Андраш Тотис - Убей, когда сможешь

Бришо надел очки и раскрыл блокнот. Корентэн прекрасно знал: сделано это для придания веса своим словам, а вовсе не потому, что он не помнит наизусть той информации, которую сейчас доведет до сведения комиссара.

— Данный номер принадлежит мосье Леблану. Он заместитель министра. Верный друг депутата Сантелли.

Корентэн не спросил, как Бришо это узнал. У его сотрудника повсюду находились знакомые. Комиссару иногда представлялось, будто целая армия молодых, энергичных Бришо заполнила общественные учреждения и, сидя там, во второй линии, ожидает момента, когда сможет внезапно захватить власть.

— Того самого депутата, который звонил и сказал, что, по его мнению, убийство Фанфарона не имеет никакого отношения к соревнованиям, — сказал Бришо задумчиво. И с тонкой улыбкой продолжил: — Мосье Де Прюнье, естественно, там не работает. Но мне случайно стало известно, что девичья фамилия жены Леблана — Де Прюнье.

Корентэн не мог даже его поздравить. Выяснить девичью фамилию жены — одна из элементарнейших процедур. Он вздохнул:

— Есть еще что‑нибудь?

— Да. — Бришо едва скрывал чувство торжества. — Ле Юисье, главный организатор соревнований «Все дозволено», тоже работал в Министерстве спорта, был коллегой Леблана. — Шарль сделал маленькую эффектную паузу. — Он был замешан в каком‑то скандале по делу о взятках, поэтому ему пришлось уйти. Доказательств против него не было, под суд он не попал, но остаться в министерстве не смог.

Корентэн счел момент подходящим, чтобы отчитать своего сотрудника.

— И какой вывод ты делаешь из всего этого? Что заместитель министра замешан в убийстве?

— Нет, но…

— Нет, но один знает другого, а другой третьего. Если бы это было преступлением… — он проглотил конец фразы. Зачем обижать Бришо?

Корентэн опять забыл, что Бришо нельзя смутить.

— О, мы разузнаем и то, что они так хотят скрыть. — Бркшо захлопнул блокнот. — А что касается убийства Фанфарона… — он задумался над тем, как лучше сформулировать.

— Кому это выгодно?! — подсказал Корентзн. — Узнайте, кому это выгодно. — Он сотни раз рассказывал, как вколачивали ему в голову этот основной принцип, когда он был начинающим полицейским. — Проверь, кому это принесет выгоду.

— Кому это выгодно? — повторил Бришо. — Ну да, — пробормотал он себе под нос. — Хорошо бы узнать.

Вдали шли две хорошенькие девушки, направляясь к теннисным кортам. Взгляд Рецоде машинально следовал за ними. Ноги длинные, коричневые от загара, волосы падают на плечи. Девицы аппетитны, вызывающе красивы, самоуверенны. Реноде отвел от них глаза. Не хватает еще ему приударить за кем‑нибудь из Спортивного центра.

Лакей принес виски со льдом, поставил перед ним. Снаружи была жара, Реноде включил кондиционер. Он сидел в глубоком, похожем на шезлонг кресле и наблюдал за мужчинами в шортах, идущими к гимнастическому залу. Того полицейского среди них не было.

Флери нервничал, а Реноде этого не любил. Терпеть не мог, когда в него не верили, когда даже только предполагали, что возможны неприятности…

— Симоне сказал, что не знает, почему Лелак его отпустил, — шепнул Флери. — Он даже не слишком его расспрашивал.

Реноде прикрыл глаза.

— А ему и не надо знать. Мы ему не за это платим.

Он не понимал, что нашло на Флери. Тридцать лет они работают вместе, но ни разу еще он так не дрейфил. Может, потому, что сам Реноде никак не разберется в деле?

— А зачем ему задерживать Симоне? Они схватят его, когда пожелают.

— Что с ним делать?

Реноде махнул рукой. Флери склонен к суетливости. При малейшей опасности у него готово решение: кто исчезнет, тот не развяжет язык. Что вообще‑то верно, но часто излишне.

— Ничего. Симоне пусть больше не показывается поблизости от нас. Если его схватят, он нас не знает.

Флери кивнул. Не убежденно, но послушно.

Реноде сделал глоток виски и осторожно, чтобы не пролить, поставил стакан рядом с собой на пол. Вдали все еще виднелись две девушки, они стояли и беседовали, одна из них рассеянно постукивала ногой по теннисной ракетке.

— Мне звонил Леблан. — неожиданно сказал он. — Его тоже побеспокоили полицейские.

— Чего они от него хотят?

Реноде пожал плечами. Стареет Флери.

— Откуда мне знать? Явно у него свои дела. Меня они не интересуют. Но его тоже навестили, сославшись на дело Фанфарона.

— Лелак?

— Нет. Другой. Тоже из отдела по расследованию убийств.

Некоторое время они задумчиво глядели друг на друга, потом Флери встал и подошел к бару. Реноде давно разрешил ему наливать себе, когда захочется, но он редко пользовался предоставленной возможностью.

— Я навел справки относительно этого Бришо, — неожиданно сообщил Реноде и удовлетворенно улыбнулся. — И ты сразу поймешь, в чем тут дело. — Он поднял руку и жестикулировал вытянутым указательным пальцем. — Бришо молод, ему лет сорок. Говорят, его ожидает блестящая карьера. Сейчас его назначили заместителем руководителя отдела по расследованию убийств. Теперь понимаешь?

Флери понял:

— Хочет утвердиться.

— Выложить что‑то на стол. Взять Леблана — явно есть за что. Подловить нас. Один Господь ведает, кого еще. А тут подвернулось дело Фанфарона, им полна пресса… Бришо беспрепятственно всюду копает, всюду разнюхивает. Заслал сюда этого бедолагу в качестве приманки. Если мы ее проглотим, тем лучше для него. В отделе есть мученик, а он станет великим героем.

В голосе Флери зазвучала надежда:

— Но его‑то мы уберем?

— Да, — уверенно произнес Реноде. — Этого мы уберем, чтобы обеспечить себе покой. А другого не тронем. Пусть себе живет. Если только не станет кончать там, где ему не положено. Но тогда ты подошлешь к нему не одного человека и не из начинающих. Уж если он накрыл Симоне, значит, свое дело знает. Не дадим ему шанса!

— Тебя шеф искал. Он нервничает.

Буасси разгадывал кроссворд. Разгадывал медленно, что‑то бормоча про себя. Ручкой вписывал в квадратики первые же глупости, приходившие на ум, и поэтому редко разгадывал весь кроссворд целиком. Он отложил газету и озабоченно посмотрел на Альбера.

— Не стоит ли тебе зайти к нему?

Альбер выглянул из окна. Двор казался вымершим. Почти посредине резкая линия разделяла его на две части — залитую солнцем и теневую. Изгибы и выступы крыши здания вырисовывались, как в классической восточной символике: и на темном светлое пятно, и на светлом — темное. Несколько машин стояло на пыльном бетоне. Свой «Ситроен‑СХ» Корентэн припарковал на солнце, надо бы его предупредить. Альберу вспомнился тот вечер, когда он впервые увидел комиссара, уезжавшего вместе со светловолосой девушкой. Внутри машины горела лампочка, в ее неярком свете на темном кожаном сиденьи он заметил девущку, показавшуюся ему таинственной и прекрасной.