А. Веста - Звезда волхвов

– В этом нет необходимости. Позвольте распрощаться...

– Позволяю, – с облегчением выдохнул Версинецкий.

Покидая киностудию, Егор наскоро подбил итог: Флора солгала, Черносвитов не просто был знаком с Ладой, он знал ее настолько хорошо, что своим авторитетом способствовал ее артистической карьере. А если так, то он наверняка знает о ее гибели то, о чем не смеет даже догадываться Севергин.

Когда-то типичный хранитель музейных коллекций носил пыльный сюртук и от недостатка солнечного света походил на замшелый пень. При нынешнем положении дел этот пост что-то вроде генеральского звания, только без эполет и красных лампасов. Главный хранитель музейных коллекций – это стратег и тактик, и часто он же – мерило внешней политики и авторитета государства. Он командует и расставляет войска по линии фронта, одних отправляет в резерв, других бросает в атаку. Он составляет планы военных операций и обменивает пленных, он проводит сражения и парады в покоренных столицах. Его солдаты – одеты в фарфоровую броню и золотые скорлупки, в чешую из масляных красок и поросский мрамор. Этому славному воинству противостоит единственный враг – царство Сатурна, вооруженное непобедимым оружием – стрелками часов. Но внутри музейных стен само время течет медленно и лениво. И мимолетное тленное, попадая внутрь золотистой смолы, застывает, надолго вмороженное в янтарный лед.

К вящей досаде Севергина, в то утро музей был закрыт по служебным причинам. Во внутреннем дворе рабочие в синих спецовках перетаскивали громоздкие подрамники и грузили их в глухие фуры со множеством печатей на дверях. Но Егор был слишком разгорячен погоней, чтобы отступать. Он решительно прошел с черного входа, который, как водится, никто не охранял, и нашел в списке на стене телефон Черносвитова.

– Я сегодня не принимаю, – вибрировал в трубке мягкий баритон, заметно досадуя. – У вас что-то срочное?

– Следователь Севергин, – коротко представился Егор.

– Подождите, вас проводят...

Престарелая дама со значком музейного работника записала его в книгу посетителей и проводила до высоких дверей из мореного дуба с фарфоровой визиткой: «Касьян Ярославович Черносвитов».

Седеющий красавец располагался за антикварным столом с грифонами. Приветствуя следователя, он поднял вверх сложенные ладони.

– Хайре! «Радуйся», как говорили древние греки, – перевел он свой жест. – «Радуйся и веселись, – вторили им египтяне, – ибо завтра, ты будешь, подобен сему», – и хозяин кабинета показал на скорбные останки мумии под прозрачным саркофагом. – К сожалению, эта языческая радость бытия почти утрачена нами! Простите великодушно, я ограничен во времени, поэтому внимательно слушаю вас.

– В настоящее время я веду дело о смерти Лады Ивлевой, – начал Егор.

– О, Боги, вот в чем дело... Так... А позвольте вас спросить, почему вы решили, что именно я могу консультировать по поводу несчастного случая с молодой актрисой?

– Я опрашиваю всех, кто знал девушку. Севергин, как неопытный музыкант, вразнобой давил на клавиши:

– При каких обстоятельствах вы познакомились?

Черносвитов надменно пожал плечами:

– Она пару раз приходила в студию, вот, пожалуй, и все...

– Она училась у вас?

– Нет, у меня занимался один молодой художник. Он осваивал класс реставрации. По-моему, у них был роман.

– Барятинский?

Черносвитов бросил мрачный взгляд на следователя:

– Зачем эти «кошки-мышки»? Если вы пришли снимать показания, так извольте. У меня мало времени.

«Ну, если даже Кощей Бессмертный ограничен во времени, то и впрямь надо поторопиться», – усмехнулся Егор и продолжил:

– Я знаю, что вы познакомили ее с Версинецким...

– Да... Я порекомендовал симпатичную девчушку. Это что, преступление? Если это допрос, тогда потрудитесь вызвать меня официально.

– Не стоит торопить события. Скажите, над чем работал Барятинский?

– Как все студийцы, он реставрировал старинные иконы для действующих монастырей. Это была практически благотворительная акция, все деньги мы перечислили на счета патриархии.

– Над какой иконой он работал? Ведь у вас наверняка есть учет.

Черносвитов набрал на компьютере код и высветил список.

– «Гора Нерукосечная», – прочел через его плечо Севергин. – «Свято-Покровский мужской монастырь, г. Сосенцы».

– Я могу увидеть эту икону?

– Для этого придется спуститься в наши запасники.

– Спускаемся!

Они прошли мрачный зал египетских древностей, этрусскую коллекцию и «арсенал».

Глядя на развешанные по стенам мушкеты и аркебузы, Егор зажегся мальчишеским интересом к боевому металлу, и это не укрылось от его «визави».

– Позвольте вас немного развлечь, – остановил Егора Черносвитов. – Вы последний посетитель музея, кто наслаждается этим изысканным зрелищем. На днях коллекция отбывает в Германию.

Они вошли в узкую залу, похожую на пенал. Дуэльные пистолеты и кремниевые ружья, великолепные именные экземпляры и раритетные двустволки с мнимым спокойствием лежали в музейных витринах.

– Убийство на охоте сродни ритуалу, и оно должно быть обставлено с роскошью. – Черносвитов взвешивал на руке легкие изящные двустволки и, как ребенок, любовался отделкой. – Это оружие столь изящно и гармонично, что превращает охоту в благородный поединок. Посмотрите, с этим ружьем охотился русский царь, а вот с этим австрийский монарх. Это поистине царское оружие, драгоценное дитя искусства и техники. Оцените это цевье из орехового комля двадцатилетней выдержки, перламутровую инкрустацию и гравировку в технике «булино». Рядом с этим воистину императорским оружием современная убойная сила типа «Сайги», «Вепря» или «Тигра» выглядит, как ломовая лошадь перед скакуном арабской крови.

Егор с невольным замиранием сердца гладил вороненый металл и ласкал полированное дерево.

В зале холодного оружия Черносвитов отключил сигнализацию и вынул из-под пуленепробиваемого колпака узкий кинжал, похожий на стилет.

– А вот самый древний экспонат нашей коллекции. – Черносвитов протянул следователю серебряный кинжал с костяной рукоятью.

Севергин взвесил в ладонях литую тяжесть, разглядывая черненую вязь вдоль клинка.

– У этого экспоната страшная история. Его нашли «Черные следопыты» рядом с останками немецкого генерала в Мясном бору. Эсэсовец принадлежал к высокому рангу. Известно, что они носили при себе ритуальные серебряные кинжалы с насечками-рунами. В тот же день следопыт, обнаруживший эту штуковину, подорвался на немецкой мине. Второй и третий владельцы кинжала тоже не задержались на земле. Последний его хозяин зарыл кинжал в лесной полосе. Надеюсь, что эта черная цепь жертв уже оборвалась.