Инна Тронина - Четвёртая четверть

— Понятно, — сказала я. — А дальше?

— Дальше свяжешься со мной. Расскажешь, что видела. Особенно если в компании будут братья Беловы. Когда войдут в подъезд, следуйте за ними. Вам легко изобразить влюблённую парочку. Они вызывают меньше подозрений.

— Ясно. — Мне не очень-то хотелось обниматься с другом покойной сестры, но ради дела я шла и не на то. — Войти с ними. А потом?

— Посмотреть, куда пойдут — к Мише или к Виолетте. Надо уличить Беловых и Минковых в том, что они дружат семьями. С помощью фотоснимков это сделать легче всего. Сами держитесь тихо и скромно. Кроме самих себя, вы никем не интересуетесь. Как только поймёте, что вам там больше делать нечего, езжайте в офис. Вопросы есть?

— А в дальнейшие планы знакомство всё-таки входит? — не утерпела я.

— Возможно. Но об этом позже. Лёшке всё понятно? — зевнул шеф.

— Скажи, что всё. — Чугунов слушал нас по громкой связи.

— Тогда выполняйте, — завершил Озирский нашу беседу.

Наш автомобиль въехал в обычный двор с детишками, старушками, котами и собаками. Около входа в первый подъезд была растянута верёвка. Там сушилось бельё.

— Как всегда, ждём за кустами. Подальше от населения, — шепнул мне Чугунов, как будто нас кто-то мог слышать.

Я заметила, как расширились его зрачки. И поняла, что сама очень волнуюсь. Странно, ведь я уже не раз побывала на волосок от смерти, а всё же сердце прыгает в горло. Сомневаюсь, что Виолетта Минкова с компанией о чём-то подозревают. В любом случае, мы профессиональнее их. Сможем незаметно сделать кое-какие снимки.

Не мешало бы походить вокруг машины, размять затёкшие ноги. Но раньше времени это невозможно, и потому надо потерпеть. У меня с собой есть маленький «шпионский» полароид. Да и Лёшка, в случае чего, подстрахует. Шеф предпочитает, чтобы объекты снимали с двух точек. Тогда можно получить гораздо больше данных.

Чугунов внимательно наблюдал за въездом во двор, но интересующей нас «тачки» пока не было. Снова захотелось пить, и Лёшка дал мне банку кока-колы. Я кивком поблагодарила его. Потом подумала, что Лёшке повезло. У него хоть семья есть в квартире. А у меня… Даже страшно подумать, как я вернусь на Звенигородку.

Едва я успела расправиться с колой, Лёшка схватил мой аппарат. Я тоже прильнула к стеклу. Во двор въехала серебристая «вольво», которая тут же оказалась у нас на плёнке. Значит, на красной «девятке» братья Беловы с Виолеттой не катаются. Иномарка остановилась около второго подъезда, и Лёшка чётко запечатлел её номера.

Наверное, раньше иномарка принадлежала убитой Ирине Минковой. Она была пусть и небольшой, но начальницей. И средство передвижения имела соответствующее. Рулил парень-брюнет с чёрной повязкой на голове. На повязке просматривались латинские буквы и какая-то эмблема. Сейчас мы его скоренько сфоткаем, а дальше, на досуге, изучим. По крайней мере, он не похож на типа, замеченного Щипачом-Воровским. Но личность выяснить всё равно надо. На парне столько цепей, что их звон слышен нам с Лёшкой.

У него тонкие усики, небольшая бородка, в правом ухе — длинная серьга. Чёрная футболка, клетчатые брюки, белые носки. Туфли под змеиную кожу совершенно не шли к этому костюму. Мне показалось, что я этого парня знаю. Откуда? Вроде, видела его по телевизору. Он бесновался на Васильевском спуске, вытягивая вверх два раздвинутых пальца, показывая букву «V». Это означало победу Ельцина. Неужели опять выберут? Мама, мамочка, что бы ты сказала на это?… И все те, кто тогда погибли…

Они — молодые. А мы с Чугуновым — дед да бабка? А Озирский — и вовсе существо ископаемое. Так почему же нам так противно то, что любо им? Скорее всего, у нас просто разные ценности, и возраст тут роли не играет. Иногда я завидую этим убогим, потому что их целей легче достичь.

За спиной водителя болтался яркий рюкзачок. На его руке я заметила часы с блестящим радужным циферблатом. Лёшка ещё раз тихо щёлком аппаратом.

Потом мы увидели высокую гибкую брюнетку с аппетитной попой и соблазнительно вздыбленными гудками. Виолетту Минкову Лёшка тут же запечатлел для истории. Вообще-то, у Озирского её карточка уже была. Но эта — совсем другое дело.

Виолетта была в чёрных клёшах — широких, как у матроса. Разноцветные заколки с полудрагоценными камнями мерцали среди её локонов. Босоножки на платформе совершенно не были нужны при таком высоком росте — около ста восьмидесяти. Кроме того, на Виолетте были топик и кожаная куртка до пояса. Глубочайший вырез смело оголял грудь. В правой руке Виолетта держала меховую косметичку. На запястьях с мелодичным звоном болтались серебряные браслеты.

Делая снимки Минковой, я скрипела зубами от ярости. Как ненавистна была мне эта сучка, разомлевшая от близости нескольких самцов! Она ездила на унаследованном от матери автомобиле и откровенно плевала на семейную трагедию. Может быть, то, что я сейчас делаю, испортит её безоблачную жизнь! Уж второму-то кавалеру — точно! Больно он смахивает на парня, описанного Щипачом-Воровским. Длинный, тощий, сутулый, с обильными веснушками на физиономии.

Губы у него именно такие, как сказал Щипач — будто поставленные торчком. Глаза парня заплыли, рыжие волосы прилипли ко лбу, ноги заплетались. Из всей компании он был самым пьяным. Поэтому пошатнулся, схватился за Минкову, нарочно сжав её грудки в своих ладонях. Чугунов опять сделал снимок, я тоже. Мы улыбнулись друг другу. Теперь их отношения вопросов не вызовут. Интересно, как они там, в квартире, разберутся? В очередь к Минковой станут? Или ещё девочек позовут?

— Тонька, отлезь! — прошипела Минкова. — Все смотрят…

Брюнет в повязке дёрнул Виолетту за руку к себе, перекинул через плечо и понёс к парадному. Виолетта визжала, хохотала и болтала ногами. Парень в повязке хоть и покачивался, но шагал горделиво, будто нёс ценный трофей. Отвратительный запах спиртного заполнил и нашу машину. Лёшка хмурился. Я готова была взвыть от омерзения и тоски. Но нужно было работать, и мы работали. Тонька. Значит. Антон Белов.

Он был тоже в широких брюках, но только полосатых и длинных, с пузырями на коленях. Туфли Белов надел цвета сухой глины. Из-под старомодной фуфайки на «молнии» выглядывала ковбойка, до половины заправленная за ремень. Сунув руки в карманы, Тонька двигался за первыми двумя. Позади него бежала белая маленькая собачка.

— Пошли, быстро! — скомандовал Чугунов, и мы оказались на улице.

Пахло тут, как в деревне, хотя вокруг виднелись одни гаражи. Битцевский парк распускался — тот самый, где катались на лыжах Наташа Логиневская и Надя Белова. Тонька очень долго доставал ключи от входной двери из кармана брюк. Он тяжело дышал и матерился. Для того чтобы вставить ключ в скважину, Тоньке пришлось опуститься на колени. Брюнет, которого они называли Шахом, так и держал Виолетту на плече, шепча ей всякие пошлости.