Картер Браун - Бэби ценой в миллион

«Черт возьми, — подумал я, — весь вечер я играл только наверняка, а к чему это все привело?»

— Две, — сказал я и отложил себе свои четверки. Сам Мэнсфилд прикупил одну карту. Я взял свои две, отпил глоток виски и осторожно заглянул в карты. Первое мгновение я даже глазам своим не поверил. Посмотрел снова. Вот они, мои хорошенькие — пятерка и восьмерка пик!..

Я сидел и держал в руках «прямой флеш»!

С рюмкой в руке, Бэби неторопливо обходила стол. Позади Дэвиса она остановилась и наблюдала за игрой. Дэвис поставил сто долларов. Стив принял вызов и удвоил ставку, а Мэнсфилд принял мой вызов. После этого удвоил ставку Дэвис. Стив спасовал, а Мэнсфилд принял вызов. Дэвис с напряжением ухмыльнулся, глядя на меня, и повысил ставку на четыре голубых жетона, каждый по пяти сотен…

Мне не нужно было пересчитывать мои деньги — я знал, что у меня осталось всего пятьдесят долларов.

— Кэрри?! — спросил я безразличным тоном. — Как обстоят дела насчет кредита?

Он равнодушно взглянул на меня, но я заметил, что его мозг все-таки напряженно заработал. Ему меня рекомендовали с очень хорошей стороны, и к тому же он видел те двадцать тысяч, с которыми я прибыл в этот город.

— Само собой, Майк, — ответил он, — сколько?

— Двадцать тысяч, — сказал я таким тоном, словно просил у него сигарету.

Он и бровью не повел, но, отсчитывая мне жетоны, все-таки едва заметно скривился. Я принял ставку Дэвиса в две тысячи долларов и повысил ее еще на четыре.

— Такая игра не по мне, — сказал Мэнсфилд и спасовал.

— Увеличим ставку на пять тысяч, — не уступил мне Дэвис. — Уверен, что вы блефуете, Фаррел.

— Угу, — подтвердил я и положил двадцать голубых жетонов на середину стола, показывая тем самым, что я превысил его ставку еще на пять тысяч.

Никто не произнес ни слова. Лицо Дэвиса казалось на редкость невыразительным, когда он пересчитывал свои жетоны. Я чувствовал, что напряжение нарастает с каждой секундой. Жетонов у него оказалось на одиннадцать тысяч, он вынул бумажник и достал четыре тысячи. Все это он бросил на середину стола. Из тех двадцати тысяч, которые дал Кэрри, у меня осталось только шесть, а чтобы принять вызов Дэвиса, мне нужно было десять.

— Как насчет того, чтобы увеличить кредит? — спросил я.

Кэрри замер в нерешительности, снова мозг его напряженно заработал, а я с деланным безразличием отвернулся. Из-за стола на меня устремила глаза Бэби, она приподняла руку и положила себе четыре пальца на щеку. Я до того разозлился, что готов был убить ее.

— Кредит, разумеется, для тебя открыт, Майк, — наконец сказал Кэрри, пытаясь произнести это по возможности равнодушно, — но я тоже не понимаю, почему бы господам не ограничить ставки?

— В таком случае добавь в банк десять тысяч и положи еще десятку сверху.

Кэрри последовал моему указанию, а потом вопросительно взглянул на Дэвиса.

— Кэрри правильно тебя понял, Фаррел? — спросил тот.

— Угу, — прохрипел я.

Дэвис сдвинул на середину стола двадцать голубых жетонов. Он даже не подождал, пока я покажу ему свои карты, и со злобной ухмылкой бросил свои карты на стол.

— Парочки, которую вы прикупили к своим трем, на этот раз не хватает. Вы глупец! — сказал он.

У него было четыре короля.

— Сожалею, — сказал я и показал ему свой «прямой флеш».

