Наталья Александрова - Закат на Босфоре

Связанный человек зашевелился и открыл глаза. Увидев Бориса, он удивленно на него уставился.

– Я так понимаю, – сказал Борис весьма вежливо, – вы знакомый Лидии Антоновны. У вас к ней было дело? Так она сегодня занята, я за нее.

В зале наконец загорелся свет. По проходу между рядами бежали, тяжело пыхтя, двое толстых турецких полицейских, вызванных перепуганным билетером.

Увидев лежащего на полу связанного человека и склонившегося над ним Бориса, полицейские выпучили глаза и злобно затараторили по-турецки. Ордынцев огляделся. Саенко и след простыл. Когда он успел исчезнуть, осталось загадкой. Борис попытался объясниться с полицейскими по-французски, но они не понимали ни слова, сыпали турецкими фразами, и один из них уже начал решительно надевать на ненормального иностранца наручники.

В это мгновение Борис вспомнил спасительные слова. Он громко и с достоинством сказал полицейским:

– Джафар Карманли!

На полицейских это подействовало волшебным образом. Они еще больше выпучили глаза, однако наручники надевать не стали, подняли связанного злодея с пола и повели обоих к выходу. С Борисом обращались с вежливой осторожностью, хотя на всякий случай крепко держали за локоть. По дороге они переговаривались между собой, периодически повторяя магическое имя «Джафар Карманли». Произносили они его с испуганным уважением.

– Итак, вы утверждаете, – негромким скрипучим голосом проговорил Джафар Карманли, в упор глядя на Бориса Ордынцева, – что этот господин покушался убить вас?

– Да, совершенно верно. Он подкрался ко мне сзади, когда я играл на фортепьяно…

– Вы работаете тапером в синематографе «Лидо»? – прервал его турок быстрым вопросом и сделал знак стенографисту.

– Нет, я не работаю тапером, – устало ответил Ордынцев, – я заменил женщину, которая работает там тапером, потому что она понадобилась для снятия допроса моему шефу…

– Ваш шеф – сотрудник турецкой полиции? – с саркастической усмешкой спросил Джафар-эфенди.

– Нет, он не сотрудник полиции, – уныло парировал Борис, – он…

– Этот господин напал на меня, когда я собирался занять свое место в первом ряду, – обиженным голосом проговорил смуглый жилистый господин с левой рукой на перевязи, – он ударил меня по голове каким-то тяжелым предметом, от этого я потерял сознание и больше ничего не помню…

– По голове его ударил не я, а Саен-ко, – вставил Борис.

– Саенко? – язвительно уточнил Джафар и сделал знак стенографисту, чтобы тот отразил новую фамилию в своих записках. – И куда же делся этот таинственный господин Саенко?

– Не знаю, – пожал плечами Борис, – он помог мне связать этого убийцу, а потом, когда появились ваши полицейские, куда-то исчез.

– Так. – Джафар Карманли наклонил голову, и тусклый свет лампы отразился в его голом желтом черепе. – Значит, этот таинственный господин куда-то исчез…

– Что вы слушаете этого молокососа! – взорвался смуглый господин. – Я – уважаемый человек, боевой офицер, пострадавший в боях за свое отечество, – он бросил взгляд на левую руку, безвольно висящую на черной шелковой перевязи, – и не потерплю возводимых на меня грубых обвинений! Мой родственник, который…

– И ранение у него фальшивое! – прервал его Борис нервным возгласом. – Я прекрасно помню, что там, в синематографе, он ударил меня в шею стилетом, держа его в левой руке!

– Стилетом? В шею? – насмешливо переспросил Джафар. – Должен сказать, что вы прекрасно выглядите для человека, которому нанесли удар стилетом в шею!

– Дело в том, что я… – начал Борис, но в это время дверь отворилась, и на пороге появились Аркадий Петрович Горецкий и его верный оруженосец.

– Дело в том, что я господину поручику посоветовал на шею полотно от старой ножовки навернуть, – с ходу принялся объяснять Саенко. – Мне один охотник рассказывал, он когда на рысь ходил, завсегда пилу на шею навертывал. Рысь – она сзади на шею бросается, точно как убивец этот… Борис Андреич нарочно стул в темноту передвинул, а вот этот, – Саенко кивнул на смуглого господина, – в темноте-то и перепутал.

– Добрый вечер, Джафар-эфенди, – поздоровался с турком Горецкий и перевел на французский тираду своего денщика.

– Значит, это тот самый человек, – задумчиво проговорил Джафар, глядя на задержанного ничего не выражающими глазами.

– Саенко, – распорядился Горецкий, – обожди в соседней комнате с Лидией Антоновной.

– Вы позволите, уважаемый Джафар-эфенди? – спросил он.

Джафар наклонил лысую голову.

– Итак, – обратился полковник к арестованному, – вы утверждаете, что являетесь Сергеем Ивановичем Реутовым – подполковником Русской армии и зятем генерала Кутепова?

– Совершенно верно, вот мои документы.

– И вы не признаете себя виновным в убийстве шестерых человек?

– Разумеется, не признаю, – раздраженно дернулся арестованный. – Да зачем мне это было нужно?

– Зачем? – вкрадчиво переспросил Горецкий. – А затем, что вы, господин лжеРеутов, являетесь вовсе не тем, за кого себя выдаете. Подполковника Сергея Реутова вместе с женой убили в Ялте ваши люди. Вы взяли его документы и прибыли в Константинополь с целью войти в доверие к генералу Кутепову, воспользовавшись тем, что его сестра Ольга вышла замуж недавно, и Кутепов зятя своего никогда не видел. А сблизиться с Кутеповым вам нужно было потому, что вы – агент ГПУ. Еще бы ГПУ такую возможность упустило – агенту стать зятем самого Кутепова! Вы эту операцию готовили тщательно, заранее начали следить за Реутовыми там, в России. Своего человека к ним приставили.

– Вы можете это доказать? – холодно спросил арестованный.

– Могу. У меня в соседней комнате свидетель сидит – дама, что была в гостинице в ту ночь. Вы ее убить не успели.

– Что она видела? – криво улыбнулся арестованный. – Ей истеричная баба наболтала, так она свихнулась просто. Это не доказательство.

– Хм, – послышалось от дверей.

На пороге стоял господин начальник полиции города Константинополя. Он окинул взглядом комнату, и Борис с трудом подавил желание вскочить со стула.

– Прошу простить, что прерываю, – произнес начальник полиции тоном, по которому всем присутствующим в комнате стало ясно, что на самом деле он совершенно не извиняется, – в данный момент меня мало интересуют ваши русские дела. В данный момент меня интересует убийца шести человек – так называемый Скорпион, как окрестили его газетчики. Вы, господин полковник, – обратился он к Горецкому, – можете доказать, что сидящий перед нами человек и есть тот самый маниак-убийца?

– Безусловно, – твердо ответил Горецкий. – Во-первых, доказательством служит его нападение на моего человека в синематографе. Во-вторых, полицейские по распоряжению Джафара сейчас обыскивают зал и несомненно найдут там орудие убийства – стилет, похожий на шило. Врач сделает сравнительный анализ ран на трех имеющихся у нас в распоряжении трупах – проститутки, ее сутенера, а также коммерсанта Акопа Мирзояна, чьей смерти, надо сказать, я ничуть не удивляюсь – если человек способен обобрать близкую женщину и бросить ее нищую, вряд ли он долго проживет на свете, Бог покарает. В данном случае так и вышло.