Андраш Тотис - Убей, когда сможешь

Это было так убедительно, что у Бришо даже возникла мысль, что тип этот говорит правду. Ну, ладно, потом выяснится.

— Вы знакомы с остальными членами компании, мосье?

Теперь впервые он почувствовал в ответе некоторую неуверенность.

— С некоторыми. Кое‑кого представляли их адвокаты.

— Реноде?

— Да‑а‑а…

— Еще кого?

— Мосье де Прюнье.

«Что, за черт?» — подумал Бришо. Он снова взял перо и подчеркнул предыдущий номер телефона.

— А вы чем занимаетесь, мосье?

— Бизнесом. А что?

— Кто предложил вам вступить в дело?

— Послушайте, это… официально?

— Да, — ответил Бришо.

— Я имею в виду, что вы мне звоните, а я даже не знаю, кто вы, и такие вопросы… — Мужчина поперхнулся.

— Наверное, в самом деле лучше, если вы будете настолько любезны и зайдете к нам. — Голос Бришо оставался неизменно вежливым.

— Но…

— Вам послать повестку или достаточно нашей устной договоренности?

— Вы не могли бы сказать, о чем идет речь?

Бришо бы сказал, но он и сам не знал. Ему только было известно, что дело, очевидно, связано с пресловутыми соревнованиями, следовательно, логично их желание выяснить, что скрывается на заднем плане. И, что самое важное, Альбер просил его все проверить. И Бришо прекрасно понимал, что в упрочении своей карьеры наряду с собственными усердием и исполнительностью он больше всего может рассчитывать на талант Альбера.

— Мы расследуем дело об убийстве Фанфарона…

— Да, но… — Лишь секунду длилось растерянное молчание, потом мужчина продолжил. — Это дело не имеет ни малейшего отношения к соревнованиям!

— Откуда вы знаете?

— Это очевидно.

— Уж это позвольте решать нам, — холодно заявил Бришо. Нет на свете полицейского, который бы так не ответил: это решим мы, будьте любезны предоставить это нам. — Итак, вы можете ответить на вопрос, кто рекомендовал вам вступить в дело?

Мужчина вздохнул:

— Мосье Ле Юисье. Возможно, вы слышали это имя.

Да, слышал. Со времени их встречи этот тип успел сделать заявление по телевидению в качестве одного из отцов — основателей соревнования. Бришо не помнил точно, что он сказал, разве только, что говорил убедительно, намного убедительнее выступившего вслед за ним Жиле, который, заикаясь и краснея, пытался объяснить, почему идея Ле Юисье бесчеловечна. Он записал на обложке лежащего перед ним блокнота фамилию и, прощаясь, нарисовал вокруг нее украшение в виде цветочков в стиле барокко. Альбер будет доволен. Он откинулся в кресле и взял в руки досье со статьями о мафиози. Интересно, есть ли в какой‑нибудь из них упоминание о Ле Юисье.

Стрельбу услышали в половине четвертого. Жильцы тотчас сообщили о ней в полицию, но не вышли посмотреть, что там произошло, проверили только, надежно ли заперты их двери. Когда‑то — пожалуй, всего несколько лет назад — они высыпали бы на галерею посмотреть, что случилось: любовная драма или взрыв газа? Но с тех пор они усвоили, что в нынешние времена убивают даже ни в чем неповинных прохожих, поэтому и сочли за благо не высовывать из двери носа.

В основном дом этот был мирный, когда‑то видавший лучшие дни, правда, это было уже лет двадцать назад. Тут жили старики, весной и летом они поливали цветы и беседовали в коридорах, с недоверием глядя на часто менявшихся съемщиков комнат. Они знали, что когда‑нибудь это закончится бедой. Сейчас они следили за происходящим из‑за занавесок. Видели какого‑то мужчину, не спеша удалявшегося от дверей квартиры на первом этаже: тот спокойно прошел по коридору и свернул на лестничную клетку. Они заметили, что на нем надета шляпа с широкими полями, длинный, стройнящий фигуру плащ. Руки его были засунуты в карманы. Позднее один молодой полицейский спросил в какой‑то квартире: «И вам в голову не пришло его задержать?» В квартире находилось двое мужчин средних лет и в расцвете сил. «Нет, — ответили они. — И в голову не пришло».

К их счастью. Ибо мужчина, которого они видели удаляющимся, сделал два выстрела из револьвера «Смит и Вессон», из чего следует, что — если он ушел сразу и не зарядил свое оружие заново — у него оставались еще три пули. Эксперты установили, что он хороший стрелок. Первая пуля попала жертве в левое плечо, вторая — в голову. Первой — стрелявший обезвредил свою жертву, второй — прикончил. Не так легко попасть в движущуюся цель, в человека, который бросается на тебя как молния. А ведь вероятнее всего так и произошло. В правой руке жертвы был зажат нож с длинным, тонким лезвием — очень опасное оружие, оказавшееся бесполезным.

Убитого не ограбили. Во внутреннем кармане полицейские нашли у него документы. Фамилия его была Колль, это был молодой человек — худой, усатый, с длинными, зачесанными назад волосами. Имя его ничего не говорило производившим осмотр квартиры полицейским, но по радио они доложили о происшествии в центр, а там их донесение заложили в компьютер. Центр уведомил о нем Шарля Бришо, заместителя руководителя отдела по расследованию убийств. Шарль набрал номер телефона Альбера, но никто не снял трубку.

Бришо попросил машину и людей, чтобы задержать ту троицу, что застала врасплох Альбера. Он не знал, куда направился его друг: гуляет ли он с Мартой, или ему снова что‑то взбрело в голову и он пытается выяснить это сам. Бришо надеялся, что Альбер не станет этого делать, а если все же решится, то будет осторожен. Из трех субъектов им были известны адреса только двоих.

Альбер был осторожен. Он велел остановить такси за три угла до места и медленно, неторопливо, прогулочным шагом, наслаждаясь сиянием послеполуденного солнца, двинулся к Спортивному центру. В старом «мерседесе» сиденья были удобными, и таксист оказался не болтливым. В пути Альбер спокойно раздумывал. О том, что следует снова сходить в «Рэнди кок», а также узнать, разрешила ли прокуратура соревнования. Возможно, разрешение под вопросом. Возможно, из‑за этого Фанфарону пришлось умереть. Организаторы могут сказать, что ответственны за смерть Фанфарона противники благородной борьбы. Этот факт может перетянуть общественное мнение на их сторону. И тогда из хищников они станут жертвами. Такой ход мыслей ему определенно понравился, он охотно поделился бы им с Бришо.

Лелак знал, что, если остановит такси у входа, это может привлечь внимание, хотя понятия не имел, следят ли здесь за этим.

Ему показалось, что следят. Напротив входной двери широкой дугой изгибался пульт. Темная, снаружи непрозрачная дверь на фотоэлементах неожиданно заскользила в стороны, и Альбер оказался перед пультом, за которым сидела женщина в тренировочном костюме.

В нерешительности он остановился. Он и сам не знал, что ожидал увидеть; очевидно, несколько более элегантный вариант тренировочного зала старого Ламана? Или атмосферу того спортивного комплекса, куда они с Жаком ходили тренироваться с тех пор, как Марта запретила им заниматься в квартире?