Инна Тронина - Четвёртая четверть

Микола ладонью пригладил влажные от растаявшего снега волосы, воровато огляделся по сторонам. Но ни в одном, ни в другом тамбуре пока не заметил ничего подозрительного. Неподалёку ехали две девчонки, которые запросто могли стать жертвами любого маньяка, если бы тот вдруг забрёл в электричку.

Микола, когда водил трамвай, насмотрелся на разных «асоциальных» граждан. Они никогда не платили за проезд, и даже на кольце их было не выгнать. Типы эти жили в подвалах и на стройках, в люках и на чердаках. С наступлением морозов они замерзали десятками, даже сотнями. Те, кто выживал, постепенно теряли человеческий облик.

Один раз Микола нашёл в первом вагоне своего трамвая окоченевшее тело «гавроша». Его никто не искал — ни милиция, ни школа, ни собственная семья. Возраст определили примерно, осмотрев труп. Микола вспомнил, какой ужас заполонил тогда всё его существо. И представить себе не мог, что через четыре месяца прикончит ту, которая была для него дороже всех на свете…

Тогда же, ветреной и морозной декабрьской ночью, Николай Николаевич Матвиенко поклялся себе, что уговорит Олимпиаду выйти за него замуж, усыновит её ребёнка, да ещё, подзаработав деньжат, примет на воспитание пару беспризорников, чтобы хоть с ними не случилось ничего подобного. А если дела пойдут в гору, устроит семейный детский дом.

Кроме того, у них с Олимпиадой будут свои дети. Все они станут жить в большом доме, в Подмосковье. Дом будет двухэтажный — с огородом и садом, где расцветут цветы, вырастут овощи и фрукты. Микола обязательно разведёт всякую живность, птицу. И всё в его семье будет надёжно, уютно, весело.

Он ни за что не станет делить детей на своих и чужих. Это несправедливо, подло. Ведь беспризорники не виноваты в том, что потеряли родителей. Просто предки или умерли, или пропили квартиру, а ребятишек вышвырнули на панель.

Матвиенко засыпал с мыслью о своём хлебосольном тёплом доме — с крепкими стенами и расписными наличниками. Просыпался он с теми же самыми мыслями. И днём, когда вёл по маршруту чехословацкий, почти игрушечный трамвайчик, улыбался. Видел перед собой калитку, тропинку, гараж с автомобилем.

В свободное время, шатаясь около станций метро, в поисках всяких вещей для Липкиной квартиры, Микола видел около ларьков чумазых маленьких страдальцев. Те, пыхтя и истекая потом, носили вёдрами воду цветочницам, таскали пластмассовые контейнеры для молочниц.

Кроме того, Микола знал и о других их заработках. Дети работали на криминальные структуры Москвы. Они занимались проституцией, «челночили» у оружейников и наркоторговцев. А потом возвращались к себе на стройки, под кусты и заборы, в подвалы. И отнюдь не все радовались такой жизни — даже летом. Знали, что неминуемо настанет осень, потом — зима.

Микола, глядя в непроглядный мрак за окном вагона, воображал мусорные баки неподалёку от той общаги, где жил сам. Вспоминал и расселённый дом, стоящий на капремонте, рядом с помойкой. И тех же бродяжек, которых, казалось, с каждым днём становилось всё больше и больше. Иногда их кормили из передвижных кухонь от западных благотворительных обществ. Но, как правило, даже трёхлетки добывали себе пропитание сами.

Матвиенко долго, пока ехал от Москвы, думал, почему именно сегодня он не может избавиться от мыслей о бездомной малышне. А сейчас вдруг сообразил. Он сам стал таким. Тащится непонятно куда, с ребёнком на руках, будто бродяга. И в любой момент его могут арестовать, хотя бы просто задержать. И потребовать справку о регистрации, которую Микола просрочил.

А когда разберутся окончательно, влепят по полной. Дадут лет десять. И неизвестно, как Микола со своими лёгкими отсидит этот срок. Он ведь и без того состоит на учёте в тубдиспансере, но только на Украине, в Макеевке. Тогда мать останется совсем одинокой. Её муж, отец Миколы, погиб в шахте десять лет назад. Второй супруг, рабочий коксохимического завода, по пьянке попал под поезд. Сын от него, сводный братишка Миколы, умер в роддоме, потому что медсестра перепутала капельницы.

Мать отпустила единственного сына в Москву только для того, чтобы спасти его от чахотки, от ранней смерти. Знала, что Микола пошёл не в отца — пусть узкоплечего и гибкого, но выносливого, сильного мужика. Шахтёрская роба висела бы на нём, как пиджак на огородном пугале.

Мать в медицине понимает. Она — фельдшерица в шахтёрском медпункте. И сыну желает только добра. Ради блага Миколы согласилась пересилить себя, признать Липку невесткой, хоть та имела ребёнка-байстрюка. Даже готовилась назвать Андрейку своим внуком. И сейчас ждёт, когда сын позвонит ей из Москвы. Ведь Микола ехал туда только с одной целью — окончательно договориться с Липкой, подать заявление в ЗАГС. У матери в доме есть телефон — чтобы вызывать её, в случае чего, на службу. А у соседей нет, и все им завидуют.

О чём она узнает, родимая? О том, что сынок стал убийцей? Если ему не удастся попасть на Украину, придётся отбывать срок в России. Мать сразу же поймёт, что зону сын не выдержит. Значит, не будет никакой свадьбы. Наоборот, впереди маячит одинокая кошмарная старость. У матери нет денег на адвокатов, даже в Москву она приехать не сможет. Ну, может, только один раз, задолжав всем соседям. А дальше что?

На таких бедолаг, как Микола, сейчас вешают всех собак. Судьба их такая — отдуваться за грехи богатеньких и неприкосновенных. Матвиенко уж вкатят от души. Сначала его «окунут» в СИЗО, в переполненную камеру. Там он будет спать «в очередь», завшивеет. Его кожа покроется коростой, возобновится кровохарканье. Может, Микола и до суда не доживёт. А, если выкарабкается, пойдёт по этапу со всеми его «прелестями» — побоями, голодом, издевательствами паханов* и вертухаев*.

Нет, никак нельзя угодить в лапы российских ментов! Может, с Украины его и не выдадут. По крайней мере, затянут время, а там видно будет. В Москву возвращаться нельзя — там Миколу уже ищут. Может, из Питера попробовать вылететь в Киев? Но для этого нужно куда-то деть Андрейку. Зачем не оставил его на вокзале? Как прилип младенец к рукам. И до того похож на Липку, что жуть берёт!

От Озирского в младенце почти ничего нет. Андрея Микола пару раз видел. Раз сын на мать похож, значит, счастливым будет. Может, забыть его в вагоне, а самому выйти? Или перебраться в другую электричку? В Твери Микола купит билет до Питера, и уже оттуда попытается улететь. Никто ведь не станет искать его на берегах Невы. Подумают, что сразу отправился на Украину. Конечно, нагрянут к дружку в Брянскую область. Но туда мог бы поехать только круглый идиот.

Матвиенко никогда не бывал в Питере. Но знал, что до аэропорта он доберётся. Не получится улететь сразу — поживёт несколько дней в зале ожидания. Если надо, купит себе другую одежду. Деньги есть — прихватил из квартиры на Звенигородке. Ведь это его деньги! Копил на свадьбу, собирался пожить в Москве подольше. От родной матери крохи отрывал. Девятого мая у него день рождения. Микола хотел, чтобы к тому времени их заявление уже лежало в ЗАГСе. Липкина сестра Оксана, как её опекун, дала бы согласие на эту свадьбу.