Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Было же сказано: никуда не отходить. Петрович, ты что, не предупредил его?

— Предупредил.

— Так какого черта ты сюда сунулся? — сердито спросил Иван, обращаясь к Казачинскому.

— Я двери перепутал, — механически ответил тот. — Вошел, а он… сумочка у него… Хотел вас позвать, а он за револьвер…

— Пистолет, — поправил Петрович, насупившись.

— Я не разбира…

— Ну и какого черта ты приперся тогда в угрозыск, раз элементарных вещей не знаешь? У пистолета — обойма, у револьвера — барабан! Полным идиотом надо быть, чтобы их перепутать…

Опалин взглядом призвал Логинова к порядку.

— Хорошо, я заметил, что ты куда-то делся, — сказал Иван Казачинскому, — и послал Петровича тебя найти. А если бы он запоздал хоть на пять секунд? Ты вообще соображаешь, что творишь? Правила угрозыска, к твоему сведению, написаны кровью. Кровью наших товарищей, которые ими пренебрегали… Если тебе говорят — не заниматься самодеятельностью и никуда не отходить, — будь добр, исполняй в точности!

Юра молчал. С того места, где он находился, были видны ноги застреленного, и сейчас они уже не двигались.

— На парне лица нет, — буркнул Петрович, немного смягчившись. — Может, тебе принести что-нибудь выпить?

— Я не пью, — ответил Казачинский хрипло. — Кто он? — спросил Юра, кивая на ноги.

— Сергей Карасик, девяносто девятого года рождения, беспартийный, сторож фабрики "Марат", — ответил Опалин. — Часто работает в ночную смену. Женат, двое детей, а недавно ему как снег на голову свалилась сестра со своими тремя детьми.

— Я не знал, что он женат, — вырвалось у Юры. — Ему деньги были нужны? Поэтому он Зою убил?

— Да не в деньгах дело, а в жилплощади. После смерти матери Зоя осталась в комнате одна. Ты что, не понимаешь, что ли? Убийства из-за жилплощади — самые распространенные в Москве после бытовых. За комнату в коммуналке некоторые на что угодно пойдут… Освободилась бы комната, и Карасик бы наверняка ее получил. Пять детей — это не шутки…

Но тут вернулся Яша, который привел судмедэксперта, и Опалину пришлось прерваться.

В мутноватом зеркале ванной комнаты отражалось бледное, напряженное лицо. Казачинский плескал в него воду, чтобы прийти в себя — не потому, что верил в действенность этого средства, а потому, что когда позже явился фотограф со своим громоздким штативом, в комнате Карасика стало слишком тесно, и Петрович выставил Юру, сказав ему:

— Ты это, под ногами не путайся пока. Пойди, умойся холодной водичкой, что ли… Приедет следователь — тебя позовут.

Скрипнула дверь, и Казачинский рефлекторно дернулся. Но это оказался всего лишь Яша. Он покосился на Юру, вздохнул, снял очки и стал их протирать платком, который вытащил из кармана.

— Двадцать шесть рублей и три гривенника, — сообщил Яша, подышав на стекла.

— Что? — Казачинский решил, что ослышался.

— В сумочке у нее с собой было.

— Ее не из-за денег убили. — Юра насупился.

— Конечно, но еще в сумочке был ключ от комнаты, и Карасик не устоял перед соблазном. Иван Григорьевич думает, что он обшарил жилье убитой и кое-что присвоил.

— Деньги?

— Ну, деньги доказать будет трудно — жена и сестра сторожа, конечно, покажут, что это ихнее. Зоя Ходоровская работала в "Жиркости", у нее в шкафчике дорогое мыло лежало, духи хорошие. И коробочка от "Красной Москвы" стоит, но пустая, а флакон почему-то в комнате Карасика нашелся. Ну и разные другие мелочи.

Духи "Красная Москва" стоили недешево — в ту эпоху они делались из лучших компонентов и славились великолепным ароматом, но Казачинскому, по правде говоря, было не до таких тонкостей.

— А сторож? — спросил он больным голосом.

— Что — сторож? — Яша водрузил очки обратно на нос и посмотрел на собеседника с удивлением.

— Он умер?

— Ну а куда ему деваться? Умер, конечно.

— А… — Казачинский собрался с мыслями, — а у Петровича не будет из-за этого неприятностей?

— Зависит от следователя, — ответил Яша серьезно, подумав.

— Я думал, следователи — мы, — пробормотал Казачинский и тотчас же об этом пожалел. Юный коллега вытаращился на него так, словно Юра сморозил величайшую глупость на свете.

— Ты что? Следователи работают в прокуратуре, а мы — уголовный розыск. Они в кабинетах сидят в основном, бумажки заполняют, но считают, что главнее их нет никого не свете. Мы же занимаемся дознанием, и основная работа лежит именно на нас… Да ты смеешься, что ли, надо мной? — Яша начал сердиться. — Быть такого не может, чтобы ты пришел в угрозыск и не знал, чем здесь занимаются!

"Ничего я не знал, — вяло подумал Казачинский. — Просто мне надо было… Не важно. Главное, испугался я или нет, когда он наставил на меня пистолет? — Проанализировав свои недавние ощущения, он мысленно подытожил: — Нет, не испугался. Но это пакостное ощущение… что смерть где-то совсем близко и что тебя от нее отделяет даже не волосок, а меньше…"

— Ты фуражку уронил, — сказал Яша.

Фуражка лежала на полу. Словно насмехаясь над мечтой Казачинского — стать своим в угрозыске, — в последние полчаса она то и дело падала. И в комнате Карасика в присутствии коллег, и позже, в коридоре, и в ванной. Поборов раздражение, Юра наклонился, поднял фуражку и стал ее отряхивать. Яша с удивлением смотрел, как его коллега несколько минут кряду приводит головной убор в порядок, машинально повторяя одни и те же нервные жесты и, по-видимому, не сознавая, что уже давно пора остановиться.

В коридоре затрещал телефон. Он надрывался некоторое время, но потом умолк. Надевать фуражку Казачинский не стал. Сам себе он неожиданно стал казаться нелепым, совершенно неподходящим для работы, на которой оказался, и в конечном итоге — абсолютно ненужным.

— Ничего, вот поучимся у Леопольда стрелять, и Опалин даст нам оружие, — сказал Яша, чтобы его подбодрить.

— Кто такой Леопольд? — тускло спросил Юра.

Яша оживился и рассказал, что Леопольд Сигизмундович — поляк, старый знакомый Дзержинского еще по каторге. Чекиста из него не получилось, и в конце концов он определился на работу в ведомственный тир. Но дело с Леопольдом иметь трудно, и с новичков он дерет три шкуры.

— Ты давно знаешь Опалина? — спросил Яша.

Выслушав ответ, что Казачинский только сегодня его увидел, Яша оживился и одним махом выложил собеседнику всю подноготную их начальника.

— Я даже не знаю, учился он хотя бы четыре класса… Он и в угрозыск-то попал случайно! Знаешь, я слышал, что с таким же успехом он мог и среди бандитов оказаться… Конечно, это только слухи, и кто поручится, что все так и было, но — тогда угрозыску пришлось бы несладко…