Рэймонд Чандлер - На том стою

Она не шелохнулась и не опустила глаз. Я вытряхнул сигарету из пачки и попытался большим пальцем открыть зажигалку и крутануть колесико. В теории это можно сделать одной рукой, на практике тоже, но с горем пополам. Наконец я совладал с зажигалкой, раскурил сигарету и выпустил дым через нос.

– А что вы делаете на бис? – спросила она.

– Собственно говоря, мне следует позвонить в Лос-Анджелес и отчитаться перед моим клиентом. Но, может, меня можно отговорить.

– Господи! – сказала она страстно. – Второй за день! Куда одной женщине столько везухи?

– Не знаю, – сказал я, – ничего не знаю. Думаю, что меня самого провели, как фрайера, но я еще не уверен.

– Подождите, – она захлопнула дверь перед моим носом. Но ушла ненадолго.

Цепочка была снята с крючка, и дверь отворилась.

Я медленно вошел, она отступила в сторону.

– Что именно вы слышали? Прикройте дверь, пожалуйста.

Я толкнул дверь плечом и прислонился к ней.

– Обрывок довольно скверной беседы. Стены здесь тонкие, как бумажник у статиста.

– Вы – работник сцены?

– Наоборот, закулисных дел мастер. Меня зовут Филип Марлоу. Вы меня уже видели.

– Я? Видела? – Она отошла медленными, осторожными шажками от двери и приблизилась к открытому чемодану. Облокотилась о спинку кресла. – Где?

– На вокзале в Лос-Анджелесе. Мы ждали пересадки, вы и я. Вы меня заинтересовали. Меня заинтересовала ваша беседа с мистером Митчеллом или как его там?

Я ничего не слышал, да и видел не много, потому что я не заходил в кафе, где вы сидели.

– Что же тебя заинтересовало, красавец?

– Во-первых, я сказал что. А во-вторых, то, как изменились после беседы с ним. Я следил, как вы работали над собой. Вполне преднамеренно. Вы старательно притворились эдакой прожженной шалавой.

– А кем я была раньше?

– Славной, спокойной, воспитанной девушкой.

– Это и была показуха, – сказала она, – а потом и проявилась моя подлинная натура. А к ней еще кое-что в придачу. – В ее руке возник маленький автоматический револьвер.

Я глянул на него.

– А, пушка, – сказал я. – Не пугайте меня пушками. Я к ним с детства привык. Я набивал руку еще на однозарядном «деррингере», любимом оружии пароходных шулеров. Когда я подрос, то перешел на спортивную винтовку, затем на снайперское ружье калибра 0,303 и так далее. Однажды я попал в яблочко с восьмисот метров с открытой мушкой. Надо сказать, что с восьмисот метров вся мишень кажется размером в почтовую марку.

– Увлекательная карьера, – сказала она.

– Пушки ничего не решают, – сказал я, – когда их выхватывают под занавес в конце второго акта.

Она чуть улыбнулась и переложила пистолет в левую руку. Правой она взялась за воротничок своей блузки и быстрым решительным движением разорвала ее до пояса.

– Сейчас, – сказала она медленно, – я возьму пистолет так, – она взяла его за дуло правой рукой, – и ударю себя по скуле рукояткой. У меня получаются прекрасные синяки.

– А затем, – сказал я, – вы взведете курок, спустите предохранитель и нажмете на гашетку, пока я буду увлеченно читать спортивные новости в газете.

– Ты не успеешь даже комнату пересечь.

Я закинул ногу на ногу, взял пепельницу из бутылочного стекла со столика у кресла, поставил ее себе на колено. Сигарету я держал между указательным и безымянным пальцами правой руки.

– Я и не подумаю пересекать комнату. Я останусь в этом кресле, довольный и безмятежный.

– Но слегка мертвый, – сказала она. – Я не даю промаху. И тут не восемьсот метров.

– А потом постараетесь рассказать полиции, как я бросился на вас и как вы защищались.

Она швырнула пистолет в чемодан и рассмеялась. Смех ее прозвучал вполне естественно, как будто мои слова и впрямь позабавили ее.

– Извините, – сказала она, – вы сидите тут нога на ногу с дырой во лбу, а я пытаюсь объяснить, что я вас застрелила, спасая свою честь, – от такой картины голова идет кругом.

Она упала в кресло и склонилась вперед. Ее лицо в обрамлении роскошной оправы червонного золота волос казалось слишком маленьким.

– Что вы хотите со мной сделать, мистер Марлоу? Или лучше спросим по-другому: что мне для вас сделать за то, чтобы вы ничего мне не делали?

– Кто такая Элеонора Кинг? Чем она занималась в Вашингтоне? Почему она сменила имя и велела снять монограммы с чемодана? Вот такие мелочи вы могли бы объяснить. Но вы, наверное не объясните.

– Ну, я не знаю, что сказать. Мои монограммы снял носильщик. Я сказала ему, что я была очень несчастна в браке, развелась и вновь получила право на девичью фамилию. То есть Элизабет, или Бетти, Мэйфилд. Может быть, это правда, не так ли?

– Ara. Но это не объясняет поведение Митчелла. Она откинулась и села поудобнее. Но глаза ее оставались настороже.

– Просто дорожное знакомство. Попутчик. Я кивнул.

– Но он приехал сюда на своей машине. Он заказал для вас номер. Он сам не очень популярен, но, очевидно, у него есть влиятельные друзья.

– Дорожное знакомство иногда развивается очень быстро, – сказала она.

– И впрямь. Он успел даже стрельнуть до получки. Мастер своего дела. У меня сложилось впечатление, что вы от него не в восторге.

– И ошиблись, – сказала она. – На самом деле я от него без ума. – Она повернула руку ладонью вниз. – Кто подослал вас, мистер Марлоу, и с какой целью?

– Адвокат из Лос-Анджелеса, но по поручению одной фирмы с Востока. Мне следовало узнать, где вы остановитесь. Что я и сделал. Но сейчас вы собираетесь в путь, и мне придется начать все сначала.

– Но теперь я знаю, что за мной следят, – сказала она прозорливо, – так что ваша задача усложняется-Вы, насколько я понимаю, своего рода частный сыщик.

Я кивнул, потушил сигарету, поставил пепельницу на место и встал.

– Меня вы знаете, но найдутся и другие сыщики, мисс Мэйфилд.

– О, несомненно найдутся, и все такие славные ребята. У некоторых даже ногти довольно чистые.

– Фараоны вас не ищут. Они бы вас живо сцапали. Номер вашего поезда был известен, мне дали ваше фото и описание. Но Митчелл может заставить вас плясать под его дудку. И его интересуют не только деньги.

Мне показалось, что она чуть покраснела, но освещение было не слишком ярким.

– Может быть, и так, – сказала она, – и, может быть, я не против, – Против.

Она резко встала и подошла ко мне вплотную.

– С вашим ремеслом небось не разбогатеешь? Я кивнул. Мы стояли лицом к лицу.

– За сколько вы бы согласились выйти и позабыть обо мне?

– Выйти я могу и бесплатно. Насчет прочего – мне нужно отчитаться перед моим клиентом.

– Сколько? – Она говорила вполне серьезно. – Я могу уплатить внушительный аванс за услуги. Говорят, в вашем деле это так называется. Звучит куда приятнее, чем шантаж.