Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Потому что он наркоман. Мало ли что взбрело ему в голову…

— Ваша жена тоже думает, что он мог?..

— Аня? — Евлахов как-то странно взглянул на собеседника, и Опалин понял, что не все так просто — или, вернее, все совсем не просто. — Она… она не ожидала… С ней в морге случился ужасный припадок… когда она увидела тело. Это было… — он не договорил, морщась, словно в языке не хватало слов для описания того, что он видел.

— А вы дéржитесь.

— Я? Держусь. Но как же иначе? На мне все. Работа, Моссовет… — он умолк, глядя на пятна грязи на полу. — Домработница вон ушла, новую надо искать…

Домработница. Интересно, почему они говорят, что она ушла, когда дворник вполне определенно дал понять, что ее выгнали?

— Почему она ушла? — спросил Опалин.

— Извини, а почему ты спрашиваешь?

— Мало ли. Вдруг вы ее в чем-то обвинили, и она захотела отомстить.

— Отомстить? — Евлахов вытаращил глаза. — За что? Аня ей хорошо заплатила. И вообще ничего такого не было…

— Почему же вы ее выставили за дверь?

— Это не я, это Аня. Вообразила себе бог весть что… будто домработница мне нравится.

— Приревновала?

— Ну, да. Женщины, понимаешь ли…

— Мне нужны все сведения о вашей домработнице. Придется проверить… такой порядок.

— Ну, проверять… я не против, конечно, но зачем? Она милейшая девушка. И она хорошо ко всем нам относилась, — Евлахов вздохнул. — А впрочем, делай, как знаешь… Кажется, у женщин ее адрес записан. Какие-то родственники в Москве, у которых она поселилась…

— Скажите, Аристарх Николаевич, у вашей дочери были враги?

— Которые могли бы толкнуть ее под трамвай? Нет. Я, понимаешь, уже сто раз все обдумал. Если бы что-то такое было…

— А у вас?

— Что, извини?

— У вас есть враги?

— У меня… э-э… — забормотал Евлахов, который явно рассчитывал потянуть время.

— Может быть, по работе? — пришел к нему на помощь Опалин. И сердечнейшим образом улыбнулся.

Аристарх Николаевич помрачнел. Он понял, что недооценил собеседника и что тот, несмотря на возраст, явился к нему хорошо подготовленным и не поленился навести справки.

— Рогг, конечно.

— Кто-кто? Рок?

— Да нет. Рогг, два "г" в конце. Евгений Николаевич, — добавил он, сверкнув глазами. — А ведь я об этом не подумал… Конечно, он в тюрьме, но — как знать… То есть сейчас говорят не тюрьма, а как-то иначе… Допр, верно?

— За что он сидит?

— За что? За то, что новый дом, сданный для семей рабочих, через полгода перекосился… Оконные рамы полопались, в стенах трещины… плесень везде! Строили из совершенно некачественных материалов, неправильно заложили фундамент… вообще черт знает что! Вот за это он и сидит…

— А вы?

— Что я?

— Какая у него конкретно причина ненавидеть именно вас?

— Я давал против него показания, — буркнул Аристарх Николаевич, насупившись. — Они стали… так сказать, решающими. Поэтому семья Рогга могла счесть… Неужели у нее хватило на это духу? — неожиданно спросил он, качая головой. — Толкнуть Галю под трамвай только потому, что я…

— Вы хорошо их знаете?

— Кого?

— Семью этого… Рогга.

— Немного… Ну, да, мы знакомы. Но я даже не могу себе представить…

Он замолчал, очевидно, переваривая полученную информацию. "Не слишком-то ты умен, — мелькнуло в голове у Опалина. — Будь я на твоем месте, я бы сразу подумал: а что, если через дочь счеты хотят свести со мной…"

— Строго между нами, — сказал Евлахов после паузы, — я все же не думаю, что…

— У Рогга большая семья? — спросил Опалин.

— Жена и двое детей, но они маленькие еще.

— Братья? Сестры?

— Есть брат, но он за границей.

— А!

— На вашем месте, — сказал Евлахов после паузы, — я бы хорошенько проверил Катаринова. Рогг — ну, это… Это совсем не то.

"Смотри-ка, как его развезло, — подумал Опалин, — аж на вы заговорил". Но вслух он сказал совсем другое. Он попросил у хозяина ручку и стал заполнять протокол на чистом листе, вынутом из папки, которую он принес с собой.

Хотя Евлахов и вызвал у Опалина антипатию, уже через несколько минут общения с женой Аристарха Николаевича Иван не то чтобы раскаялся в своем отношении, но, в общем, пожалел о смене собеседника. Разговор с Анной Андреевной протекал в детской, и сначала маленькая Анечка вопила, канючила и прыгала вокруг гостя, мешая беседе. Наконец хозяин дома догадался зайти и унести дочь, но в ее отсутствие странным образом стало только хуже. Анна Андреевна по большей части отвечала не на поставленные вопросы, а на какие-то свои собственные думы, занимавшие ее. Например, о Катаринове она сказала:

— Нет, Ваня… а почему именно он? Вообще я не понимаю, как может человек так перемениться. Его отец — врач, вы знаете? Правда, живет с другой. Боже, боже, это так тяжело! Мужчины этого не понимают. Как только увидят свежее личико, все — пиши пропало! Сохранить семью — целое искусство. Правда, мать Вани пошла по другому пути — нашла себе кое-кого получше, чем предыдущий муж… Но ведь могло и не выйти! А ведь она была уже не так молода и — строго между нами — не слишком-то и красива…

Она говорила и говорила, и при этом отрицала очевидное — что накануне того, как Галина ушла из дома, поссорилась с ней.

— Кто вам сказал, что мы поссорились? Мы просто разговаривали… Ах, Надя, Надя! Как нехорошо с ее стороны! А вы знаете, что она имела виды на Ваню?

Опалин насторожился и стал допрашивать Анну Андреевну, точно ли Надя Прокудина оставалась дома вечером 3 февраля, когда Галина ушла навстречу своей смерти. Но Евлахова не могла сказать ничего определенного, а только вздыхала и молола вздор. Иван сходил к хозяину, и Аристарх Николаевич подтвердил, что точно, Надя тогда вернулась из кино и больше никуда не отлучалась.

— Вы в этом уверены?

— Конечно, уверен, иначе бы я не сказал…

Опалин вернулся к Анне Андреевне, но все, чего он мог добиться, — что Галя не могла покончить с собой, что Ваня не мог толкнуть ее под трамвай, а впрочем, мог, и наверняка это он (через пять минут она снова горячо это отрицала).

— Скажите, — начал Опалин, — а вот Евгений Рогг…

Она не то чтобы насторожилась, но как-то странно повела плечом, обхватила себя руками, и глаза ее колюче сверкнули.

— Этот! С нелепой фамилией! Ну, что ж… Не умеешь воровать — не берись! Что же он думал, что его махинации не вскроются? Нельзя так строить, даже в газетах об этом доме написали… И что? Он надеялся, что Аристарх вечно будет его прикрывать? Глупости какие…

Она продолжала говорить, но Опалин почуял, что в кои-то веки уловил в ее бессвязном лепете рациональное зерно. Евлахов покрывал Рогга, но в какой-то момент отказался от него и дал показания, которые помогли окончательно его утопить. Вот это уже был любопытный след.