Ирина Лобусова - Змей Сварога

А значит, эта встреча просто необходима.

— Я поняла, — кивнула Зина.

— О месте и времени встречи сообщу тебе запиской, — он уже был в дверях, но затем обернулся: — А что, этот твой Барг еще от тебя не сбежал?

— А должен? — Зина зло взглянула, но быстро потупила глаза.

— Ясно, — Бершадов хмыкнул. — Значит, ты не сказала ему правды. Ну и долго будешь тянуть?

— Какой еще правды? Я ему всю говорю, — Крестовская сама понимала, что ведет себя как ребенок, отводя глаза в сторону и пытаясь оправдаться.

— Скрытность — катастрофа для семейной жизни. Запомни это! — строго произнес Бершадов.

— Как будто ты знаешь об этом! — не выдержала Зина. — У тебя ведь никогда не было семьи!

— Чтобы быть экспертом, не обязательно вступить в лужу, — беззлобно хмыкнул Бершадов. — Даже в деловом сотрудничестве ничего не получится, если ты не можешь доверять человеку, рассчитывать на него на все сто. А тут не деловое сотрудничество. Тут хуже. Люди живут вместе, едят вместе, спят в одной постели. А потом вдруг выясняется, что едят и спят они с предателем. Как думаешь, что будет?

— Я не предатель! — вспыхнула Зина.

— А разве я это сказал? — Бершадов вздохнул. — Расскажи-ка Баргу, что теперь ты официально работаешь в НКВД, и чем раньше, тем лучше. Пока не дошло до беды.

— До какой еще беды? — у Крестовской заныло под ложечкой.

— Пока твое сердце еще живое, — хмыкнул Барг. — Расскажи, расскажи. Увидишь, что будет.

Она промолчала. Больше всего на свете ей хотелось послать Бершадова к черту, сказать что-нибудь гадкое, даже ударить... Но почему-то она не могла этого сделать, и не из-за соблюдения субординации или дисциплины. А потому, что в глубине души чувствовала — он прав. Это знал и Бершадов. Он всегда умел читать ее мысли.

А потому, ехидно ухмыльнувшись напоследок, он направился к двери, больше не говоря ни единого слова, потому как прекрасно понимал, что ничего и не надо говорить. Дверь громко хлопнула. Зина показалось, что это ее ударили. Она поспешила уйти прочь из этой квартиры...

Секретный архив материалов, которые поступали в НКВД при обысках, помечались спецдирективами или просто имели опасность для массового распространения, находился в небольшом одноэтажном флигеле в глубине двора. Зина нашла его с трудом.

Поначалу она вошла с фасада в обычную библиотеку и страшно напугала пожилую сотрудницу на выдаче книг, протянув ей пропуск. При виде этого документа от лица полнокровной женщины отхлынули все краски, и было похоже, что ей очень хочется осенить себя крестом.

— Нет-нет, не здесь, не здесь, это в глубине двора!.. — Бедная сотрудница, с трудом поднявшись, на негнущихся ногах, так пыталась выпроводить Зину, что у нее, похоже, едва не случился сердечный приступ.

Зина печально вздохнула, убираясь восвояси. Ее друг Кобылянский был прав: теперь этот шлейф ужаса будет тянуться за ней всегда. Проплутав по двору, застроенному многочисленными пристройками, Зина все-таки смогла обнаружить флигель в самой его глубине. Он стоял отдельно от других зданий и прятался за всеми этими пристройками, поэтому его так сложно было разыскать.

Окна были забраны густыми решетками, стекло было то ли мутным изначально, то ли грязным, но через него ничего не было видно. Зина нажала кнопку звонка. Затем, как велел Бершадов, поднесла к глазку пропуск. Щелкнул замок. К огромному ее удивлению, за порогом оказалась не какая-то пожилая сотрудница библиотеки, а молодой, интересный парень в форме офицера НКВД.

— Капитан Юрченко, — по-военному отрапортовал он. — Из какого вы отдела?

— Я... не очень понимаю. Разве в пропуске не написано? IX, — вдруг вспомнила Зина.

— Понятно. Заходите. Вы надолго?

— Не очень. Мне кое-что нужно почитать.

Офицер посторонился в дверях, пропуская Крестовскую в довольно просторную комнату, залитую ярким светом. У двух стен находились металлические шкафы с железными ящиками, посередине стояло четыре пустых стола со стульями. Никаких книг в помещении не было.

— Ну, рассказывайте, — весело сказал офицер. — Что будем искать?

— Я так конкретно не знаю, — растерялась Зина, — я хотела бы прочитать про Бессарабию. Возможно, газеты. Может, даже румынские. Или политические документы. Мое расследование связано с этим.

— Я вас понял. Сейчас поищу. Кстати, я не представился. Меня зовут Евгений. Можете обращаться ко мне по имени.

— Зинаида, Зинаида Крестовская, — ответила Зина. — А вы тут работаете? — поинтересовалась.

— Да. Если вас что интересует, это сразу ко мне, — охотно ответил офицер. — Я по всему специалист! Вы не поверите, что хранится у нас! Чаю хотите? — вдруг спросил он.

— Нет, спасибо, — совсем растерялась Зина.

— Тогда садитесь. Постараюсь подобрать побыстрее.

Минут через двадцать перед ней уже возлежала тонкая папка газет.

— Почему так мало? — удивилась она.

— Да ведь и в Советском Союзе, и в Румынии очень мало и неохотно пишут о Бессарабии, — пояснил Евгений. — На самом деле это больное место для обеих сторон. Поэтому информации мало, все очень осторожно подбирают слова. Было бы забавно сравнить донесения разведок обеих сторон, но таких материалов у нас нет, — пошутил офицер, но Зина не улыбнулась, ей эти слова не показались смешными.

— Ну, вы читайте, и зовите, если что, — офицер скрылся за дверью. Зина погрузилась в чтение.

Карта с окончательным административно-территориальным делением была опубликована 14 августа 1938 года в 187 номере румынской газеты «Monitorul Oficial». На ней было четко видно, какое место отводится Бессарабии. Она была разделена на отдельные земли и уезды, причем границы земель и уездов никак не учитывали прежнюю территорию Бессарабии. Похоже, румынские власти, видя устремления Сталина на Запад и постоянное, очень сильное желание включить Бессарабию в состав СССР, решили полностью ликвидировать все упоминания о ней и превратить эту область в обычный фрагмент единого румынского государства.

Большая часть Молдавии попала в землю Нистру с центром в Кишиневе. Эта земля делилась на четыре уезда: Четате — Албэ (бывший Аккерман), Тигина (Бендеры), Лэпушна (Кишинев) и Орхей (Оргеев). Два уезда — Сорока и Бэлць — вошли в состав земли Прут с центром в городе Яссы. А уезды Кагул и Измаил — в состав земли Нижний Дунай с центром в Галаце.

Остальные же украинские территории на Северной Буковине оказались в земле Сучава.

В январе 1932 года Румыния в Риге вступила в переговоры с советской делегацией. Румынский глава внешнеполитического ведомства заявил, что это переговоры, «которых мы не желаем, но с которыми мы смиряемся».

Инициатором их выступила Франция, и Румыния согласилась потому, что боялась потерять ее поддержку, в том числе и военную.