Чарльз Вильямс - Большой обманщик

«Чепуха – сказал я себе. – Она не могла не участвовать в этом деле. И уже дважды выдала себя за последние три минуты».

– Вы действуете ловко, – произнес я вслух. – Но тем не менее выдали себя кое в чем.

– Не понимаю.

– Вы сказали «мистер», а между тем даже не заглянули в телефонную книгу за номером его телефона.

– Неужели это имеет какое-нибудь значение? Да будет вам известно, что мы оба занимаемся в драматическом кружке. – Миссис Кеннон презрительно улыбалась.

– Вот как?

– Да. И собираемся выступать в драматических спектаклях. В любительских, разумеется…

– Очень интересно.

Я вернулся к кушетке и уселся на прежнее место. Таллант должен был приехать с минуты на минуту, и, похоже, их будет нелегко одолеть. Ну что же, я готов к схватке.

Миссис Кеннон внимательно наблюдала за мной. Мы оба молчали. И тишина была такой полной, что, когда прозвенел звонок, он показался мне оглушительным, как взрыв бомбы.

Она повернулась и, ничем не выдавая себя, спокойно вышла в переднюю. Этого-то я и дожидался. Едва она исчезла за дверью, я протянул руку назад и включил магнитофон. Потом встал и пошел за ней. Остановившись в дверях, я наблюдал за тем, как она открыла дверь и впустила Талланта. Я впервые мог разглядеть его как следует вблизи.

Мы с ним были приблизительно одного роста, но он немного моложе меня, И красив, паршивец! Конечно, его физиономия не получала столько ударов, сколько моя во время игры в футбол, но тем не менее тоже выглядела достаточно мужественной.

Холодные голубые глаза, волевой подбородок, короткие, слегка вьющиеся волосы. И огромная самоуверенность. Вероятно, женщине нелегко было завоевать его благосклонность.

– Входите, мистер Таллант, – сказала она.

Со спины я не видел, что она сумела сказать ему глазами, но внимательно следил за выражением его лица и старался понять, есть ли у него при себе оружие. Вероятно, нет, поскольку на нем была легкая спортивная куртка. Парень отлично владел собой.

Он вошел в переднюю. Закрывая за собой дверь, немного склонил голову и, глядя на меня, спросил:

– С кем имею честь?..

В тоне его чувствовалась фальшь – он отлично знал, кто я.

– Инспектор радио и телевидения, – ответил я, наблюдая, какое впечатление произведут на него мои слова. – Проверяю жалобы в этом квартале.

Надо признать, самообладание у него было отменным, но удар оказался слишком внезапным, чтобы не вызвать соответствующей реакции. Он вздрогнул, но тут же овладел собой.

– Не понимаю, – сказал он нахмурившись. – Это что, шутка? – Голос его был спокойным.

– Не имеет значения, – ответил я. – Вы уже сами ответили на мой вопрос. Проходите в гостиную и садитесь. Я хочу вас познакомить кое с чем.

Я отступил, давая ему пройти, но следил, чтобы он не очень-то приближался ко мне. Он тоже, как я заметил, старался не поворачиваться ко мне спиной.

, Все это происходило учтиво и незаметно для постороннего взгляда. Этакий официальный прием. Никто не повышал голоса, хотя атмосфера была весьма напряженной.

Я специально оставил письмо на маленьком столике. Мне нужно было, чтобы он сел поближе к кушетке, за которой находился магнитофон. Мне необходимо было не упустить ни малейшей мелочи – сейчас каждая нелепая оплошность может стоить бывшему спортсмену жизни. Нужно было быть максимально внимательным и осторожным.

Я показал рукой на письмо.

– Миссис Кеннон уже познакомилась с его содержанием, – сказал я. – Но мне кажется, от ее внимания ускользнуло кое-что существенное. От вас оно, несомненно, не ускользнет. И вы поймете, что это не шутка.

– Вы что, смеетесь надо мной? – сказал он со злостью. – Кто вы такой? И что вам от меня надо?

– Прочтите письмо, Таллант, – повторил я. – Оно вам все объяснит.

Он небрежно пожал плечами и подошел к столику, взял письмо и присел на край кушетки. Миссис Кеннон с подчеркнутым безразличием закурила сигарету и присела на подлокотник кресла. Губы ее кривились в презрительной усмешке. Да, актриса она была великолепная. Даже в этой напряженной тишине я любовался ею.

Наконец Таллант закончил чтение. Не давая ему опомниться, я сразу же бросил:

– Познакомились? Вот и хорошо! Хочу сказать, что это всего лишь копия. Вы и сами отлично это видите. Два других экземпляра находятся у моего друга. И если со мной что-нибудь случится, оба они отправятся к блюстителям закона: один в прокуратуру Хьюстона, другой – в здешнюю. И в их руках будут находиться нити к трем убийствам. А вы, в свою очередь, можете подсчитать, велики ли у вас шансы избежать кары. Они хорошо знают, что я сбит машиной Кеннона и что меня нашли под ней со сломанной ногой. И если полиция получит мое письмо, она поверит, что я действительно находился в соседней комнате, когда был убит Пурвис. Ведь ни в одной газете не упоминались две бутылки пива Еще бы, ведь об этом знал только я. Так что у вас нет никаких шансов спастись. Но если вы окажетесь сговорчивыми, у вас не будет никаких неприятностей. Все, что мне нужно, – это сто тысяч долларов, полученных вами по страховому полису, и мы расстанемся, не осложняя больше друг другу жизнь. Вы, миссис Кеннон, не обеднеете, имея еще достаточно средств. Но если вас приговорят к смерти, деньги вам вообще ни к чему… Я прав, не так ли? Итак, что будем делать?

Пока я говорил, Таллант успел прийти в себя и собраться с мыслями. И улыбка, с которой он теперь смотрел на меня, мне совсем не понравилась. Он приготовил ответный выпад.

– Неужели вы надеетесь на успех, высосав всю эту историю из пальца? – небрежно заявил он.

– Брось ломать комедию, дружок! – резко огрызнулся я. – Я был в квартире Пурвиса, когда ты его убил. И на суде ты это поймешь!

Он снова взял письмо и сделал вид, будто ищет определенные строчки.

– Ага, вот… Цитирую ваши слова: «Я находился на кухне, и меня нельзя было видеть из гостиной». По вашим словам, Пурвис был убит в гостиной, и человек, убивший Пурвиса, не мог вас видеть. Но вы тем не менее видели его. Каким же образом? С помощью особых лучей? – Он издевательски уставился на меня, буравя стальными глазами. Я прекрасно понимал, что эта схватка для кого-то из нас будет последней.

– Я не утверждаю, что видел вас, когда вы наносили удар Пурвису. Я утверждаю только, что в тот момент я находился в соседней комнате. Кстати, кроме вас и Пурвиса, в гостиной тогда никого не было. Не сам же себе раскроил он череп?

– Итак, вы не могли ВИДЕТЬ ЧЕЛОВЕКА, убившего Пурвиса, а утверждаете, что это был я. Богатая же у вас фантазия! – Он шел напролом.

– Я видел вас перед вашим уходом.

– Вот как? И что же, тот уходил, пятясь задом?

– Нет, не задом.

– Значит, вы видели того человека только со спины?

–Да.