Энтони Бруно - Психопат

— Не здесь.

Стэси потупила взгляд, озорно улыбаясь.

Тоцци помог ей надеть куртку, любуясь изумительными волосами, изумительными ногами.

Но желание не ощущалось. Совершенно.

— Ешь, ешь, Фрэнк. Питайся, — пробормотал под нос Сол, глядя в бинокль. Он сидел, повернувшись лицом к стартовым воротам ипподрома, где жокеи на рысаках занимали места, но смотрел не на них. Взгляд его был обращен на трибуны, туда, где в третьем от него секторе, пятнадцатью — двадцатью рядами ниже, сверкала лысина Фрэнка Бартоло. Фрэнк жадно ел наперченную сосиску. Он уже проглотил чашку густой похлебки с моллюсками, суфле с креветками, пирожок с сосиской и бутерброд с копченой говядиной. Кроме того, допивал третью большую банку пива. Обжора. Ел он торопливо, даже не замечая, что ест. Сол, прищурясь, смотрел, как остатки сосиски с хлебом исчезают у него во рту. Ему хотелось, чтобы Бартоло продолжал есть, — Ешь, Фрэнк.

— Что ты там бормочешь?

Негритос держал перед глазами газету «Стар леджер», раскрытую на спортивной странице с программой бегов. Однако его интересовали не клички лошадей. Он разглядывал внизу страницы рекламу оздоровительного центра «Никербокер», рекламу с той грудастой девицей.

— И на кого же ты поставишь, Чарльз? — спросил Сол, продолжая следить за Фрэнком.

— А?

— На кого поставишь? В следующем заезде.

— А... Так-так... — Зашуршав газетой, Чарльз уставился на верхнюю часть страницы. — Сейчас будет шестой заезд, да? Шестой... Что, если... Вот. Быстрый Песок. Третий номер.

Сол отложил бинокль и посмотрел на строку, под которой негр держал палец.

— Быстрый Песок бежит не здесь. На «Экведакте». Ты смотришь не в тот список, мудрец. Мы на «Мидоумэндсе».

Чарльз злобно поглядел на строки, словно в его ошибке виновата была газета. Ошибаться он не любил.

— Забудь ты об этой девке, Чарльз. Если она что и накачивает, то лишь твои мозги. Ты уже совсем одурел.

— Все еще не веришь мне, да? Думаешь, я все сочинил? Так вот, она была там в тот вечер. И если б не отвлекла меня, Тоцци бы уже...

— Заткнись, черт возьми. Люди вокруг.

Сол испепелил его взглядом, потом осмотрелся по сторонам. Неизвестно, кто может оказаться поблизости, а он и без того нервничал, находясь здесь. Из головы у него не шел нанятый Джуси убийца.

Взяв у Чарльза газету, Сол глянул на фотографию Мисс Накачивайся. Чарльзу померещилось. В тот вечер он ее не видел. Может, решил, что это она, но ее он не видел. Должно быть, принял за нее какую-то блондинку. Негритосы все такие. Любая блондинка, даже уродина, сводит их с ума. Только в тот вечер Чарльз не видел никого. Он все выдумал. Надо же как-то оправдаться за промашку с Тоцци.

Сол постучал по газетной странице тыльной стороной пальцев.

— Чарльз, ответь по правде. Ты всерьез считаешь, что такая девочка польстится на человека вроде тебя?

— А как же!

На лице негра появилось оскорбленное выражение.

— Почему? Что в тебе такого особенного?

Чарльз положил руку на пах.

— Единственное преимущество, какое Бог дал негру. Предмет зависти белых.

И вновь улыбнулся по-обезьяньи.

— Имеешь в виду умение играть в баскетбол?

— Сам знаешь что. У негров есть тяжелая артиллерия. Любовные пушки.

— Вот как? Кто тебе это говорил?

— Все девки, с какими я имел дело.

— Значит, им ни разу не доводилось иметь дело с итальянцами.

— Иди знаешь куда.

— Серьезно. Спроси у первой же шлюхи, которую подцепишь, пробовала ли она итальянскую колбасу. Услышишь, что она скажет.

— Зачем? Что она может сказать?

— Что итальянцев Бог любит больше. И что Он сам итальянец.

— Иди... Почему она скажет так?

— Потому что вам Он дал любовные пушки, а нам и пушки, и ядра.

Сол взялся за ширинку и встряхнул ее.

Обезьянья ухмылка Чарльза растаяла.

— Иди знаешь куда.

Иммордино тоже не улыбался. Он старался отогнать мысль о наемном убийце и спокойно сделать то, ради чего приехал на ипподром.

Сол глянул на большое табло над кассами тотализатора. До старта оставалось шесть минут. Последние струйки игроков тянулись по проходам делать ставки. Это были серьезные игроки, они выжидали, когда окончательно определятся фавориты.

Сол замигал. Табачный дым ел ему глаза. Крытые трибуны напоминали дневную палату в психушке, только курильщиков здесь было в миллион раз больше, многие дымили сигарами. В том числе и Бартоло.

Сол приставил к глазам бинокль. Рослый, располневший сын Бартоло стоял, протянув руку. Фрэнк отсчитывал ему деньги. Парень очень походил на отца, был таким же толстым и уродливым, только повыше ростом и еще не успел облысеть. Сол все еще размышлял, не Фрэнку ли младшему поручили убрать его. Фрэнк мог ходатайствовать за сына, только Джуси вряд ли согласился бы. Сол знает парня. Джуси наверняка выберет совершенно незнакомого, на приближение которого Сол не обратит внимания. К тому же Фрэнк-младший слишком глуп. Даже отец обращается с ним как со слабоумным.

Сол увидел в бинокль, как Бартоло указал большим пальцем вверх, на кассы тотализатора. Посылал младшего сделать ставки и принести еще жратвы. Они всегда вели себя так на бегах. Сол настроил бинокль почетче, пытаясь разглядеть, сколько денег Фрэнк дает сыну. Точно не определишь, но, похоже, много. Фрэнк любит поиграть на бегах почти так же, как и поесть. Бедняге-парню и не удавалось поглядеть на заезд, потому что он вечно ходил за жратвой для отца. Но Фрэнку наплевать на парня. И на всех, кроме себя.

Раз уж пошел наверх, малыш, прихвати отцу пару банок датского пива. И сосиску с перцем. Он не откажется.

Чарльз нагнулся к Солу и спросил на ухо:

— Как он себя чувствует?

Сол не отрываясь смотрел в бинокль.

— Не знаю. Я уже забыл, сколько этот сукин сын способен сожрать.

— Рано или поздно ему приспичит. Или Бог дал вам, итальянцам, и бездонные желудки?

Сол не ответил. Бартоло, опять принявшийся жевать, раздражал его. Дым немилосердно ел глаза, пистолет вдавливался в бок. С навинченным глушителем эту штуку удобно не пристроишь. Глушитель можно и снять, но тогда придется терять время, снова навинчивая его. Приходилось мириться с тем, что он раздражает кожу.

"До старта пять минут, - послышалось знакомое объявление. — Делайте ставки, леди и джентльмены. Через пять минут кассы закроются. До старта пять минут".

— Что ты думаешь о Голубом Пламени Хилари? — спросил Чарльз, снова уткнувшийся в газету.

— Я ничего не смыслю в лошадях.

— Мне нравится кличка. Голубое Пламя Хилари. Похоже, это горячая лошадка.

— Похоже, это газовая горелка на кухне старухи ирландки.

Чарльз поднялся.

— Поставлю-ка на нее пару долларов. И если выиграю, делиться с тобой не стану.