Микки Спиллейн - Целуй меня страстно

— Мы можем поразить тело этого монстра. Но голова его — где-то в верхах. Это один человек или, может быть, группа людей. Они составляют особую касту. Эта организация построена так, что голова может функционировать и без тела, если до этого дойдет. Тело организации — или какую-либо его часть — мы можем ликвидировать в любой момент. Но те, кто наверху, используют это в своих интересах. Это очень влиятельные люди, люди, стоящие у власти. Маленькие людишки для них не в счет. Эти важные персоны все прибрали к рукам, и правительство действует в их интересах. Их имен мы не знаем и никогда не узнаем. Если только они не совершат какой-нибудь маленькой ошибки, — закончил я.

Пат отвернулся от окна.

— Наркотики — на “Седрике”, — проговорил я. — Вам остается лишь разыскать корабль. По документам можно установить, какую каюту занимал Николае Раймонд. Когда вы обнаружите товар, позвони как можно скорее Рэю Дайкеру в “Глобус” и расскажи ему все подробно. Только предупреди, чтобы он не печатал свою статью, пока я тебе не позвоню. А я к тому времени найду Вельду.

— А куда ты сейчас собираешься?

— Когда ты задал мне такой вопрос в последний раз, я ответил, что собираюсь кое-кого прикончить. — Я встал и протянул ему руку. — До скорой встречи, дружище!

Пат озабоченно посмотрел на меня, потом полез в карман и, достав оттуда пять долларов, протянул их мне. Два доллара я отдал бармену, так любезно обошедшемуся со мной.

— Где Майкл Фрайди? — спросил я у Пата.

— Она сказала, что собирается к тебе домой.

— Меня не было дома.

— Она не докладывала мне о своих передвижениях.

— И ты отпустил ее без охраны, Пат? Он нахмурился:

— Я предложил ей сопровождающего, но она наотрез отказалась. Один из сотрудников ФБР все же пошел за ней, но потерял ее, когда она села в такси.

— Идиоты!

— Теперь уже поздно ругаться, Майк.

— Ну ладно. Так ты найдешь “Седрик”, Пат?

— Конечно. Но ты так и не сказал мне, куда направляешься.

Я расхохотался:

— Пока просто погуляю под дождем и поразмышляю. А потом, может быть, убью кого-нибудь еще.

Я знал, что Пат вспоминает сейчас нашу молодость, когда нам казалось, что грязь запросто можно смыть. Когда мы верили, что быть полицейским почетно, а представители закона призваны защищать справедливость. Но с тех пор прошло уже много лет, и мы, к сожалению, научились другим вещам.

Пат сунул руку в карман и достал пистолет.

— Возьми, он может тебе пригодиться. Я неожиданно вспомнил слова Вельды и покачал головой:

— В другой раз...

Я вышел на улицу, и на меня с яростью накинулся дождь. Добравшись до ближайшей станции метро, я купил две пачки сигарет и поехал домой. От вагонной тряски мне стало нехорошо и с каждой минутой делалось все хуже. Я встал, прижавшись лбом к дверному стеклу.

Одна маленькая деталь. Если я поймаю ее, я найду ответ. Что-то крутилось у меня в голове, ища выхода, но я не мог понять что.

Поезд дополз наконец до моей станции, и я вышел на платформу. Здесь меня все-таки вывернуло. Такси на стоянке не было. Я не стал ждать и побрел домой пешком. Теперь меня беспокоил не столько дождь, сколько мое собственное состояние.

Когда я добрался до двери своей квартиры, я уже едва держался на ногах. Управляющий и его жена испуганно посмотрели на меня и помогли дойти до комнаты.

Лили Карвер вскочила с кресла, охнула и смущенно прикрыла рот ладошкой. Она взглянула на меня, и по щекам ее покатились слезы.

Кое-как дотащившись до спальни, я плюхнулся на кровать и закрыл глаза. Чьи-то руки расстегнули ворот моей рубашки и сняли с меня ботинки. Я слышал, как управляющий и его жена взволнованно переговаривались, а Лили хлюпала носиком. Потом она нежно дотронулась рукой до моего лба, и из-под прикрытых век я различил белоснежное сияние ее волос.

— Может быть, позвать доктора, мистер Хаммер? — различил я встревоженный голос управляющего. Я качнул головой.

— Я позову полицейского... может... Я вновь качнул головой:

— Не надо, завтра все будет в порядке.

— Вы можете послушать меня еще минутку?

— А что? — Я чувствовал, что засыпаю.

— В ваше отсутствие сюда приходила девушка. Она сказала, что ее фамилия Фрайди. Она оставила вам записку, заявила, что это очень важно, и просила, чтобы вы прочли ее, как только вернетесь.

— Что в записке?

— Не знаю... Развернуть?

— Да.

Управляющий встал, и матрас подо мной легко спружинил. От его мягкого покачивания меня неудержимо клонило в сон. Веки наливались свинцовой тяжестью. Управляющий опять присел рядом со мной. Раздался шелест бумаги.

— Вот она. Совсем короткая.

— Прочтите.

— Хорошо. “Дорогой Майк! Я нашла бумагу, она теперь у вашего друга. Но я нашла еще кое-что очень важное и хочу встретиться с вами как можно скорее. Позвоните мне сразу же, как придете домой. С любовью, Майкл”. Это все, мистер Хаммер, — доложил управляющий.

— Большое вам спасибо.

— Ну так мы пойдем? — торопливо спросила его жена.

— Идите, я позабочусь о нем сама, — заявила Лили, прежде чем я успел кивнуть. — Спасибо вам за все.

С усилием открыв глаза, я увидел склоненное надо мной лицо Лили и ее мягкие, нежные руки, гладящие меня.

— Дорогой мой... — тихо шепнула она. Я уснул. Я видел во сне красивое лицо, мягкие влажные губы. Это Майкл пришла ко мне во сне. Я улыбнулся ей и принялся целовать ее очаровательные и влекущие губы.

Ты не можешь спать, потому что у тебя все болит. Из-за этого ты просыпаешься, и боль становится еще сильнее. Тогда ты пытаешься заснуть снова. И иногда тебе это удается — если в придачу к физической боли тебя не терзают мысли. Тебе хочется хоть ненадолго забыться, но мысли ворочаются тяжелыми булыжниками в твоей голове, сжигая мозг и снова и снова возвращая тебя из блаженного забытья к действительности.

Мне казалось, что я слышу какие-то голоса и один из них как будто принадлежит Вельде. Она звала меня, а я почему-то не мог отозваться... Кто-то мучил ее, она кричала, но невидимые цепи приковывали меня к земле. Я вырывался и напрягал все силы, пытаясь порвать их, но они не поддавались, и я лежал бездыханный и слышал, как она умирает...

Я открыл глаза и уставился в темноту. Да, это был только сон, но он вполне мог стать реальностью. Мне было трудно дышать, во рту ощущалась наждачная сухость.

Я лежал под теплым одеялом и, проснувшись окончательно, с удивлением сообразил, что лежу совершенно голый. Что-то приятно холодило кожу — дотронувшись рукой до самых больных мест, я понял, что они заботливо намазаны какой-то пахучей мазью. Чуть погодя ноздри мои уловили еще один запах — неестественно чистый аромат технического спирта, резкий, но приятный, как пряные запахи девственного леса. Медленно, боясь, что боль вернется, я высвободил из-под одеяла руку и, отведя ее в сторону, ощутил ладонью тепло человеческого тела.