Инна Тронина - Четвёртая четверть

По адресу, который в паспорте, милиция Прасковью не нашла. И с тех пор Иванова в бегах. Я спросила, знали ли Кравцовы племянника Павлушу. Видели два раза, но потом попросили больше его в квартиру не водить. Он был вдрызг пьяный. Значит, вот откуда взялся номер на Самотёке! Прасковья только не знала, что я могу все узнать через друзей Андрея.

30 марта. Больше всего на свете я хочу умереть! Надо проглотить все таблетки, что у меня остались. Я-то думала, что Прасковья Прокловна меня жалеет! Такая добрая была, тихая. Оказалось, что просто надуть хотела дуру малолетнюю. Узнала, что одна живу с ребёнком, никого у меня нет. Вот и подцепила на крючок.

Александра Сергеевна может позвонить Озирскому. Тот скажет, что никакого задания мне не давал. Примчится сюда и спросит, в чём дело. Придётся колоться. Я не выдержу, ни за что на свете. Лучше покончить с собой сейчас.

Андрейку отдам Нике. Это девчонка из агентства. Озирский сказал, чтобы ей звонила, если нужно оставить ребёнка. Завтра отвезу Андрейку. Ника в Грохольском переулке живёт. А потом наглотаюсь таблеток, и баста. У меня много в аптечке. Съём, сколько смогу. Пусть меня на том свете в ад отправят. Всё равно не в силах жить после этого ужаса. А Прасковья, наверное, в рай попадёт. Она говорила, что любой грех, кроме самоубийства, замолить можно.

Она выманила деньги у матери-одиночки, да ещё малолетней. Про то, что отец Андрейки «крутой», я ничего не говорила. Конечно, по вещам можно было догадаться, что тут не бедствуют. Но всё равно — западло это.

Ника потом будет мне звонить, а я не отвечу. Надеюсь, что меня не спасут. Я усну навсегда. Тогда Озирский возьмёт Андрейку. Не бросит ведь, в детдом не сдаст. Оксане, конечно, позвонит. Та приедет обязательно. Это же её родной племянник! Я не имею права воспитывать сына, раз сама такая дура.

Мне жалко расставаться с ребёнком. Особенно сегодня, когда он на прогулке был такой славненький! В пуховом конверте и в голубой шапочке, под цвет глаз Щёчки круглые, розовые, как у куклы. Сам пухленький, здоровенький. Но я же не одного его оставляю. У сына есть отец и тётя. Они оба богатые. И двоюродная сестрёнка, Октябрина, тоже есть. Когда вырастут, будут дружить.

Хорошо, что я написала этот дневник. А то бы Озирский с Оксаной ничего не поняли. Положу его под подушку. Пусть скорее найдут. А отдельную записку оставлять не буду. Зачем? Похоронят всё равно с нашими, на Николо-Архангельском. Мне было бы страшно одной лежать, а там все родные. Оксана, наверное, будет плакать, хоть немножко. Я её сестра всё-таки.

31 марта. Позвонила Нике. Она оказалась в турн, в Словакии и Словении. Приедет только 3 апреля. Буду ждать. У других ребёнка не оставишь. Наверное, Александра Сергеевна Озирскому не звонила. Он нашёлся бы тут же. Получается, что она мне поверила.

А мне уже не так хочется умереть. Пронесёт, может быть. Дневник я подальше спрячу. Скажу, что обокрали квартиру, хоть двери и металлические. Тут главное не признаться, что пустила воровку сама. Да ещё всё ей отдала! Мало ли что бывает. Обчистили же соседей снизу. Могли и меня тоже.

3 апреля. Как здорово, что я не умерла! Андрей теперь вдовец. Франсуаза погибла в Питере от несчастного случая. У Андрейки будет папа! Настоящий, законный. Обязательно будет. Я этого добьюсь. Пока не узнает про золото и деньги, сама ничего не стану говорить. Может, выскочу. Я просто места себе не нахожу от радости и волнения. Фрэнс была очень красивая и весёлая. Много добра для нас сделала. Но я не могу плакать, хоть и стараюсь. Из-за неё у меня не было мужа, а у Андрейки отца.

