Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Я знаю, что он убил человека, — огрызнулся Юра, в котором взыграл дух противоречия.

— А это мы еще должны установить, — ласково ответил Соколов.

И тут Казачинский растерялся.

— Как это? Но ведь сумочка Зои… и он угрожал мне…

— Подобрал сумочку в переулке, когда девушка была уже мертва, — ответил следователь, желчно щурясь. — И то, что он угрожал вам, не обязательно значит, что именно он ее убил. Может, он угрожал вам, потому что испугался, что вы приняли его за убийцу. Вот когда выяснится, что девушку застрелили из оружия Карасика — тогда да, все вопросы снимаются.

— Вы что, смеетесь надо мной? — не выдержал Юра. — Он ее убил, он! Если бы вы видели, какое у него было лицо, когда он понял, что я узнал ее сумочку…

— Милый юноша, — с бесконечным презрением ответил Соколов, хотя сам был ненамного старше собеседника, — вы, простите, несете редкостную чушь. Выражение лица к делу не подошьешь и суду не предъявишь, ясно? Нужны доказательства. Железные. Неопровержимые! Факты нужны, подтвержденные свидетелями. К примеру, факт первый — Карасик ходил к управдому узнавать насчет улучшения жилищных условий и выяснил, что свободных комнат нет, но если вдруг появятся — он первый кандидат в очереди. — Следователь начал загибать пальцы. — Факт второй — у Зои недавно умерла мать, и девушка осталась в комнате одна. Факт третий — Зоя могла выйти замуж и прописать у себя мужа, так что тому, кто хотел завладеть ее жилплощадью, надо было торопиться. Факт четвертый — Карасик был ее соседом, знал, когда она выходит из дому, и легко мог проследить, каким именно путем она идет. И так далее. Факты подтверждаются уликами — сумочка, револьвер, вещи девушки, найденные в комнате сторожа. Все должно быть логично и доказуемо, а то вдруг товарищи, которые выдвигали Карасика в члены партии, начнут строчить кляузы и требовать наши головы…

Он поперхнулся дымом и бурно закашлялся.

— У нас уязвимое место, — продолжал Соколов после того, как откашлялся. Он говорил, понизив голос, хотя они и так находились в комнате втроем и никого больше поблизости не было. — То, что ты вдруг отошел, а потом вернулся и вломился в чужую закрытую комнату.

— Я не вламывался, я… — Юра даже не заметил, что его собеседник перешел на "ты". — Почему в закрытую? — удивился он вслух.

— Потому что я видел замок, — ответил следователь с торжеством. — Он, конечно, дрянь и потому поддался, когда ты сильно толкнул дверь.

Юра сидел, открыв рот, и чувствовал себя последним дураком. Он только сейчас осознал, что дверь, которую он перепутал с дверью комнаты Зои, была и в самом деле закрыта. Но тогда, в коридоре, он был так расстроен и унижен мыслью, что о нем забыли, что его фактически бросили, что…

— Я, конечно, напишу, что Карасик не запер дверь, чтобы вам не приписали незаконное проникновение, — спокойно добавил Соколов, докуривая папиросу. — Но неплохо бы все-таки обосновать, для чего ты ходил в кухню. Может, услышал подозрительный шум и решил проверить?

— Что за шум? — мрачно спросил Казачинский.

— Не знаю, тебе виднее. Ну, к примеру, птицы галдели под окном.

— А почему другие этот шум не слышали? — поинтересовался Опалин.

— Ну так он новичок. Ему вообще показалось.

И следователь очень внимательно посмотрел на Казачинского, причем в эти мгновения Соколов уже не производил впечатления пьяницы, который только что вышел из запоя. Даже его простоватое лицо стало казаться Юре вовсе не таким простым.

— Все так и было, — решился Казачинский.

— Услышал шум, отошел проверить, понял, что ошибся?

— Да. Именно так.

— Потом вернулся, перепутал двери и…

— Я действительно их перепутал, — вырвалось у Юры, которому не понравилась интонация Соколова.

— Не горячись, — добродушно ответил тот, заполняя протокол. Почерк его на глазах становился все ровнее и ровнее. — Теперь внимание, самый важный вопрос. — Казачинский напрягся, а следователь с хитрым видом спросил: — Почему у тебя петлицы зеленые?

— Потому что не синие, — выпалил Юра первое, что пришло в голову. Соколов переглянулся с Опалиным, и оба засмеялись.

— Наш человек, — подытожил следователь. Он протянул Казачинскому заполненный бланк и ручку. — Прочитай и подпиши после слов "Показание записано верно".

Юра криво расписался. Ему не давал покоя один вопрос, и, поколебавшись, он все же решил его задать.

— Послушайте, я… ну… Я совершенно уверен, что сторож убил Зою, но вы тут так убедительно рассуждали… Что, может быть, это и не он… Что он мог просто найти ее сумочку и испугался, когда я вломился…

— И по чистой случайности у него при себе оказался маузер, из которого недавно стреляли, — хмыкнул Соколов. — Брось, Юра. Я просто пытался тебе объяснить, что то, что кажется нам очевидным, другим надо разжевывать по пунктам, с подробностями. Чтобы никакой комар носу подточить не мог…

— А! — Казачинский с облегчением выдохнул. — Просто… ну… понимаете, если он убийца и получил по заслугам, то это… ну… только справедливо… А если не он ее убил, тогда нет.

— Уверен, Ваня с тобой согласится, — усмехнулся следователь. — Он тоже считает, что убийца должен быть там же, где и его жертвы… И вообще этот Карасик свалял большого дурака. Надо было ему первым делом избавиться от оружия, а про сумочку твердить, что он ее нашел, да испугался звать милицию. И тогда, если бы он не раскололся и если бы Ваня не нашел свидетелей, которые видели, как он убивал девушку, — а таких свидетелей, судя по всему, нет, — мы могли бы ему предъявить только кражу.

— А кража — это… — начал ошеломленный Юра.

— Статья 162-я. Три месяца максимум, — подал голос Опалин. — Да и то, принимая во внимание его прошлое и отсутствие судимостей, суд бы почти наверняка проявил снисходительность…

— И часто такое бывает? — спросил Казачинский после паузы.

— Случается, — коротко ответил Опалин, и шрам на его виске дернулся.

— Всякое бывает, — со вздохом подытожил Соколов и полез в карман за новой папиросой. — Но не в этом деле. Сторож полез на рожон, стал тебе угрожать, и Петрович его застрелил. Теперь у гражданина Карасика не будет никаких проблем с жилплощадью — на кладбище хватит места для всех. — И, довольный своей собственной шуткой, следователь весело рассмеялся.

Как только группа муровцев вернулась на Петровку, выяснилось, что у новичка до сих пор нет своего места. Сам Казачинский, конечно, предпочел бы сидеть в кабинете Опалина, но там помещались всего два стола, и оба уже были заняты Иваном и Петровичем. Яша сходил на разведку и, вернувшись, доложил, что — как обычно — свободных мест нет, но в кабинете, в котором сидит он сам, временно пустует один стол — сотрудник с приступом язвы загремел в больницу. Так Юра оказался в довольно большом, но неуютном помещении с видом на внутреннюю тюрьму и портретом Сталина на стене. Помимо Яши в кабинете сидели еще двое сотрудников, и появление Казачинского, который к тому же занял чужой стол, они восприняли без всякого энтузиазма.