Сью Графтон - «К» – значит кара

Женщина улыбнулась и протянула руку.

– Здравствуйте, Кинси. Рада познакомиться. Меня зовут Лиза, я ваша двоюродная сестра.

– Как вы меня нашли? – ошарашенно спросила я. – Я только вчера узнала, что, возможно, у меня есть тут родственники.

– И мы тоже только вчера об этом узнали. Ну, может быть, не совсем вчера. Накануне, уже поздно вечером Лена Ирвин позвонила моей сестре, Памеле, и мы с ней сразу же встретились. Лена была уверена, что вы – наша родственница. Сестры, у меня их две, просто жуть как хотели поехать сегодня со мной вместе, но потом мы решили, что для вас это может оказаться слишком большой неожиданностью. А кроме того, Таше надо было возвращаться в Сан-Франциско, а Памела дохаживает беременность и готова в любой момент разродиться.

Три двоюродных сестры сразу. Пожалуй, немного чересчур. Я решила сменить тему.

– А откуда вы знаете Лену?

Лиза сделала неопределенный жест рукой, точь-в-точь как делаю я сама.

– У нее родные живут в Ломпоке. И как только она сказала, что познакомилась с вами, мы сразу же решили, что обязательно должны вас увидеть. Гранд мы пока ни слова не говорили, но я уверена, что она тоже захочет с вами встретиться.

– Гранд?

– Ой, простите. Это Корнелия, наша бабушка. Ее девичья фамилия Ла-Гранд, а мы приставку отбрасываем и зовем ее просто Гранд. Все давно уже так привыкли. По-моему, за ней это прозвище закрепилось еще с детства.

– А что она обо мне знает?

– Да в общем-то почти ничего. Конечно, мы все знали о вашем существовании, но понятия не имели, где вы сейчас. Весь тот семейный скандал – такая глупость. Ну, то есть тогда-то его не считали глупостью. Но, Господи, насколько я знаю, это же ведь из-за него наша семья раскололась ровно пополам. Ой, а я вас не отрываю от работы? Простите, что я сразу об этом не спросила.

– Нет, нисколько, – ответила я, бросив мимолетный взгляд на наручные часики. До обеда с Брауном оставалось еще три часа. – Элисон пообещала, что ответит, если мне будут звонить, но я никаких важных звонков сейчас не жду. Расскажите мне о сестрах.

– Их было пятеро. По-моему, был и брат, но он умер еще младенцем. И они разделились на два лагеря из-за разрыва между Гранд и тетей Ритой. Вы действительно ничего об этом не слышали?

– Совершенно ничего, – ответила я. – Но я слушаю вас и до сих пор гадаю, действительно ли вы попали к тому, к кому шли.

– Абсолютно в этом уверена, – проговорила Лиза. – У вашей матери ведь была фамилия Кинси, и звали ее Рита Синтия, верно? И у нее была сестра, Вирджиния. Мы еще звали ее тетя Джин, а иногда просто Джин-Джин.

– Да, я ее тоже так называла, – тихо произнесла я. Мне всегда казалось, что это именно я придумала тете такое прозвище, и что никто другой так ее не зовет.

– Я ее знала не очень хорошо, – продолжала Лиза, – из-за того отчуждения, что возникло между ними двумя и Гранд. Ей, кстати, в этом году исполняется восемьдесят восемь, но она до сих пор просто молоток. То есть, конечно, она уже практически слепая, и со здоровьем у нее не очень хорошо, но для своего возраста молодец. Не знаю, стали Рита и Вирджиния с ней снова разговаривать или нет. Но тетя Джин время от времени приезжала навестить нас, и тогда съезжались на встречу все сестры. Все, конечно, жутко боялись, как бы Гранд не прознала об этом, но по-моему, она так ничего о встречах и не узнала. А нашу маму зовут Сюзанна. Из всех сестер она самая младшая. Не возражаете, если я присяду?