Секунд десять Дэвис неподвижно смотрел на мои карты и не мог поверить тому, что видел. После этого он быстро поднялся.

— Дайте мне мои остатки, — сказал он, отдавая Кэрри оставшиеся жетоны. — Как раз хватит на такси.

— Конечно, конечно, — сказал Кэрри, услужливо протягивая ему деньги.

— Мы уходим! — Дэвис бросил взгляд на свою темноволосую спутницу и вышел из комнаты, не дожидаясь ее.

Та с равнодушным видом последовала за ним. При каждом ее шаге шелковое платье шуршало. Дойдя до двери, она на мгновение задержалась, обернулась и, одарив меня взглядом, исчезла.

Мэнсфилд встал и жадно посмотрел на блондинку.

— Пойдем, Джуди, — сказал он хрипло. — Ты же знаешь пословицу: «Не везет в игре, повезет в…»

Стив Лукас с улыбкой посмотрел на меня и, спросив, не дам ли я ему в долг мои карты, тоже отправился восвояси, оставив меня наедине с Кэрри. Я приготовил себе еще порцию «бурбона» и закурил сигарету. Кэрри в это время подсчитывал банк.

— Семьдесят две тысячи, — произнес он наконец каким-то боязливым голосом.

— Отлично!

— Десять процентов за предоставление помещения, сорок тысяч долга с процентами, — подсчитывал он вслух, записывая цифры на бумаге. — Значит, с банка тебе причитается двадцать две тысячи плюс шесть тысяч, которые у тебя остались в жетонах. Выходит, чистый выигрыш составляет двадцать восемь тысяч.

— Повтори-ка эту сумму еще раз, но только помедленнее, — с наслаждением сказал я.

— Двадцать восемь тысяч долларов, — повторил Кэрри и замолчал.

Я думал, что он все еще занят подсчетом, и положил выигрыш в карман.

— Большое спасибо, — сказал я, видя, что он все еще молчит. — Такой удачи у меня еще ни разу не было!

Он холодно посмотрел на меня.

— Не пойми меня превратно, Майк, но я должен сказать, что мы не хотим больше видеть тебя здесь.

— Что за чушь ты городишь, черт тебя побери!

Кэрри положил четыре пальца на щеку, потом снова опустил руку.

— Ты давно знаком с этой дрянью?

— Ты это заметил? — удивленно спросил я.

— Конечно! Ведь клуб берет десять процентов с выигрыша для того, чтобы все здесь было по-честному. А я просто не знал, как себя вести, поскольку она считается куколкой Дэвиса.

— Черт возьми, Кэрри! Ведь я ее первый раз в жизни увидел. И готов был придушить, когда она начала свою грязную игру. При моем «прямом флеше» Дэвис мог иметь даже четыре туза и все равно проиграл бы.

Он испытующе взглянул на меня, потом медленно кивнул.

— Кажется, ты прав. Давай забудем об этом разговоре. В какой-то степени ты меня успокоил. Только зачем она это сделала?

— Понятия не имею, — ответил я. — Может быть, ее очаровали мои голубые глаза?

— В таком случае, дружище, — сказал он, — тебе лучше будет вернуться в Майами.

— Убежать от этой Бэби?

— О ней я ничего не знаю и не хочу знать. Но я знаю Дэвиса. Ты его сегодня обобрал, и одно это уже достаточно опасно. А если он еще узнает, что его девчонка заигрывает с тобой, в одно прекрасное утро ты можешь не открыть свои голубые…

— Кто же он такой, этот Дэвис?

Кэрри задумчиво посмотрел на меня и с сожалением покачал головой.

— Я все время забываю, что ты у нас в городе всего несколько месяцев. Эдмунд Дэвис — босс местного рэкета, он способен на все. И власть его распространяется от уличной девки до редактора газеты.

— Судя по тому, как ты об этом говоришь, он действительно важная фигура, — буркнул я, но так тихо, что сам себя едва услышал.