Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

Мунин ответил:

– Есть мысль. Гормоны вообще ни при чём. Зубакин всё-таки мистик, знаток Ветхого Завета, Каббалы и священных текстов, доктор наук по религиозной части и тому подобное. Что, если он имел в виду андрогúн , а не андроген , и просто немного замаскировал слово?

– Зачем? – спросила Ева.

Историк пожал плечами:

– Чтобы запутать малограмотных гепеушников.

– Там всякие были, – сказал Одинцов, – не надо всех под одну гребёнку. Кодовое название, скорее, должно путать вражеских шпионов… А что такое андрогин, кстати?

– Вот с этого и надо было начинать! – съязвил Мунин.

Ева заинтересовалась: по розенкрейцерскому опыту она знала тему даже лучше, чем историк. Вдвоём они рассказали Одинцову, что андроги`н – это человек, соединяющий в себе одновременно мужчину и женщину. С древних пор многие толкователи Священного Писания утверждают, что Адам был сотворён андрогином, и лишь позже его женская составляющая отделена от мужской. То есть первый человек соответствовал совершенному образу и подобию Всевышнего, у которого нет пола.

– Ангелы ведь тоже вроде без этого самого… бесполые, – припомнил Одинцов что-то из кино или популярной литературы и выслушал небольшую лекцию Евы о богословах последних столетий, которые рассуждали про андрогинность Иисуса. В их представлении он был не мужчиной и не женщиной, а образцом совершенства, совмещая в себе человеческое с божественным. Ева говорила, что это помогало толкователям Священного Писания найти ответ на вопрос: что будет с людьми после воскресения из мёртвых? Что будет с мужьями и жёнами?

– Ничего не будет, – сказала Ева, – потому что все не будут жениться, а будут жить, как ангелы. Как андрогины.

– Тоска… – вздохнул честный жизнелюб Одинцов, который предпочитал жить с Евой совсем не как ангел.

– Может, вы и правы, – великодушно порадовал его Мунин. – В начале тридцатых годов про гормоны много писали, я проверил. Зубакин хотел назвать проект «Андрогин» и взял похожее слово, которое было на слуху, чтобы сбить с толку шпионов.

Ева вздёрнула брови:

– Каких шпионов?

– «Аненербе». Немцы ведь купили у Блюмкина какую-то информацию. Они умеют считать деньги и никогда не выбросили бы на ветер два с половиной миллиона баксов.

Действительно, группа Зубакина работала уже два года и выросла до размеров исследовательского института, когда в Германии только начали создавать институт «Аненербе». А судя по рассказам Вейнтрауба, немецкие учёные занимались примерно тем же самым. Их интересовали древние культы, эзотерика, мистика, Ковчег Завета, доступ к энергии Вселенной…

Увы, всё это снова возвращало троицу к первым документам с флешки Салтаханова – и удаляло от задачи, которую поставил Вейнтрауб. Андрогин – идеальное человеческое существо. В силу совершенства оно не подвержено болезням и живёт вечно. Если Зубакин с коллегами пытались изготовить Философский камень, чтобы с его помощью создать эликсир вечной жизни, – вряд ли камень был одновременно коммуникатором для Ковчега. Мунин так и сказал Одинцову:

– Ваша идея не лишена изящества, однако вряд ли стоит рассматривать её всерьёз.

Одинцов насупился и до вечера сосредоточенно утюжил файлы Салтаханова, пытаясь проникнуть в цели группы «Андроген». Ева с Муниным занимались тем же.

К ужину Вейнтрауб надел смокинг; Жюстина в строгом красном костюме тоже выглядела торжественно, а кельнеры вынесли к столу ещё две бутылки старинного вина из чешского замка герцогов де Бофор. Старик обратился к гостям с речью.

