Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

Для работы Зубакин выбрал подмосковный посёлок Красково недалеко от Люберец. Место тихое, но столица рядом, и к тому же в распоряжении научной группы был автомобиль. Машина по тем временам – редкость и роскошь, мало кому доступная. Особенно машина из спецгаража ОГПУ с шофёрами-гепеушниками, дежурившими наготове круглые сутки. Жилища учёных и лаборатории разместились в просторном двухэтажном особняке. Территорию дачи патрулировала вооружённая охрана.

Через год ОГПУ превратилось в Главное управление государственной безопасности, и формальным руководителем группы «Андроген» в 1934-м стал капитан госбезопасности Савельев. Он именовал себя в документах академиком, чтобы по статусу превосходить профессора Зубакина и его сотрудников. Савельев делал доклады о результатах исследований, но работу вели не погоны , а настоящие учёные на красковской спецдаче № 18.

– Дачники… Прямо как мы тут, – заметил Одинцов. – Только у нас океан под боком и Вейнтрауб вместо Отца Народов.

– Отец Народов – это Сталин? – догадалась Ева. На неё, как и на коллег, сильное впечатление произвёл документ на бланке с заголовком «Всесоюзная Коммунистическая Партия (большевиков). Центральный Комитет».

30 декабря 1934 г.

О группе тов. Савельева

ЦК ВКП (б), заслушав доклад тов. Савельева о работе его направления, считает перспективным развитие таких научных исследований.

Учитывая пожелания тов. Савельева, ЦК постановляет:

1. Передать в хоз. пользование НКВД СССР дачный комплекс на ст. Мамонтовка для размещения группы тов. Савельева.

2. НКВД принять на баланс имущество дачного комплекса и осуществить перемещение группы научных работников до конца 1935 года.

3. Закрепить за группой представителя ЦК тов. Миненкова.

4. НКВД и Наркомфину разрешить организовать передачу в научных целях необходимого объема, для постановки опытов золота и серебра высшей пробы и других редких минералов в распоряжение тов. Савельева.

Секретарь ЦК – СТАЛИН

С ростом успехов росла и группа; лабораторий становилось больше, «Андрогену» пришлось переезжать…

– …а прикомандированный сотрудник ЦК партии – это как сейчас человек из администрации президента, – пояснил для коллег Одинцов. – Тем более прикомандированный лично Сталиным. Очень круто.

Ещё круче выглядели документы о том, что золото и серебро высшей пробы Зубакину отправлял главный комиссар госбезопасности Генрих Ягóда, и счёт драгоценным металлам шёл на десятки килограммов. Общий список того, что требовалось учёным, занимал многие листы; на потеху коллегам Ева читала его вслух, запинаясь и забавно коверкая слова:

– Серный колчедан, трёхсернистый мышьяк, мёд… Мёд?!.. Пирит сурьмяного железа, ртуть, тартрат калия, свежеспиленный дуб, стекло, кислота серная, кислота соляная, кислота плавиковая… Боже, конский навоз! Это же… я правильно понимаю? Но зачем?

– Алхимия, – глубокомысленно сказал Одинцов.

Смущало то, что в документах Салтаханова не были строго сформулированы цели, которые преследовала группа «Андроген». Исследователи работали во многих направлениях. Возможно, учёные пытались повторить успешные опыты Толстого по созданию алмазов из углерода. Только и об этом файлы умалчивали, поэтому Мунин как историк решительно возражал против таких предположений.

– Но ведь и про Урим и Туммим здесь ничего не сказано, и про Ковчег Завета, – пожимал плечами Одинцов. – А Вейнтрауб говорит, что есть какая-то связь…

– До тех пор, пока я не увижу эту связь в документах, мы не станем принимать никаких сомнительных версий, – безапелляционно заявил Мунин, и с ним пришлось согласиться.

Часть листов покрывали алхимические символы – расшифровать их троица даже не пыталась. Выкладки делал Зубакин: формулы были написаны его почерком и подписаны его именем внизу каждой страницы. Эти выкладки предваряли семистраничный документ с описанием сложного физико-химического процесса длительностью в несколько месяцев – с выпариванием, высушиванием, нагреванием в отсутствие воздуха, травлением кислотами… Документ имел внушительное название: «Примерный план последовательности проведения опытов по алхимии для получения лабораторным способом так называемого Философского камня».

Ева много лет сотрудничала с орденом розенкрейцеров и знала, о чём речь. Мунину и Одинцову тоже не составило труда узнать, что в древней алхимической традиции Философским камнем назывался особый катализатор. Он позволял в лабораторных условиях синтезировать средство для исцеления от всех болезней и обеспечения долголетия.

– Это вроде как эликсир вечной молодости, – сказал Одинцов.

– Вечной жизни, – поправила Ева, а Мунин обратил внимание товарищей на формулировку:

– Здесь сказано про план последовательности опытов. Причём примерной последовательности, а не точной. И всё. Мы не знаем, удалось ли Зубакину получить Философский камень. И тем более не знаем, удалось ли с его помощью изготовить эликсир.

– А может такое быть, что Философский камень – это Урим и Туммим? – вдруг спросил Одинцов. – Если Вейнтрауб не ошибся, и Зубакин как-то связан с тайной Ковчега…

Мунин глянул на него снисходительно.

– Урим и Туммим – это два камня, – сказал он. – А здесь говорится об одном.

– Урим и Туммим – это один камень, – заявила Ева.

– Тебе тоже голову напекло? – участливо поинтересовался Одинцов. – Сходи в бассейн, остынь… Вейнтрауб нам два камня показывал. Белый и чёрный.

Ева была непреклонна:

– Это один камень. То есть два одинаковых камня. – Она пояснила свою мысль: – Это математика. Очень просто. Ковчег мог сказать на вопрос да , мог сказать нет и мог вообще не сказать. Помните?

Мунин с готовностью процитировал Первую книгу пророка Самуила, стих из которой был в буклетике про камни:

– И сказал Саул: Господи, Боже Израилев! Почему не дашь Ты сегодня ответа своим слугам? Если вина на мне, дай Урим, а если вина на Твоем народе Израиля, дай Туммим…

– Абсолютно, – кивнула Ева. – Ты спрашиваешь Всевышнего через Ковчег. У тебя на груди карман. Там два камня. Ты сунул руку. Вынул Урим – ответ да . Вынул Туммим – ответ нет . А как будет, если нет ответа?

– Как? – двойным эхом откликнулись Одинцов и Мунин.

– Это ещё не всё, – говорила Ева.

На камнях есть гравировка. Значит, тот, кто вынимает камни, может нащупать надпись и вытащить камень по своему усмотрению. Чтобы исключить влияние на жребий, камни надо бросать на глазах у всех, а не вытаскивать.

– Урим и Туммим одинаковые, – говорила Ева. – Одна сторона белая, другая чёрная. Ты бросил камни. Лежат два белых – это Урим. Значит, да. Лежат два чёрных – Туммим. Значит, нет…