Иван Погонин - Хищники [сборник]

Одним словом, предложение начальника было очень заманчивым. Да и безнаказанным убийство Кноцинга оставлять было ни в коем случае нельзя — эдак мазурики всех сыскных переубивают.

Когда они вышли из меблированных комнат, ветер на улице почти стих, а из-за свинцовых туч показалось солнце.

— Вы в сыскную, ваше высокоблагородие? — спросил Игнатьев.

— В сыскную. А у вас другие планы?

— Алексеев узнал, что мы сюда собираемся и попросил в здешний участок сходить, расспросить про убиенного околоточного.

— А сам он что же не поехал?

Игнатьев замялся.

— Пьян? — усмехнулся Мечислав Николаевич.

— Выпивши… А со здешним приставом у него нелады, тот вмиг донесёт.

— Понятно. Ну ступайте, помогите товарищу. И вот, что. Когда закончите, дуйте в контору и напишите подробнейший отчёт. А я на службу ехать оттдумал, на Ваську прокачусь, мне там кое с кем повстречаться надо.

«Со времён основателя современной романской филологии Дица, принимают семь отдельных романских языков: итальянский и румынский (дако-румынский, валашский) на востоке, испанский и португальский — на юго-западе, французский и провансальский, с каталанским — на западе и северо-западе».

— Ход моих рассуждений был таков. Латинский, как известно, язык мёртвый, на нём никто не говорит. Раз так, то и наш Григорий Вем разговаривал не на латыне. Получается, что он говорил на каком-то другом языке, похожем. Вопрос, на каком?

Прежде чем ответить, фон Лазен разлил коньяк по бокалам и сделал из своего несколько глотков:

— На каком-то из романской группы. Слушай, Мешко, где ты берёшь такой коньяк?

— Из Эриванской губернии привозят, по знакомству. Что за романская группа?

— Не коньяк, а нектар. Попроси своего поставщика, чтобы он и мне привозил, а? А то ты коньяк приносишь только тогда, когда тебе чего-нибудь нужно. Хотя бы раз зашёл, сказал бы, «Гуго, дружище, здравствуй, вот тебе полдюжины коньяку, пей на здоровье»… Нет. То карты, то кролики [12] См. произведения И. Погонина «Бриллианты шталмейстера» и «Белое золото». , то древние языки.

— Гхм. Не могу. Там на всех не хватит. Помещик один у себя в имении, только для своих нужд делает, одну — две бочки в год, мне самая малость перепадает. Но я же всегда делюсь! Ведь недавно пили — на Рождество! Что за романские языки?

— Когда оно было, Рождество?! Два месяца с лишним прошло с Рождества-то. Весна через три дня.

Фон Лазен потянулся за коньяком, но Кунцевич его опередил — схватил бутылку и спрятал за спину:

— Пока про языки не расскажешь, коньяку не получишь. Ну?

— Вот вы как, милостивый государь! Ну что ж, вынужден повиноваться грубой силе. Извольте. Романские языки произошли от латинского. После того, как римляне завоевали Европу туда вслед за легионами пришёл латинский плебс — торговцы, ремесленники, крестьяне. Они принесли с собой свой язык, так называемую деревенскую латынь, lingua latina rustica. Через некоторое время на этой латыни заговорило и туземное население — галлы, кельты, даки, ну и всякие другие. Естественно, население каждой завоёванной провинции вносило в эту вульгарную латынь различные местные особенности, звуковые, формальные и лексические. На протяжении столетий язык менялся, причём в каждой местности менялся по-своему, в результате чего мы сейчас имеем несколько языков, прародительницей которых является латынь. Такие языки и называют романскими. Понятно?

— Понятно. Что это за языки?

— Французский, испанский, португальский, валашский, какие-то ещё, я уж не помню. Я же химик в конце концов, не филолог!

— Француз, испанец, португалец, валах. Кто такой валах?

— Валах это румын.

— Румын… — Кунцевич поставил бутылку на стол, обнял её за горлышко обеими руками и опустил на руки подбородок. — Интересно…

«Коль коридорный в гимназии обучался, то французский с латинским не перепутал бы. Да и итальянский на слух определить образованному человеку несложно. Испанец? Португалец? Может быть, конечно, но скорее всего — румын».

