Дей Кин - Моряк сошел на берег

Так вот, значит, в чем объяснение. Но почему Мик не нашел себе работы получше, чем в мотеле садовником, – это было выше моего понимания.

– Вы его любите?

– Я – его жена.

– Если вы и впредь хотите остаться его женой, то исчезайте поскорее из моей каморки. Он обещал вогнать мне нож между ребер, если он еще раз увидит нас вместе.

Мэмми подняла голову.

– На это у него не хватит мужества. Он вас боится. Я слышала, как он сказал Уэлли: "Я не доверяю этому Нельсону".

Я схватил ее за плечи.

– Послушайте! Тут происходит какая-то грязная игра. Вы говорите, что мне угрожает опасность. Но какое вам до этого дело?

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Я знаю, это звучит глупо. Я ничего для вас не значу, просто девчонка, которая служит экономкой у вашей жены. Но, быть может, вы-то для меня что-нибудь и значите. Может быть, вы тот человек моих девичьих грез, которого я всегда надеялась встретить.

– Вы мне уже об этом как-то раз говорили.

– Да, до того как узнала, что вы женитесь на Корлисс. Но, возможно, мои чувства так и не изменились.

Эта болтовня уже начала причинять мне головную боль. Я не хотел больше ни о чем думать, я только хотел еще хлебнуть рому.

– Что вы знаете о Корлисс?

– Ничего. Я знаю ее только с тех пор, как мы начали работать здесь.

– Тогда к чему вся эта болтовня об опасностях?

Она выдержала мой взгляд.

– Я и сама не знаю. Я только чувствую, что вам грозит опасность. Что-то неладное творится в этом мотеле.

– В каком отношении?

– Я не могу вам этого объяснить. Это просто чувство.

– Другими словами, женская интуиция?

– Можно сказать и так.

Я одернул свою куртку.

– Ну, хорошо... Во всяком случае, большое спасибо за кофе. А теперь прошу меня извинить – у меня свидание... с бутылкой.

Мэмми преградила мне дорогу к двери.

– Нет! Вы должны меня выслушать, Швед. Она уже причинила вам боль... ожесточила вас чем-то...

– Кто?

– Корлисс.

Я взял руки Мэмми и попытался оттащить ее от себя.

– Оставь Корлисс в покое.

– Вы делаете мне больно, Швед.

Я посмотрел на ее запястье. На одном из них красовался след ожога.

– Как это случилось?

– Обожгла об утюг.

– О какой утюг?

Она тихо заплакала.

– Каким я тогда выгладила вашу форму и вашу рубашку.

Я оттолкнул ее, и она упала на кровать.

– Теперь я знаю, что вы лжете, – сказал я. – Вы просто хотите посеять раздор между нами, ничего больше. Все это сделала Корлисс, а не вы.

Мэмми приподнялась на локтях.

– Это она вам сказала?

– Да.

– Вероятно, вчера ночью в Тихуане, лежа в постели?

Я покачал головой.

– Нет. Сутками раньше, в автомобиле, когда она вызволила меня из-под ареста.

Мэмми посмотрела на меня каким-то остекленевшим взглядом. Ее нижняя губа подалась вперед. В этот момент она показалась мне похожей на Корлисс.

– Вы не верите ни одному моему слову, не так ли?

– Вы мне ничего не сказали.

– Я вам сказала, что в этом мотеле творится что-то неладное.

– Разумеется. Во всех мотелях творится что-то неладное... В них берут слишком много денег с постояльцев.

Мэмми облизала себе губы. Недовольное выражение исчезло с ее лица, и на нем снова начал выступать румянец.

– Вы находите меня хорошенькой, не правда ли, Швед?

– Да. Я говорил вам это уже не раз.

– И у меня хорошая фигурка?

Я посмотрел на ее голые ноги.

– Очень хорошая.

Она еще больше покраснела.

– Вы поверите мне, что находитесь в опасности, если я сделаю кое-что, чего еще никогда не делала?

– Что именно? – удивленно спросил я.

– Обману своего мужа.

Я закурил сигарету.

– Когда?

– Сейчас.

Я рассмеялся.

– На это у вас не хватит мужества. Мик изобьет вас до смерти.

– Мне все равно...

– Шутите!

Мэмми тяжело дышала.

– Заприте дверь, если не верите.

Я запер дверь – только для того, чтобы посмотреть, до какой степени она намерена продолжать игру. А когда я вновь повернулся к ней, я видел, что она уже сняла с себя платье. Она решилась идти до конца.

Я присел к ней на кровать. Она была такой же хорошенькой, как и Корлисс, возможно, даже еще более соблазнительной. В ее теле было что-то свежее, нетронутое. Меня возбуждал один ее взгляд. В то же время мне стало почти плохо при мысли, что она замужем за таким человеком, как Мик. Лишь один бог знал, почему он уготовил ей такую судьбу.

Я положил руку на ее.

– Ну, хорошо, крошка, – сказал я. – Я женат на Корлисс, ты замужем за Миком. Ясно?

Ее горячее дыхание пламенило меня.

– Какое это имеет значение?

– В данном случае – большое.

Мэмми прижалась к моей груди и тихо заплакала. Я положил руку ей на спину и придерживал ее так, как придерживал бы свою младшую сестренку.

– Послушай, – сказал я, – и не пойми меня неправильно. Искушение, конечно, большое...

– Еще совсем недавно ты хотел этого, – прошептала она сквозь слезы.

Я погладил ее по спине.

– Это было недавно. Но сейчас это было бы неправильным – для нас обоих.

Она еще крепче прижалась ко мне.

– Ты такой милый, Швед, а вся твоя грубость – это напускное. Ты именно такой, каким я себе и представляла тебя.

Я приподнял ее лицо и поцеловал ее в мокрые губы.

– О'кей! Значит, ты считаешь, что я нахожусь в опасности? Хорошо, я верю тебе. Но не могла бы ты быть более откровенной!

Она покачала головой.

– Нет.

Я на мгновение задумался, а потом рискнул задать вопрос:

– Что ты знаешь о Джерри Волковиче?

Она вытерла себе слезы прядью волос.

– Это бармен из "Бичкомбара", и он однажды попытался поухаживать за Корлисс, но успеха не имел. Тогда, чтобы отомстить ей, он распустил повсюду, что ее всегда можно купить за двадцать долларов.

– И это соответствует действительности?

Мэмми была порядочной девушкой. Она покачала головой.

– Нет. За те два года, что я служу здесь, в бунгало Корлисс не побывал ни один мужчина. Кроме Уэлли по средам и тебя.

– Волкович сюда никогда не приходил?

Она задумчиво кивнула.

– Приходил. И часто. Он был и позавчера вечером. Точнее, в баре. И он был пьян. Чертовски пьян. А когда я в два часа собиралась закрывать бар, он меня обругал. Самыми последними словами, да еще на каком-то языке – не то на польском, не то еще на каком-то. Поэтому мне пришлось закрыть бар позднее.

– А что было потом?

– А потом появился Уэлли. Он вернулся от Корлисс после подведения финансового баланса. И он выставил Волковича за дверь. А почему тебя это интересует?

Я на мгновение прислонил свою голову к ее и спросил, сможет ли она сделать мне одолжение.

– Конечно, – пообещала она.

– Прошу тебя, забудь о том, что я упоминал его имя.

С этими словами я опрометью выскочил из бунгало – до того, как Мэмми успела заставить меня совершить кое-что другое.