Валерий Гусев - Вольный стрелок

А машина дымно горела.

Ну и пусть, мне-то что за печаль. Не я ее поджигал. Это все Анчар натворил.

Деморализованный морской десант тем временем выбрался на косу и за отсутствием надлежащего стимула замедлил темп отхода. Пришлось снова вмешаться, внести соответствующие коррективы, превратить вынужденное отступление в позорное бегство.

«Максимов» прошелся длинной строчкой вдоль косы, за спинами десантников. Брызги песка и ракушек прогнали их с косы, заставили вновь броситься в воду. Причем уже совсем без оружия: частью оно осталось на дне, возле катера, частью было брошено на песке.

Только Боксер уходил с оружием.

Противник вплавь покидал нашу акваторию. Каким счетом, не скажу. Сколько их было на катере – не знаю, сколько ушло – не считал. У меня не было к ним особой ненависти. Я не видел в них конкретное зло – так, абстрактные тени в тумане, несущие непонятную угрозу – не лучше ли их своевременно разогнать, пока они не сгустились во что-то более реальное и опасное.

Противник пришел с моря и уходил морем, держа курс на «берег турецкий». А нам он не нужен. Нам и здесь хорошо. Когда вас здесь нету. Чем меньше, тем чище.

Трех футов вам… под килем. Осиновый кол вам в глотку, стало быть.

Не скрою, я испытал какое-то облегчение по завершении боя. И вовсе не потому, что не был уверен в его исходе. Нет, мне казалось, что сейчас что-то решилось, не разрешенное ранее. Вроде как ноющий зуб затих. Причем не постепенно, а сразу – отсюда и приятно ощутимое исчезновение утомившей боли…

Подошел Анчар, бросил на бурку захваченный автомат с немного подгоревшим ремнем.

Лицо его было сильно посечено острыми осколками камней – будто пьяная кошка драла. Или ревнивая любовница.

– Какое хорошее дело сделали! – восхитился он, исчез в сакле, вышел с двумя наполненными рогами и с двумя большими мандаринами. – Какой «максимов» молодец! Джигит!

Протянул мне рог:

– За победу! Как я сказал, так она и пришла за нами.

Помнится, это я говорил, а не он. Ну не спорить же из-за такой мелкой мирмульки в такой большой день.

Анчар выпил вино, как жаждущий олень воду, перевернул рог, чтобы показать, что в нем не осталось ни капли, вытер и расправил усы, сказал немного неуверенно:

– Сейчас я тебя поцелую.

Мы обнялись, как два брата. Как два бойца, стало быть.

И мне стало грустно, что я все время подшучивал над ним.

Но я не хотел пускать этих людей в мое сердце. Я – не Анчар. Сердце у меня не такое большое и не такое доброе.

Мы выпили еще, съели мандарины, покурили и взялись приводить территорию в порядок. Разобрали наши завалы и маскировку, забросали песком догоравшую машину – не я буду, если не заставлю боксеровых ребят убрать ее отсюда. Она здорово портила вид на красивые скалы. Да и дорогу перекрывала.

А в остальном вилла не пострадала. В здание попало две-три шальные пули, одна, правда, в стекло (здание, понятно, берегли), а в саклю не было ни одного попадания. Вот и все.

– Пойду соберу оружие на косе, – сказал я Анчару. – И можно ехать за Мещерскими.

– Пойду соберу на стол, – в тон сказал он. – И стекло заменю в окошке.

Я отстегнул швертбот, который благоразумно в битве не участвовал, и на веслах пошел к косе.

Подобрав шесть автоматов и два уроненных в панике рожка, я решил спрятать их в пещерке, где до того прятал сумку с амуницией. Не знаю, как в дальнейшем сложатся мои отношения с виллой Мещерского, а тайный арсенал на стороне никогда не помешает. Впрочем, пару автоматов мы с Анчаром заслужили.

Я сложил трофеи в лодку и обошел на ней косу, пристал к берегу почти рядом с пещеркой. Вытащил нос швертбота на берег, взял в обе руки автоматы за ремни. Захрустел усталыми ногами по гальке.

– Здравия желаю, – сказало у меня за спиной. – Не поворачиваться.

Не буду.

– Оружие на землю. Руки за голову. Задом – шагом марш.

Легкий толчок в поясницу остановил меня и дал понять, что Боксер выдернул из-за пояса мой пистолет. А щемящий, царапнувший по сердцу звяк показал, что он небрежно отброшен на камни.

Вот сволочь, ведь моему старику «вальтеру» (дедов еще трофей) скоро шестьдесят, пенсионер уже. А как воюет! Тебе, подлецу, и не снилось. И всегда – за справедливость, за добро, против зла и неправды, заметь себе.

– Шесть шагов вперед. Можешь обернуться.

Что я и сделал.

Боксер, все еще в бронике, стоял на большом плоском камне, расставив ноги и направив на меня ствол автомата.

– Неплохо получилось, да? – улыбнулся он.

– Откуда я знаю? – удивился я. – Еще не вечер.

– Это смотря для кого.

Резонно, по существу.

– Я сяду, не возражаешь? Устал. А ты постоишь. – Он сел на камень, оперся на него левой рукой; автомат на колене, правая рука – на рукоятке, палец – на спусковом крючке. – Разговор будет долгим.

– Это зачем же?

– Хочу узнать, откуда такие Серые берутся? – нагло соврал он. Совсем не к тому подбирается.

– А это такие, как вы, нас порождаете. Диалектика так говорит, – пригодилось-таки словечко.

– Ну да, – улыбнулся он. Любит улыбаться. Как Мещерский – плечами пожимать. – Зло порождает зло.

– И наоборот тоже верно, – уточнил я, начиная скучать.

Ну да ладно, потерплю. Может, в его трепе найдется щелочка, куда Серый сможет шмыгнуть – и был таков.

– А все-таки. Мне непонятно. У тебя была возможность продать информацию…

– Я друзьями не торгую. И принципами тоже. Я чуточку честный, – и добавил про себя: первым не стреляю, стреляю последним.

– Гордый, – естественно, с усмешкой.

– Я сяду, тоже устал. И вам спокойнее.

– Скоро отдохнешь.

Догадался бы Анчар, что я не случайно задержался. Снял бы его выстрелом в голову вон из-за того выступа. И еще бы один автомат заработали.

– Где кассета? – в упор, без улыбки спросил Боксер.

– Кстати, – попер я, – вам известно, что в ней? Вот именно. А ведь вы столько из-за нее трудились. Столько потеряли. Не жизнь ли?

Он изо всех сил подталкивал меня взглядом. И я не разочаровал его.

– В ней заложена информация о точках, где хранятся огромные ценности. Это страховые запасы организаций, нескольких мощных организаций. Запасы на все времена и на все случаи. Банально звучит, но я не подберу другого: им нет цены…

Во взгляде его были не только живейший интерес и алчность, но и нескрываемое презрение к дураку Серому. Вечно пьяному и вечно влюбленному.

Где же Анчар? Спит, негодяй. С трубкой в зубах и со стаканом в руке.

– Раз уж мы расстаемся навеки, – я ли уйду, он ли, но натравить их напоследок на Бакса просто сам Бог велел, – скажу больше. Эти запасы созданы организацией за много лет. И ваш мудрый хозяин Бакс готовится к их реализации за рубежом. Своими руками и в свой карман.

Он поверил. Да кто ж из них не знает Бакса? Да хрен с ним, с Баксом. Где Анчар? Времени в обрез. Сейчас он снова задаст главный вопрос. И я отвечу.