Александр Костенко - Колье Барбары

— Пацаны, я не виноват, — услышала я тихий голос нашего провожатого, — у них пистолет.

— Спокойно, Григорий, — решила я реабилитировать подростка перед товарищами, — у вашего друга не было другого выхода. Тем более, мы и без него прекрасно знали, где вас найти, — слукавила я. Но вам ничего не угрожает. Поэтому не бойтесь, и давайте знакомиться. Я, как вы уже знаете, Наташа. А как тебя зовут? — Обратилась я к сидящему рядом полненькому белобрысому пареньку в белой рубашке с короткими рукавами и небрежно повязанном красном пионерском галстуке.

— Никола, — выдавил он из себя.

Только скользнув взглядом дальше, я с удивлением обнаружила, что среди подростков сидят три девчонки. Я ободряюще подмигнула одной, сидящей напротив. Эта симпатичная светленькая девочка лет пятнадцати, с длинными распущенными волосами, аккуратно убранными спереди под простой матерчатый ободок с розовым бантиком в форме бабочки сбоку, мне сразу показалась такой домашней, что, повстречав её в таком странном месте, впору было всерьёз задуматься: а не мерещится ли мне здесь этот ребёнок. Всё в ней говорило о хорошем воспитании, аккуратности и чистоплотности. И этот ослепительно белый в мелкий жёлтый горошек сарафанчик, идеально отглаженный и чудом державшийся на тоненьких бретельках. И также аккуратно повязанный красный галстук. И белые носочки. Чистенькие тонкие ножки обуты в светлые туфельки. Девчушка очень мило и застенчиво улыбнулась мне в ответ и неожиданно бойко стала знакомить меня со своими друзьями, некоторые из которых все ещё продолжали исподлобья, очень недружелюбно и настороженно поглядывать в мою сторону.

— Ну, теперь, когда мы, наконец, познакомились, может вы мне поведаете, что делают столь милые несовершеннолетние дети в таком мрачном и, прямо скажем, опасном месте? — как можно дружелюбнее поинтересовалась я. — Молчите? Ну тогда, может я сама догадаюсь? Сокровища Радзивиллов ищете? Ведь так?

По тому, как сразу смутились дети, было видно, что я угадала.

— Ну и как успехи? — обвела я взглядом подростков, которые, услышав мой вопрос, тут же беспокойно заёрзали на своих местах, и снова стали посматривать в сторону выхода из пещеры с явным намерением попытаться удрать. Но, наталкиваясь взглядом на огромную фигуру Рудовича, в несколько раз увеличенную отблесками огня, тяжело вздыхали и всё ниже опускали головы и плечи. Тогда я решила обратиться к Грише:

— Григорий, мы с моим другом не немецкие шпионы и не занимаемся поиском сокровищ. Мы здесь совсем по другому поводу. Мы ищем мою подругу, которую похитили бандиты. Вы никого из посторонних не встречали в подземелье?

— Если у вас похитили подругу, почему вы не обратились в МГБ? — сразу спросил Гриша и опять замолчал.

— Вот упрямый, — с досадой подумала я, — зациклился на своём и всё тут. Терпение наше испытывает или под «дурку» косит. Но ничего, главное не обращать внимания и держать себя в руках, — скрипнула я зубами и миролюбиво продолжила:

— Ну хорошо, — решила я зайти с другой стороны, — а ваши родители знают, чем вы тут занимаетесь? — вопрос, естественно, остался без ответа. — Ладно, — решила я зайти с другой стороны, — а скелеты вы какие-нибудь здесь находили?

— Этих мертвяков здесь сколько угодно, — ответила за Гришу светловолосая девочка, назвавшаяся при знакомстве Машей. — Скелеты тут повсюду валяются. А я их очень боюсь, — поёжившись, признался отрок.

— А вы можете нам показать, где вы видели человеческие останки? — спросила я. — А мы со своей стороны обещаем, что никому не скажем, что вас здесь встретили. Правда, товарищ полковник? — оглянулась я на Рудовича.

Подростки, как по команде, тоже посмотрели на моего друга и, уловив быстрый кивок головы и фразу: «Слово офицера», сразу развернулись ко мне и начали наперебой рассказывать…

Околёсицу они несли полную. Мне оставалось только удивляться. Сначала ребята рассказали, что спустились в подземелье, уговорив своих вожатых Мишу и Свету показать им подвалы, где по легенде спрятаны сокровища князей Радзивиллов. Потом они, как я поняла, увидели свет в тоннеле, и думая, что это блуждает Чёрная Панна, все вместе дружно побежали за ней. В итоге, поплутав по подземелью несколько часов, они окончательно заблудились. Где от них отстали вожатые, они не знают. Поэтому они развели костёр ещё вчера вечером и переночевали в этой пещере, надеясь, что вожатые их найдут. Они даже полночи орали пионерские песни в надежде, что их кто-нибудь услышит, но вожатые так и не появились. Зато вскоре на них вышел Гриша, который отдыхал с родителями в санатории. И по собственной инициативе тоже отправился за кладом. Сегодня утром они послали его наверх за продуктами, так как ничего не ели со вчерашнего дня. Всё это дети рассказывали нам, постоянно перебивая друг друга и отчаянно жестикулируя. В итоге я лично вообще ничего не поняла. Единственное, что удалось уловить, так это то, что, несмотря на то, что Гриша запросто может их вывести из подземелья, без вожатых они боятся появляться в замке, где находится их пионерская смена. Честно говоря, у меня от всего этого голова пошла кругом и я окончательно запуталась. Тогда я повернула голову и посмотрела на Рудовича, надеясь, что, может, хоть он что-то из всего этого бреда понял. Рудович, оказывается, в отличие от меня всё уже давно просек и теперь делал мне таинственные знаки руками, по которым я тотчас догадалась, что мне нужно немедленно подойти к нему. При этом он смешно округлял глаза и строил мне уморительные гримасы.

— Ребята, подождите меня. Я сейчас, — прервала я их путанный рассказ о том, как они нашли нескольких мёртвых милиционеров в синей форме, как я поняла, ещё старого образца. Военного или послевоенного, сороковых годов, — и, поднявшись, подошла к Рудовичу.

Тот, как помешанный, больно схватил меня за руку и поволок в сторону. Едва мы отошли на приличное расстояние, он наклонился ко мне вплотную и, горячо дыша в ухо, зашептал:

— В 1952 году здесь пропал целый пионерский отряд. Пятнадцать детей и двое вожатых. Летом того года в Несвижском замке решили провести одну единственную пионерскую смену. Неизвестно, зачем вожатые повели детей в подземелье, но оттуда они уже не вернулись. Их искали несколько лет, но так и не нашли. Представляешь?

Я отодвинулась от Рудовича, внимательно посмотрела ему в глаза и, хлопнув его по плечу, сказала:

— Конечно, представляю. И ты, естественно, сейчас мне будешь с пеной у рта утверждать, что эти дети из того самого таинственно исчезнувшего пионерского отряда?

— Да. Я в этом совершенно уверен. Это те самые дети.

— Ты в своём уме? — разозлилась я. — По-моему, так вы здесь все сбрендили. Ты сам подумай, сколько этим твоим пионерам сейчас должно быть лет. Ты не находишь, что для людей, просидевших в подземелье пятьдесят лет, они слишком молодо выглядят. И, вообще, дети, как дети, — пожала я плечами. — С чего ты взял, что это те самые? Из того пионерского отряда? Только потому, что Гриша всё время лопочет про МГБ СССР? Так это он придуривается, ты что, сам не понимаешь?