– Нет, конечно. Извините, что я сама вам не предложила. Хотите кофе? Я сейчас принесу.

– Нет, нет, не надо. Простите, что я так неожиданно сюда ввалилась и обрушила на вас все эти новости. Да, так о чем же я говорила? А, вспомнила: ваша мать была самой старшей из сестер, а моя – младшей. Сейчас в живых осталось только двое: моя мама, Сюзанна, ей пятьдесят восемь, следующая за ней по старшинству. Мора, той шестьдесят один. Сара умерла лет пять назад. Господи, извините, что я со всем этим к вам пристаю. Мы-то думали, что вы все это знаете.

– А Бэртон ... дедушка Кинси?

– Он тоже умер. Всего год назад, но он ведь уже много лет как был болен. – Она произнесла эти слова так, как будто мне должно было быть известно и о самом факте его болезни, и о том, чем именно он болел.

Но я никак на это не отреагировала. Мне не хотелось вдаваться в частности, пока я еще не до конца уяснила себе общую картину, дававшуюся мне с большим трудом.

– И сколько же у меня двоюродных сестер?

– Ну, нас трое. У Моры две дочери, Делия и Элеонора. И у Сары было четыре девочки.

– И вы все живете в Ломпоке?

– Нет, не все, – ответила она. – Из дочерей Сары три живут на Восточном побережье. Одна замужем, две учатся в колледже, а чем занимается четвертая, я не знаю. Она там в семье что-то вроде паршивой овцы. Дочки Моры обе в Ломпоке. Вообще-то Мора и моя мама живут всего в пяти кварталах друг от друга. Это была часть замысла Гранд – так их поселить. – Лиза рассмеялась, и я обратила внимание, что и зубы у нее были такие же, как у меня: очень белые и крупные. – Лучше я вам буду выдавать все маленькими порциями, а то вам плохо станет.

– Пожалуй, я и так уже близка к обмороку.

Она снова рассмеялась. Что-то в этой женщине, в том, как она держалась, действовало мне на нервы. Слишком уж ей нравился почему-то этот разговор, а вот мне он не доставлял никакого удовольствия. Я старалась усвоить всю эту новую для себя информацию, понять и осмыслить ее значение, старалась держаться вежливо и реагировать на все должным образом. Но, по правде говоря, чувствовала я себя по-дурацки. Особенно мешала мне ее бездумно-оживленная манера, будто собеседнику и самому все давно известно. Я поерзала на кресле и подняла руку, как ученица в классе:

– Можно мне попросить вас вернуться назад и начать все сначала?

– Ой, простите. Бедняжка, наверное, у вас все в голове перепуталось. Надо было Таше к вам приехать. Она вполне могла бы и не лететь сегодня. Я так и знала, что сама только все испорчу, но кроме меня, ехать сегодня было совершенно некому. Вы, конечно, знаете о побеге Синтии. Уж об этом-то вам должны были рассказывать. – Последнюю фразу она произнесла таким тоном, словно была абсолютно уверена: уж эта-то история из разряда тех новостей, которыми живет весь мир.

Я в очередной раз отрицательно покачала головой, уже начиная ощущать себя болванчиком, болтающимся за задним стеклом чьей-нибудь машины.

– Когда родители погибли в автокатастрофе, мне было только пять лет. После этого меня растила тетя Джин, но она ничего не рассказывала об истории семьи, совсем ничего. Так что можете смело исходить из того, что мне абсолютно ничего не известно.

– О Господи! Ну, всего-то, наверное, я и сама не знаю. Я начну рассказывать, а если вам что-то будет непонятно, пожалуйста, не стесняйтесь и перебивайте. Ну так вот, прежде всего, у нашего дедушки Кинси был неплохой капиталец. Его семья владела диатомитовой шахтой и перерабатывающей фабрикой. Диатомит – это то, из чего делают диатомитовый порошок. Знаете, что это такое?