Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

– При этом никто не понимал, зачем нужны жертвы и почему ритуал именно такой. Просто помнили, что так надо, – и всё, – задумчиво сказала Ева.

– Раньше в подобных случаях люди задавали вопрос Ковчегу Завета и получали в ответ Урим или Туммим, – продолжал Вейнтрауб. – Поэтому они поступали правильно, даже не имея представления о смысле своих действий. Но во времена Эзры ни Ковчега, ни камней у них уже не было, и правитель запретил есть мясо до тех пор, пока не появится возможность спросить Ковчег.

Одинцов упростил мысль, возвращая старику аналогию с электричеством:

– Если вы не знаете, можно совать пальцы в розетку или нет, а спросить некого, лучше розетку не трогать.

Ева боялась, что Вейнтрауб рассердится, но тот спокойно смотрел на Одинцова.

– Представьте, что вопрос о розетке задали вам, – сказал он. – Что бы вы ответили?

– Что пальцы совать нельзя… – Одинцов на мгновение запнулся. – Или можно, если розетка не подключена к проводам.

Вейнтрауб качнул головой.

– Провода сами по себе ничего не значат. Чтобы розетка представляла реальную опасность, провода должны быть подключены к трансформатору, трансформатор – к линии электропередачи, линия – к подстанции, а подстанция должна вырабатывать ток… Видите, окончательный ответ зависит от понимания сути. В одном случае розетку трогать можно, а в другом – нельзя. Урим и Туммим отвечали не по шаблону, а с учётом всех деталей конкретной ситуации. Они коммуницировали с Ковчегом, а Ковчег – с сутью вещей. По этому каналу, – старик медленно повёл над столом восковыми пальцами, словно тянул невидимую нить, – вопрос уходил к началу начал – и возвращался в виде единственно правильного ответа.

Вейнтрауб одарил гостей сияющей улыбкой и закончил:

– У меня по вашей милости нет Ковчега Завета, но есть вы, Урим и Туммим. Поэтому я жду от вас разъяснений: как строилась коммуникация, которая позволяла камням отсеивать ошибочные варианты и сразу давать верный ответ. С её помощью Ковчег расшифрует себя сам… А сейчас позвольте пожелать вам хорошего вечера и покойной ночи.

Следующим утром Одинцов заявил о желании съездить в магазин. Как он и предполагал, Вейнтрауб не стал возражать и после недолгих переговоров отпустил с ним Еву, а Мунина оставил на вилле.

Старик хотел, чтобы парочка съездила неподалёку – на Линкольн-роуд, где располагались лучшие магазины Майами-Бич. Но Ева заявила, что там всё слишком дорого, и потребовала отвезти их с Одинцовым в Бэйсайд Маркетплейс.

Дотуда, как оказалось, тоже было рукой подать. «Роллс-ройс» переехал трёхкилометровый мост, соединявший остров Майами-Бич с городом Майами, и вскоре оказался в районе Даунтаун. Торговый комплекс, который выбрала Ева, выглядел крытой улицей со множеством магазинов и ресторанов.

– Добро пожаловать в Америку! – со смешком сказала Ева. Они с Одинцовым, не сговариваясь, вспомнили свою первую встречу в Петербурге. Место было во многом похожее, но тогда для начала знакомства они вместе бежали от преследователей, а сейчас обоим предстояло вернуться на виллу Вейнтрауба.

Старик отправил с ними двух охранников. Одинцову эта молчаливая пара не мешала. С Евой при них он разговаривал по-русски, допуская, что и охранники его понимают. Если так – это было на руку: по возвращении Вейнтрауб узнает, что разговоры касались только покупок. Тем более, платила за них Ева со своей карты, чтобы не выдавать, где находится Одинцов. Инструкции Ева получила заранее…

…и никакой сложности они не представляли. Компания довольно резво двигалась от магазина к магазину; тут и там Ева заставляла Одинцова что-то примерять и ждала у выхода из примерочной кабинки. Охранники держались поблизости, постепенно обрастая пакетами с покупками. Вдруг Ева замерла перед витриной магазина женской одежды. Она заинтересовалась каким-то немыслимым сарафаном, и теперь уже Одинцову в компании охранников пришлось ждать её выхода из примерочной.

– Берём! – объявил он, когда Ева в новом платье подиумным шагом прошлась по магазину, каждым движением вызывая восторг у всех, кто её видел.

– Нет! – столь же решительно сказала Ева. – Это ужас. Ты не понимаешь, что такое шопинг. Тебе надо просто купить вещи. Ты грубый мужчина. Для меня мы поедем в другой раз.

Для виду немного поспорив с Одинцовым, Ева скрылась в кабинке от глаз охранников и позвонила Борису. По плану она должна была подготовить разговор бывшего мужа с Одинцовым, который собирался звонить из следующего магазина.

Выйдя из примерочной в прежнем виде, Ева кивнула Одинцову – мол, всё в порядке. Но когда в очередном бутике они выбирали костюм, втайне от охранников сказала:

– Борис отказался говорить по телефону. За ним следят. Я предложила встречу. Уговаривала лететь к нам. Но он летит на конференцию в Израиль.

– Когда? – спросил Одинцов.

– Скоро. Через два дня или три.

«Хреново», – думал Одинцов на обратном пути, медленно перебирая чётки Вараксы. Борис недосягаем, видеозаписи нет, а после убийства Салтаханова пошла вторая неделя. Значит, все, кому надо, уже знают, что Одинцов сбежал из России в Мексику. По нынешним временам, когда любой оставляет следы в базах данных банков и авиакомпаний, несложно выяснить, что Ева и Мунин тоже рядом с Мексикой – на юге Штатов. Желание троицы воссоединиться очевидно. Дальше простая логика подсказывает, как их ловить: либо эти двое махнут в Мексику, либо Одинцов попытается проникнуть в Штаты. Время, которое он выиграл с таким трудом, пропало зря. В том, что троицу станут искать, сомневаться не приходилось. Станут искать – и найдут. Разве что сперва потратят ещё пару-тройку лишних дней на поиски Одинцова в Мексике, чтобы уже через него выйти на Еву. И Мунин заодно под раздачу попадёт… Хреново, что тут ещё скажешь?

Они застали Мунина с макбуком в облюбованном шезлонге у бассейна. Историк встретил компаньонов по-мужски: не проявил интереса к покупкам и с ходу принялся рассказывать о своих занятиях во время вынужденного одиночества.

– Я подумал, почему группа Зубакина называлась «Андроген», – сказал он. – Ведь можно было выбрать любое название, правда?

Ева ответила:

– Андроген – это гормон мужского секса. Их много. Тестостерон – тоже андроген.

– Да, я посмотрел в Интернете. Андрогены обеспечивают половые признаки, мужское поведение и всё такое. Но мы же знаем, что Зубакин не занимался биологией, и опыты у него были вообще с неорганикой. Камни, металлы… Почему тогда именно «Андроген»? – продолжал Мунин.

– Чтобы звучало солидно, – предположил Одинцов. – Военные операции тоже можно как угодно назвать, хоть простым номером. А называют – «Юпитер» или «Барбаросса». У американцев была «Буря в пустыне», у евреев «Литой свинец»… Если придумал что-то, не томи.