— Гуго, а в Кишинёве есть сыскное отделение? — спросил коллежский секретарь у приятеля.

— Откуда мне знать? — удивился тот.

— Да, да, конечно… Чего же мы сидим? Давай выпьем!

Сыскного отделения в столице Бессарабской губернии не было, но местная полиция отреагировала на запрос столичных коллег удивительно быстро. Через три дня после того, как в Кишинёв была направлена срочная телеграмма, в Петербург из столицы южной губернии прибыл помощник пристава 3-го участка тамошнего полицейского управления губернский секретарь Зильберт, который сообщил, что указанные в запросе приметы убийцы Кноцинга целиком и полностью подходят мещанину города Балты Подольской губернии Григорию Котову, по кличке «Гайдук», которого усиленного разыскивают бессарабские правоохранители.

— «Рост два арщина девять вершков, плотного телосложения, несколько сутуловат, походка «боязливая», во время ходьбы покачивается». Господин Зильберт, что это значит, «боязливая» походка? — спросил Филиппов.

Войдя в кабинет начальника сыскной, провинциал вытянулся перед надворным советником во фрунт, будучи приглашённым присесть, примостился на самый краешек стула, а услышав вопрос, вновь вскочил и опустил руки по швам:

— Эдакая, стало быть, крадущаяся, — ответил он неуверенно.

— Хм. — Начальник сыскной продолжил чтение. — «Голова круглая, с залысинами, редкие русые волосы, глаза карие, усы маленькие, бороду бреет. Левша, но одинаково хорошо владеет оружием обеими руками. Прекрасно говорит по-русски, по-румынски, по-еврейски, а равно может объясниться на немецком и чуть ли не на французском языках. Производит впечатление вполне интеллигентного человека, умного и энергичного. В обращении старается быть со всеми изящен, чем легко привлекает на свою сторону симпатии всех, имеющих с ним дело» Да… Интересный тип. Тут столько про него написано, — надворный советник потряс стопкой листков, — вы для экономии времени, расскажите вкратце, чем знаменит сей юноша.

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — рявкнул Зильберт.

Филиппов поморщился.

— Зачем же так кричать, голубчик. Вы поспокойнее, поспокойнее. Вас как звать?

— Август Христианович, ваше высокоблагородие.

— Вы присядьте, Август Христианыч, присядьте. Сигарку?

— Никак нет-с.

— Берите, берите, не огорчайте меня отказом, — Филиппов открыл стоявший на рабочем столе ящик красного дерева.

Губернский секретарь нерешительно взял сигару:

— Премного благодарен.

— Ну, рассказываете.

— Слушаюсь. Четыре года назад Котов закончил сельскохозяйственное училище, и поступил управляющим в имение одного из наших помещиков, некоего Якунина. Но прослужил недолго — через месяц поехал в город продавать хозяйских свиней, продал, а вырученные 77 рублей прокутил. Помещик заявил в полицию. Котов в это время нашёл место у другого помещика — Семиградова. Поскольку без рекомендаций на службу поступить невозможно, Котов ничего лучше не придумал, как состряпать поддельное рекомендательное письмо от имени своего прежнего хозяина. К несчастью для Гайдука, Семиградов прекрасно был знаком с Якуниным и справился у приятеля, действительно ли так хорош его бывший управляющий. Тот надлежащим образом отрекомендовал. Котова арестовали и приговорили к четырём месяцам тюрьмы. Он отбыл наказание, долго маялся без места, перебиваясь случайными заработками, дошёл, как говорится, до ручки. Когда положение у Гайдука стало совсем невыносимым, он встретился со своими бывшими сокамерниками, они сколотили шайку и начали грабить купцов и помещиков, а через несколько месяцев переместились в губернский город. За плечами у шайки шесть налётов на усадьбы, четыре разбоя на большой дороге, два ломбарда, разбойное нападение на публику в ресторане, пять вооружённых грабежей в домах обывателей, в том числе нападение на квартиру губернского предводителя, у которого они отобрал подарки эмира Бухарского — персидский ковёр и трость с золотыми инкрустациями.