Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Петрович поднялся с места:

— Садись за мой стол. Удобнее будет разговаривать.

Опалин не привык, чтобы ему оказывали услуги, о которых он не просил, и немного растерялся:

— А ты?

— Пойду покурю.

Возражать было глупо: стол Ивана в закутке был, прямо скажем, не слишком рассчитан на доверительные беседы. Опалин прошел на место Петровича, сел и сразу же ощутил себя значительной персоной. Стол Логинова был царских еще времен и, наверное, мог бы рассказать немало интересного, обладай он даром речи. Он излучал ауру солидности и так крепко стоял на своих ножках, что при одном взгляде на него становилось ясно — именно тут находится центр вселенной, а если даже и нет, тем хуже для него. Опалин потрогал столешницу красного дерева и почувствовал, как вырос в своих собственных глазах.

"Пришла и брата привела… Интересно, что у них есть?"

Через минуту Маша нарисовалась на пороге, ведя за собой вихрастого подростка, чье лицо выражало сложную смесь протеста и покорности. Что касается самой Маши, то Опалин сразу же заметил — девушка нервничает.

— Здрасте… Вот, это он у нас был, — сказала Маша, поворачиваясь к брату и кивая на Опалина, который при ее появлении поднялся из-за стола. — Агент Опалин папу ищет… Это Шура, мой брат, — добавила она, спохватившись, что не представила своего спутника. — Мы к вам пришли… он не очень хотел, но я подумала, что вы, наверное, захотите его расспросить… Вот.

Она поглядела на Опалина, отчего-то покраснела, завела за ухо прядь волос и принялась копаться в сумочке. Иван раздобыл два стула и поставил их возле стола Логинова, а сам вернулся на место. Маша протянула ему сложенный лист бумаги.

— Это Шура нашел… Я подумала, что вы… что вам надо это увидеть…

Она сделалась необычайно серьезной, в глазах застыло трагическое выражение, и Опалин сразу же понял, что листок не заключает в себе ничего хорошего. Развернув его, Иван увидел выведенную корявыми печатными буквами фразу:

Ты здохнеш в муках

Больше на листке ничего не было.

— Так, — молвил Иван, почесав шею. — Ну… садитесь и рассказывайте, где вы это нашли.

— У папы в портфеле лежало, — сказал Шура ломким юношеским голосом.

— Стоп, — насторожился Опалин. — В каком портфеле?

— С которым он на работу ходил.

— А ты?

Подросток потупился:

— Я на мороженое деньги взять хотел. Ну и… увидел вот это.

— Когда это было?

— Мы только с юга вернулись. Ну, несколько дней назад. Точно не помню.

— Листок был в конверте?

— Не было там никакого конверта. Я все осмотрел.

— Просто листок с угрозой?

— Да.

Опалин отлично помнил: когда он лично осматривал портфель Колоскова, никаких листков с угрозами там не было. Сказать, что это обстоятельство его смущало, — значит ничего не сказать, но он решил прояснить все до конца:

— Значит, ты нашел листок и стал искать конверт. Конверта не нашел. Дальше что?

— Ну… Я забрал письмо.

— Зачем? — безжалостно спросил Опалин, прожигая собеседника взором насквозь.

— Не хотел, чтобы мама видела. Я знал, что она будет разбирать портфель. Увидит — совсем с ума сойдет. Она и так еле держалась…

На языке закона действия Шуры квалифицировались как сокрытие важных улик, но Опалин решил пока не углубляться в юридические дебри.

— В общем, ты забрал листок. Дальше что?

— Стал думать. Вы Шерлок Холмса читали?

Уже не в первый раз Опалин слышал об этом Шерлоке Холмсе, выдающемся, по-видимому, обитателе книжной вселенной, но жизнь Ивана складывалась так, что большую часть времени ему было не до книг. Тем не менее он не стал говорить ни да, ни нет, а только промычал нечто невнятное, что можно было истолковать как угодно.

— Можно ведь по этому письму узнать, кто его отправил, — продолжал развивать свою мысль Шура.

— Ну и к каким выводам ты пришел? — спросил Иван мрачно.

— Ну, очевидно же. Писал малограмотный человек — в слове "сдохнешь" две ошибки, видите? И буквы он выводил с усилием. Это с одной стороны. С другой — листок был в папином портфеле. Значит, письмо он получил на работе. Если бы оно пришло, когда он был дома, он бы не удержался и рассказал. Мама его обо всех получаемых письмах расспрашивала…

Опалин вздохнул.

— У тебя есть конкретные соображения по поводу того, кто написал это письмо? — спросил он напрямую.

Шура озадаченно моргнул:

— Я не знаю… Я с мамой пробовал поговорить, с Машкой… Машка на меня насела, и мне пришлось… ну… сознаться. Насчет письма…

— Если бы ты не играл в Шерлока Холмса, — сказал Опалин напряженным голосом, — а сразу же сообщил о том, что тебе известно, мы бы, может, даже отпечатки пальцев успели снять с листка. А теперь уже поздно, понимаешь? Не сохраняются следы на бумаге столько времени. Я уж не говорю о том, что ты его своими пальцами захватал…

Он был раздражен и даже не пытался этого скрыть, и в то же время какая-то часть его пребывала в сомнениях: "А что, если он просто все придумал? Для него это все игра, последствий которой он даже не понимает?"

— Видишь, дурак, что ты наделал? — сердито сказала Маша брату.

— Я не виноват, — уныло пробубнил Шура, пряча глаза. — Я как лучше хотел…

— Ну да, хотел!

— А ты думаешь, лучше было бы, если бы мама это нашла? Да она бы сошла с ума…

Тут вмешался Опалин, который начальственно хлопнул ладонью по столу и велел прекратить препираться, а также объявил, что ему придется записать показания по установленной форме, и ознакомил присутствующих с содержанием 95-й статьи Уголовного кодекса — об ответственности за дачу ложных показаний. Он щедро расписал, какие неприятности ждут тех, кто вздумает врать во время дознания, следствия или суда, и, говоря, внимательно следил за выражением лица Шуры — не дрогнет ли тот, не сознается, что сам придумал всю эту историю с запиской. Но ничего подобного Иван не заметил.

— Вашему отцу часто угрожали? — небрежно спросил Опалин у Маши, когда она перечитывала протокол перед тем, как его подписать.

— Никогда, — удивленно ответила девушка. Она покосилась на брата и прибавила: — Я вообще сначала решила, что он все это выдумал…

Логинов маячил в дверях, и Иван понял, что пришло время освобождать стол. Он забрал бумаги и запер их в несгораемый шкаф, а сам, повинуясь какому-то безотчетному порыву, решил проводить свидетелей до выхода.

— А у вас оружие есть? — спросил Шура, когда они спускались по лестнице.

— Есть, конечно, — ответил Опалин.

— И часто из него стреляете?

— Шура, не приставай, — шепнула Маша.

— Стреляем, когда иначе нельзя, — серьезно ответил Иван. Подросток остановился.

— А ты кого-нибудь убивал? — задал он вопрос, который, очевидно, интересовал его больше всего.