Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Я товарища Опалина ищу, — проговорил милиционер глуховатым голосом. — Мне дежурный сказал, что он еще не ушел…

— Я Опалин, — буркнул Иван, разворачиваясь к посетителю, и тут узнал Кукина, постового с Петровки. — Вы Кукин, верно? Садитесь. Курить хотите?

— Да можно, пожалуй, — сказал милиционер, садясь на стул, с которого пару минут назад поднялся Бруно. Они закурили. — Я тут это, чего пришел… Насчет девочки в розовой шапочке. Тебя еще это интересует?

Папироса замерла в пальцах Опалина.

— Ты даже не представляешь, как, — ответил он.

Андрей Игнатьевич Авилов с детства не любил сюрпризов — и с детства же был обречен с ними сталкиваться. Когда в десятом часу утра в дверь его квартиры позвонили и он разглядел на пороге необыкновенно сосредоточенного Опалина с синяками на лице, игрок понял, что его ждет еще один сюрприз, и вряд ли приятный. Тем не менее он почти сердечно улыбнулся и пригласил помощника агента войти.

— Стрелок все еще твой, — сказал Опалин, избавляясь от верхней одежды и разматывая шарф. — Я его не поймал.

— Знаю.

— Откуда?

— Играл вчера с одним, — туманно ответил собеседник, почесывая мочку уха. — Это правда, что он хочет ограбить какой-то важный поезд? С золотом, как я понял.

Опалин замер на месте. Хотя он уже знал, что ничто на этом свете не может оставаться тайной, если в нее посвящено больше одного человека, он все же был уязвлен.

— Ну, знаешь ли… — начал он.

Ничего более умного ему в голову не пришло.

— Проходи, — сказал Авилов. — Я как раз кончаю завтракать, но можем говорить и так.

На нем был домашний халат с кистями, на волосах — сетка, которую надевали, чтобы не портить прическу. Опалин недовольно покрутил головой — и тут заметил на стойке в прихожей женские перчатки.

— Я тебе помешал? — спросил он напрямик.

Игрок покосился на перчатки и усмехнулся.

— Ерунда. Нарочно забыла, чтобы иметь повод вернуться… Обычный женский трюк. Проходи в столовую. Может, съешь чего-нибудь?

На слове "столовая" Опалин сломался. Было в этом слове что-то до отвращения буржуйское — и при этом он отлично видел, что его новый знакомый вовсе не буржуй, а нечто совсем иное. "Умеют же некоторые устроиться, — мелькнуло в голове у гостя. — И столовая у него, и денег куры не клюют, и бабы на шее виснут — чего еще желать человеку? А глаза у него неживые, — продолжал он про себя. — Что-то с ним не так…"

Но столовая, обставленная прекрасной резной старинной мебелью, Опалину очень понравилась, и он поймал себя на мысли, что был бы не прочь оказаться на месте своего хозяина. На пару часов, не больше — потому что вообще-то свою судьбу Иван ни на чью бы не променял.

От завтрака он отказался. Допивая кофе, Авилов как бы между прочим уронил:

— Не обижайся, но моя просьба, чтобы никто не знал о нашем сотрудничестве, остается в силе. В следующий раз звони. Хорошо?

— Я не по этому поводу пришел, — быстро сказал Опалин, — просто так получилось, что ты стал свидетелем… ну, не то что свидетелем… Я вообще хотел расспросить тебя об Антонине Рогг.

— А! — сказал Авилов, откинувшись на спинку кресла.

Он снял сетку с волос, и Опалин понял, что собеседник не ожидал такого поворота и пытается собраться с мыслями.

— Нет, лучше я тебе сначала расскажу, — внезапно решился Иван и поведал игроку о Евлахове, о странной гибели его старшей дочери и о похищении и убийстве младшей.

— Если кто-то хочет свести счеты с Евлаховым через его детей, у семьи Роггов вроде как есть мотив. Это с одной стороны. С другой — если Рогга скоро выпустят…

Игрок усмехнулся.

— Его не выпустят, — сказал он.

— Но его жена уверяла…

— Да, шла речь о том, чтобы его отпустили по случаю амнистии. Но наверху уже решили, что в последний момент ему откажут.

Опалин вытаращил глаза.

— Ты это точно знаешь?

— Дело не в Евлахове и не в этой даме, — спокойно пояснил Авилов, — а в том, что Рогг неисправим. Дом, который он построил, абсолютно непригоден для жилья. Его даже отремонтировать нельзя — только снести. Рогг и раньше… скажем так, не очень усердствовал… но с этим домом он перегнул палку. Понимаешь, все эти застройщики — вор на воре, но некоторые хотя бы соблюдают приличия, а некоторые всерьез считают, что до них никогда не доберутся, потому что у них много влиятельных знакомых.

— Но без показаний Евлахова Рогга не посадили бы? — спросил Опалин.

— Ну, не Евлахов, так другой нашелся бы. Ведь в газетах был страшный шум, потому что людей переселяли, обещали им… ну, ты сам должен понимать, что такое в наше время жилплощадь в Москве. И пожалуйста — дом, который разваливается на глазах. Почему Роггу должно было это сойти с рук? Его посадили, и поделом.

— Ты хорошо его знаешь?

— Сталкивался. Он мне не друг, если ты об этом.

— А о его жене что скажешь? Она уверяла, что была в ресторане, где ты играл, и ты нарочно проиграл, чтобы она потеряла деньги.

— Ее никто не вынуждал ставить на меня, — ответил Авилов с расстановкой.

— Как, по-твоему, она могла… ну… попытаться отомстить Евлахову через его детей?

— Зачем?

— Ну… она ведь любит своего мужа.

— Кто тебе это сказал?

Опалин смутился.

— Она не мужа своего любит, а комфорт, который он ей предоставлял, — пояснил Авилов, саркастически усмехаясь, — это разные вещи. Я уж молчу о том, что она из тех женщин, которые считают, что хранят верность, если изменяют всего пару раз в неделю…

— Так она не…

— Нет, она вовсе не скучает в одиночестве. Ты что, ее не разглядел, что ли? Мимо такой не пройдешь… Бери вафли, я же вижу, как ты на них смотришь. — Он подвинул к Опалину тарелку с вафлями.

Гость хотел было повторить, что он недавно ел и что ему вообще ничего не нужно, но вафли выглядели так, словно появились на свет именно для него, и он осторожно взял одну. Обычно Опалин вафли не жаловал, но у проклятого игрока они были сущее объедение. Мало того, они обладали способностью самостоятельно перемещаться в пространстве, и едва он доел первую, вторая как-то удивительно ловко втиснулась ему в руку.

— По поводу вопросов, которые ты собираешься мне задать, — сказал хозяин, пока Опалин хрустел вафлями, — нет, я не спал с Антониной и не собираюсь — женщины ее сорта обходятся дороже, чем стоят.

От такой откровенности гость, по правде говоря, чуть не поперхнулся, но сделал героическое усилие и притворился, что все в порядке.

— И вообще она мало меня интересует, — продолжал Авилов, — но если хочешь знать мое мнение — не стала бы она связываться ни с какой уголовщиной. Если муж застрянет в тюрьме, а ей подвернется кто получше, она с легкой душой оформит развод и вычеркнет Рогга из своей жизни. Может, ты чаю хочешь?