Сью Графтон - «Н» – значит невиновен

Я не помню, чтобы я плакала. Целых четыре месяца жила я в этом маленьком мире, читала библиотечные книги и управлялась со своим горем. Я готовила себе маленькие бутерброды с сыром – как делала моя мама. Я знала, что больше некому их повторить. Иногда я устраивала себе праздники – добавляла орехового масла – и была счастлива. Тетя уходила на весь день на работу, и я оставалась наедине со своими переживаниями. Мои родители погибли в День поминовения. Осенью того года я пошла в школу...

– Так это вы – Кинси?

Я повернулась на голос, словно очнувшись от сна.

– Да, это я. А вы – Симона?

– Да. Рада познакомиться с вами. – В руках у женщины были садовые ножницы и корзина со срезанными цветами, которую она поставила на землю. Она коротко улыбнулась, протянув мне руку. Ей было около сорока, она была ниже меня и крупнее, что, впрочем, умело скрывала продуманная одежда. На светлых коротких волосах остались следы завивки. Довольно крупное лицо, широкий рот. Немыслимо голубые глаза, аккуратные брови. Она была в рабочей одежде, но весьма элегантной. Чуть позднее я заметила, что при ходьбе она пользуется палочкой.

Симона наклонилась и подняла с земли корзину.

– Надо поставить их в воду. Пойдемте в дом. – Она вошла в прихожую, я последовала за ней.

– Извините, что приходится опять вас беспокоить. Я в курсе, что несколько месяцев назад с вами беседовал Морли Шайн. Вы, наверное, уже слышали о его кончине?

– Да, в сегодняшней газете есть некролог. Я позвонила Лонни, и он мне сказал, что теперь этим делом будете заниматься вы. – Она прошла в маленькую кухню, которая, видимо, служила и столовой: здесь стоял маленький столик с двумя табуретками. Поставив палку в угол, она наполнила водой один из стеклянных кувшинов и опустила в него срезанные цветы. Вытерла руки полотенцем и повернулась ко мне.

– Присаживайтесь, – пригласила она.

Мы сели на табуретки.

– Постараюсь не отнимать у вас много времени.

– Я готова потратить сколько угодно времени, только бы вывести на чистую воду этого проходимца.

– Вероятно, это сомнительное удовольствие – жить в сотне ярдов от него?

– Да уж, – горько вздохнула она и посмотрела в сторону особняка. – Радует только то, что и его не греет мое соседство. Он спит и видит, чтобы духу моего здесь не было.

– У него есть какие-то права?

– Выселить меня он не может. Сестра завещала мне этот коттедж. Она купила его, будучи замужем за Кеном. Даже тогда это стоило целого состояния. Когда их брак распался, то участок земли с домом отошел к ней. В брачном контракте с Дэвидом было оговорено, что при любых условиях дом с участком остается за ней или ее наследниками.

– Она, видимо, была практичной женщиной. В первых брачных контрактах тоже был такой пункт?

– В этом не было необходимости. Два ее первых мужа были состоятельными людьми. В отличие от Дэвида. Все твердили ей, что он женился из-за денег. Думаю, этому пункту в контракте надлежало доказывать, что это не так. Судьба сыграла с ней злую шутку.

– Так он никогда не получит эту землю с домом в собственность?

Симона жестом показала, что дело обстоит именно так.

– Иза только слегка исправила свое завещание, дав ему возможность получать пожизненные проценты. Если он умрет, а я надеюсь, что это случится скоро, собственность перейдет к ее дочери, Шелби. Этот маленький коттедж полностью завещан мне, до моей смерти, естественно. Когда я умру, он станет частью всей наследуемой собственности.

– Вы не боитесь?

– Кого? Дэвида? Конечно, нет. Один раз он избежал обвинения в убийстве и как умный человек должен понимать, что во второй раз ему это не удастся. Так что лучше сидеть тихо. Если же он выиграет и процесс в гражданском суде, то под него вообще не подкопаешься, не так ли?

– Похоже, так.

– Он выйдет из этой истории невинным младенцем и вряд ли будет покушаться на собственное спокойствие. Если со мной что-то случится, то в первую очередь заподозрят его.

– Как вы думаете, что он сделает, если проиграет процесс?

– Мне кажется, отправится прямиком в Швейцарию. Вероятно, он уже перечислил туда часть денег на кодированный банковский счет. Дэвид слишком умен, чтобы решаться на новые убийства. Ему это ни к чему.

– Но почему Изабелла так поступила? Зачем стала испытывать судьбу? Если я правильно поняла, она ведь могла не спешить с изменениями в завещании.

– Вы забываете, что она была влюблена в этого парня. Она хотела быть честной по отношению к нему. И потом, сестра достаточно трезво смотрела на вещи – это был ее третий муж и она хотела сохранить его. Станьте на ее точку зрения. Вы выходите замуж за человека и думать не думаете о том, что он способен вас УБИТЬ. Если бы вы так думали, то, наверное, не вышли бы за него замуж. – Она посмотрела на часы. – Боже, уже час дня. Не знаю, как вы, а я уже умираю от голода. Вы хотите есть?

– Нет, благодарю вас, я перекушу на обратном пути в свой офис.

– Ну что вы! Давайте перекусим вместе. Я сейчас приготовлю сэндвичи. Люблю есть в компании.

Приглашение звучало совершенно искренне, и я улыбнулась:

– Спасибо. Вы очень любезны.

Она переместилась поближе к кухонному столу и начала доставать продукты из крохотного холодильника.

– Я могу вам помочь?

– Нет, не беспокойтесь. Здесь и встать-то вдвоем негде. Это обстоятельство особенно нравится мужчинам, если они, конечно, не заядлые кулинары. В таком случае они занимают это место, а я сижу там, где сидите вы.

Я обернулась в сторону коридора.

– У вас великолепный дом, – сказала я.

Она покраснела от удовольствия.

– Вам правда нравится? Он построен по эскизам Изабеллы... когда она только начинала свою карьеру.

– Она была архитектором? Я не знала.

– Ну, она не была профессионалом, но много работала в этой области. Если хотите, обойдите вокруг. Он совсем небольшой – всего триста квадратных футов.

– Да?! Я думала, он больше.

Все окна в доме были открыты, так что, обходя его, я не прерывала разговор с Симоной. Коттедж напоминал игрушечный домик, построенный для детей. Вместе с тем он имел все атрибуты большого дома. На крыше виднелась труба от камина – заглянув в окошко, я увидела и сам камин. Изнутри часть стены, лестницы и пола были отделаны кафельными плитками – цветочный узор на них был выполнен вручную. "Великолепно", – повторяла я.

Симона отвечала мне улыбкой.

Повсюду вокруг дома росли цветы. Воздух благоухал ароматом розмарина и тимьяна. От дома поднимался невысокий холм с зарослями чапараля и дубками, откуда открывался вид на горы. Я вернулась на переднее крыльцо и вошла в кухню.

– Симона, как-нибудь наведайтесь ко мне. Мой дом похож чем-то на ваш: тоже уютное место для одинокой души.