– Леди и джентльмены, – сказал он, – я рад сообщить вам, что юридические формальности позади. Мы с мадам де Габриак пришли к окончательному согласию и подписали все необходимые документы. Отныне она – полноправный глава Фонда Вейнтрауба. Мои люди готовят пресс-релиз и до полуночи разошлют его в информационные агентства. В ближайшие дни мы проведём пресс-конференцию и прочие мероприятия, которые приличествуют такому событию, но уже с завтрашнего дня всех нас ожидает новая увлекательная жизнь. Мои поздравления!

Компания встретила радостную новость перезвоном бокалов. Жюстина с благодарностью выслушала добрые слова от Одинцова, Мунина и Евы, а в ответ сказала:

– Дорогие друзья! В новом для себя качестве я предложила мистеру Вейнтраубу идею, которую он охотно поддержал. Нам хотелось бы видеть вас троих сотрудниками Фонда. Простите за официальный стиль: это вопрос не только личной симпатии, но и организационной целесообразности. Вам предстоит работать с экспонатами коллекции, которая передана фонду. Для посторонних это намного сложнее – я имею в виду доступ к экспонатам и прочее. Со своей стороны могу обещать, что наше сотрудничество не обременит вас лишними обязанностями, поскольку мне известны задачи, которые поставил перед вами основатель фонда.

Троица переглянулась.

– Я не против, – сказал Мунин.

Ева многие годы участвовала в проектах Вейнтрауба, и её ответ разумелся сам собой. Все ждали, что скажет Одинцов, который неожиданно спросил, глядя в упор на хозяина дома:

– Как вы думаете, почему группа Зубакина получила название «Андроген»?

– Я полагал, что вы сами найдёте ответ, если он почему-либо важен, и сообщите его мне, – невозмутимо сказал Вейнтрауб.

– Зубакина не интересовали Урим и Туммим, – продолжал Одинцов с мрачным видом. – Он искал самый настоящий Философский камень, чтобы изготовить эликсир вечной жизни. Сталин хотел жить вечно, и для этого ему было ничего не жалко. Секретная дача, деньги, золото, всё что угодно – пожалуйста! Вас тоже интересует именно этот эликсир. Урим и Туммим – это для отвода глаз. Вы нас обманываете, и я хочу знать, в какую игру мы на самом деле играем.

Ева и Мунин смотрели на Одинцова с изумлением, но его интересовала только реакция Вейнтрауба. Одинцов намеренно выводил старика из равновесия, чтобы изменить положение, в котором находилась троица. Проблемы копились уже вторую неделю. Одинцов пока ничего не сделал, чтобы с ними справиться, – и толком не мог ничего сделать. Вейнтрауба такая ситуация вполне устраивала. Он гарантировал своим гостям безопасность и красивую жизнь на территории виллы; остальное его не касалось. А Одинцова совсем не грела перспектива сидеть взаперти на птичьих правах и бояться даже нос высунуть за ограду. Да и сколько ещё можно так просидеть? Неделю? Месяц? Год? А что дальше?

– Вы нас используете, – сказал Одинцов. – И я говорю: стоп. Давайте по-честному. Или вы подтверждаете, что интересуетесь эликсиром, потому что хотите жить вечно, или…

– Я хочу жить вечно, – перебил его Вейнтрауб. – Вы хотели это услышать? Вы это услышали. Мне почти сто лет, и планов у меня хватит ещё на столько же, а потом будет видно. Вы говорите, что я вас использую? Безусловно. У меня к вам прагматический интерес, и я никогда этого не скрывал. В отличие от меня, мадам де Габриак испытывает к вашей компании дружеские чувства, но и она тоже будет вас использовать, когда ей понадобится. На мой взгляд, это вполне нормальные отношения между деловыми людьми. Вы нужны мне, я нужен вам, и все мы используем друг друга. По крайней мере, до тех пор, пока наши цели в чём-то совпадают. Зубакин искал Философский камень? Прекрасно. Дайте мне тайну этого камня, дайте мне тайну эликсира! И заодно расскажите, почему группа «Андроген» не могла параллельно решать несколько задач. Или вы забыли, что предки Зубакина – шотландцы во главе с чернокнижником Брюсом? Забыли, что они имели самое непосредственное отношение к тайнам Ковчега Завета?