Она никогда бы мне ЕГО не отдала. Андрею было бы обидно графиню на меня менять. А так всё по-честному. Озирский звонил и сказал, что скоро приедет. Тогда я и узнала про Фрэнс. Я так ЕГО жду, так жду! Все таблетки спустила в унитаз. А то Андрей спросит, откуда у меня столько снотворного.

Плохо только, что Микола приезжает через две недели. Я так его раньше ждала, а теперь он будет только мешать. Андрей же с ним вместе здесь жить не станет. Уедет на другую квартиру. А я никого видеть не хочу, только ЕГО! Надо попросить Миколу, чтобы не приезжал.

4 апреля. Звонила Гета Ронина, спрашивала про Андрея. Как я её ненавижу! Она хочет отнять моё счастье. Но я за ребёнка буду драться, как львица! Ему нужен отец! И всё! А у Гетки нет детей от Андрея. И вообще никого нет. Она в девках засиделась. Говорит, что Озирский нужен ей по делу. Знаю я эти дела! У меня такой важный разговор с Озирским, а она лезет! Девчонку у неё в классе убили, и брата девчонкиного. Гетка хочет, чтобы Озирский занялся этим делом. Но это неправда. Она тоже хочет ЕГО на себе женить. Только через мой труп…»

Больше записей не было, да и тетрадка кончилась. Липка дописывала на зелёной обложке — вкривь и вкось. Я закрыла тетрадку, свернула её в трубочку и сунула в сумку. Чугунов сидел за рулём, не обращая на меня никакого внимания. Озирский раз и навсегда отучил своих сотрудников задавать ненужные вопросы. И я за это ему благодарна. Ах, Липка, Липка…

Сестрёнка правильно сделала, что написала этот дневник, иначе мы никогда бы ни о чём не догадались. И Андрей, и я сомневались, что к преступлению причастен Микола Матвиенко ещё и потому, что не нашли ни драгоценностей, ни денег, когда осматривали квартиру на Звенигородке.

Я предполагала, что Колька мог ударить ножом неверную возлюбленную, даже унести из квартиры ребёнка. Но украсть!.. Никогда в жизни. Микола не такой. Я клялась в этом Озирскому всеми клятвами. Он ответил, что мою клятву Аллахом хорошо помнит, но всё же мне верит. Никакой заинтересованности в сокрытии истины у меня быть не может.

И вот теперь всё ясно. Я обязательно покажу эти записи Озирскому, когда мы закончим дело маньяков. Сейчас не буду отвлекать шефа. И мы вместе подумаем, как нужно поступить. Я буду просить, в память сестрёнки, найти мошенницу. Пусть она ответит за это преступление, и за все предыдущие тоже. Ведь Прасковья Прокловна едва не довела Липку до самоубийства. Если бы было, с кем оставить Андрея, сестрёнка обязательно выпила бы таблетки.

Значит, причиной-то была не Гета Ронина, а Прасковья Иванова. Не думаю, конечно, что Микола убил сестру по её просьбе. Он и за миллион долларов не пошёл бы на такое. Но сама Липка могла нарваться на скандал. Я же сестру знаю. Она доведёт, кого угодно, если упрётся рогом. Уж какой папа был противник телесных наказаний, так и то стегал её ремешком. Липка то ласковая была, то очень вредная. В одно ухо у неё влетит, в другое вылетит. А сделает обязательно по-своему.

Сама только что написала — ждала Миколу. А потому узнала про Франсуазу и тут же всё перерешила. Разве уважающий себя человек вытерпит такие закидоны? Может, она хотела с Миколой порвать, чтобы Озирский не надеялся на их свадьбу? Фрэнс уже не было, и Андрей мог поддаться на уговоры — из-за сынишки.