.

— Это она попросила тебя. Она знала, что тебя послали туда взять деньги и привести Фрэнка к Джо. И вот она тебе сказала: прихлопни его для меня. Прихлопни его. Он за моей спиной крутил с другой. Я хочу, чтобы он сгинул… и тогда… я буду твоя. Вот что она тебе сказала. Что-то вроде этого, а ты оказался таким лопухом, что клюнул и согласился. Так дело было, приятель? Так, Тихоня?

— Да, так оно и было.

— Ты от неё без ума, да?

— Да. Я лопух. Ладно. Я лопух, но шутки шутить про меня не надо. Не люблю, когда по меня шутки распускают…