Ричард Старк - Похищение кислого лимона

Но теперь, похоже, Ул обойдется ему дороже, чем в сорок баксов.

Если только он вернется. А как он может не вернуться, коли в стенном шкафу комнаты для гостей остался его чемодан? И записка, в которой говорилось, что он скоро вернется. Но если бы только...

Странно, но Эд готов был сейчас выставить Джорджа вовсе не из-за Пам. Если тот все-таки вернется. Сказать ему: «Прости, Джордж, но я несу ответственность за свою семью, и я боюсь, что твое присутствие может закончиться бедой для моих детей. Найди, пожалуйста, кого-то еще, кто сможет тебе помочь. Извини, но все обстоит именно так». Он обязан сказать так, и это будет правдой. В нынешнем положении лучше ничего не придумаешь. Если бы не Пам! Она обратила ситуацию в какую-то борьбу, противостояние воль, пыталась заставить его поступать по-своему и тем самым лишала возможности сказать уже найденные правильные слова. Но выставить Джорджа сейчас значило не просто совершить разумный поступок, а уступить Пам. Сдать свои позиции.

Как объяснить ей, дать понять, что стоит ей лишь перестать настаивать, и она получит то, чего хочет? Но, поглядывая через стол на вошедшую в раж Пам, он понимал, что ни черта не сможет изменить. Все происходило помимо его воли, обстоятельства возникали и сменяли друг другая сами по себе, ему оставалось лишь ждать и надеяться на лучшее.

Зазвонил телефон.

Звонок испугал его, и он уронил нож, что, в свою очередь, привело в трепет Пам. Она удивленно посмотрела на него и спросила:

— Мне подойти?

Он кивнул и подобрал нож. Она направилась в гостиную, а он смотрел на ее элегантную фигурку и думал, что Джордж не имеет ни малейшего представления, во сколько он уже обошелся Эду. Потом глянул через стол и велел Анжеле получше жевать свое мясо. Вернулась Пам и сказала:

— Тебя. По-моему, он.

— О! — Эд поднялся из-за стола, а Пам с каменным лицом села на свое место. Он прошел в гостиную и взял трубку. Да, действительно звонил Джордж.

— Эд, у нас с тобой проблема. — Джордж тяжело дышал и говорил очень торопливо.

Эд почувствовал, как съеденный обед переворачивается у него в желудке.

— Проблема? Что значит «проблема»?

— Я не смогу вернуться. — Эд улыбнулся в трубку. Но Джордж продолжил: — Тут заварилась крутая каша. Я в Вашингтоне. У меня есть подружка одна... — Его стало плохо слышно, словно он отвернулся от телефона, чтобы проверить, на месте ли то, о чем говорит, — ее очень сильно избили. Мне нужно позаботиться о ней, сделать что-нибудь для нее, а затем убираться отсюда. Я еще не знаю куда, позже я свяжусь с тобой.

— Порядок, Джордж, ты...

— Очень важная штука — чемодан, который я оставил, — быстро перебил Джордж. — Припрячь его где-нибудь ненадежней, слышишь?

— Да. Я...

— И не говори жене куда. Сделай сам.

Услышав такое, Эд слегка оцепенел:

— Пам не...

— Дело не в том, — снова прервал его Джордж, — ей лучше ничего не знать. Для нее самой лучше. У тебя может появиться один парень.

— Что?

— Эд, не беспокойся. Вот что ты ему скажешь.

— Что значит, может появиться парень?

— Эта девчушка дала ему номер твоего телефона. Он выбил его из нее, он из нее котлету сделал. Но все, что тебе надо...

— Мой телефонный номер? Джордж, что ты делаешь со мной?

— Послушай, черт возьми. Если он появится, если появится, скажешь ему про меня вот что. Я позвонил тебе по телефону и попросил принимать для меня послания. Ты согласился. Посланий ты получил всего два — одно вчера, одно сегодня. Вчера — от Матта Розе...

— Джордж, я не могу...

— Слушай, Эд, ты хочешь, чтобы он изувечил и тебя?

— Что ему надо, Джордж, чемодан?

— Проклятье, нет! Он охотится за мной. Понимаешь? Слушай, тебе достаточно запомнить два послания. Ты их получал, я перезванивал позже, и ты передавал их мне. Больше тебе ничего не известно. Ни где меня искать, ничего больше, понял?

Пам появилась в дверях с салфеткой в руке. Она смотрела на него.

— Ты уверен, что не стоит звонить в полицию? — спросил он.

— Эд, ты заработаешь этим неизлечимый геморрой или кое-что похуже. А теперь слушай сюда.

— Неизлечимый гемо...

Тут он заметил Пам и умолк.

— Тебе не о чем беспокоиться, — продолжал Джордж. — Скорее всего, он у тебя и не появится. Главное, припрячь получше чемодан, но, если парень все же всплывет, расскажешь ему нашу историю. Два послания, и оба раза я тебе перезванивал. У него не будет оснований не верить тебе, так что он тут же уберется восвояси. Лады? Эд, ты здесь?

— Я здесь. — Эд облизал губы, не сводя глаз с жены, следящей за ним из дверей.

— Слушай внимательно и запоминай, — повторил Джордж и продолжил насчет своих посланий. Имена, время их получения, номер телефона, продиктованный в первый раз, время, когда Джордж якобы ему перезванивал. Он заставил Эда повторить все, что тот и сделал.

А Пам хмурилась, стоя в дверях.

Затем Джордж сказал:

— Я выйду на тебя через пару дней, а сейчас мне надо убираться. Ни о чем не беспокойся, Эд, — повторил он и дал отбой.

Эд не опускал трубку. Он знал, что Джорджа там больше нет, знал, что рано или поздно ему придется повесить трубку, но ему казалось: пока он стоит так, пока связь с той стороной не прервалась окончательно, ничего не может случиться, он в безопасности. Как только повесит трубку, тут же угодит в лапы реальности; незнакомцы начнут ломиться в дверь, задавать вопросы. Но только после того, как он даст отбой.

Он стоял у телефона и прижимал трубку к уху.

Полночь. Матт Розенштейн зашел в телефонную будку на тротуаре и прикрыл дверь, чтобы загорелся свет, набрал номер и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы свет погас. Затем облокотился о стенку и стал слушать гудки.

Матт Розенштейн, крепыш сорока двух лет с подвижными умными глазами и тупой, массивной челюстью, свою трудовую деятельность начинал на Седьмой авеню в Нью-Йорке, таская вешалки с одеждой на продажу. Первой его уголовщиной стало участие в разборке в конторе на Варрик-стрит. В чем там было дело, его не слишком заботило. Он и еще трое парней получили по тридцать баксов, чтобы устроить тем ребятам хорошую взбучку; они выполнили поручение, и такой способ добывания денег показался значительно проще, чем катать вешалки с одеждой по тротуарам. За двадцать четыре года, прошедших после того случая, Матт участвовал почти во всех видах преступлений, о которых можно прочесть в книжках, — пожалуй, только киднеппинг был исключением. Его всегда интересовали деньги. Он поджигал кафе, когда хозяева хотели получить страховку, воровал и убивал, брался за налеты, грабежи, мошенничества и вымогательства. Что бы ни подвернулось. Главное — деньги, и чем больше, тем лучше. И жесткий, толстокожий парень с умными глазами и тупой челюстью умел получать то, что хотел.