Мишель Бюсси - Безумство Мазарини

— Не якобы, а на самом деле понял! — с вызовом ответил Арман.

Он помолчал, наблюдая за тем, как суетятся полицейские, потом продолжил:

— Я понял, глядя на логотип газеты на вашей машине.

Отец Дюваль удивленно посмотрел на него. У Мади от любопытства заблестели глаза. Может, Арман и на этот раз блефует?

Дельпеш снова затянулся.

— Рассказывай. Слушаю тебя.

— Вы бы лучше сели… Все очень просто и вместе с тем очень лихо закручено. Я всего лишь связал между собой два элемента. Похоже, что тип, которого Колен принимал за отца, на самом деле — Максим Приер, его давний компаньон и друг. С другой стороны, вы сказали, что этот Приер — специалист по компьютерной графике и знает толк в обработке фотографий. Колен рассказывал, что единственное его четкое воспоминание связано с семейной фотографией, которая стоит у него в комнате. Он с родителями на фоне вот этого аббатства.

— Ты думаешь, что Приер подделал фотографию, когда Колену было шесть лет? Звучит не очень правдоподобно. В шесть лет Колен не мог не помнить отцовского лица. Если бы на фото был кто-то другой, он бы заметил.

— Но не в том случае, если фотографию подделывали понемножку, постепенно! Сначала у кровати шестилетнего Колена ставят настоящее фото, где они все втроем, а потом, в течение нескольких лет, фото подменяют — Колен по-прежнему стоит рядом с родителями, вот только отцовское лицо каждый раз чуточку отличается. Едва заметно. Понемногу, день за днем, лицо на фотографии меняется, но ребенок этого не понимает.

— Такое возможно? — недоверчиво спросила Клара.

— По-моему, полная чушь, — заметила Мади.

Дельпеш раздавил окурок и одобрительно присвистнул.

— Технически это, несомненно, возможно. Поменять лицо на снимке не составляет труда, и таких подменных фотографий могут быть сотни. Если речь идет о шестилетнем ребенке, который больше никогда не увидит других изображений отца, и его зрительную память подкрепляет один-единственный снимок, вполне вероятно, что этот образ в ней и сохранится, вытеснив реальные воспоминания. И вполне логично, что потом он будет принимать Максима Приера за своего отца.

— Я в это не верю, — покачала головой Клара.

Она дрожала. Дельпеш взял ее руки в свои, подышал на них.

— Клара, вспомни, ты в детстве теряла кого-нибудь из близких? Тетя, бабушка…

— Моя бабушка. Мне было девять лет.

— Ты ее помнишь?

— Да, конечно…

— И ее лицо?

— И лицо тоже. Если сосредоточиться.

— Подумай хорошенько. Я уверен, что на самом деле тебе вспоминается бабушкино лицо на фотографиях, которые ты видела после ее смерти. Разве не так?

Клара немного подумала.

— Возможно. Но тут ведь речь об отце, которого мальчик видел каждый день!

— Ему было шесть. Тебе — девять. И бабушку свою ты тоже наверняка видела очень часто. Разницы никакой. Нет, вопрос не в том, возможна ли была технически такая махинация, важнее два других вопроса. Кто мог это сделать? И зачем?

Дельпеш закурил очередную сигарету. Отец Дюваль впервые заговорил — медленно, взвешивая каждое слово:

— Если все действительно так, то подстроить это могли только дядя и тетя Колена, которые воспитывали его десять лет. До этого вечера смешно было бы даже подумать о таком. Но сейчас известно, что Тьерри и Брижит тоже исчезли, одновременно с Коленом. Полиция объявила их в розыск.

— Это они! — завопила Мади. — Колен никогда им не доверял. Только они могли такое подстроить. Их рук дело! Его дядя с Максимом Приером проделали это гадство, а тетка меняла фотографию на тумбочке, пока Колен был в школе. Она же не работала! Говорите, сотни фоток? Вот именно, эти сволочи за год или два просто подменили воспоминания Колена.

Дельпеш кивнул:

— К тому же Максим Приер и Жан Реми внешне были немного похожи. Одинаковое телосложение, оба темноволосые. Остается ключевой вопрос: чего ради так стараться? Готовить такую махинацию заранее, за десять лет?

— Это же очевидно! — заорал Арман и тут же закашлялся. — Вы не могли бы погасить вашу дерьмовую цигарку? Она воняет гвоздикой!

Дельпеш послушно затушил окурок.

— Продолжай, мальчик мой. Почему это очевидно?

— Десять лет назад Жан Реми, отец Колена, отдал точные распоряжения местному нотариусу мэтру Бардону: Колен должен был получить досье с завещанием в его конторе, прочитать в присутствии нотариуса и, разумеется, после этого, узнав правду, позвонить в полицию. Только один человек мог убедить Колена не открывать досье в конторе нотариуса. Только один человек мог добиться, чтобы он не выполнил распоряжений отца, сделанных десять лет назад, — сам отец, внезапно воскресший!

— Черт! — вырвалось у Клары.

Журналист провел рукой по взмокшему лицу.

— Малыш, ты правда не сможешь потерпеть, если я закурю?

Полицейский фургон сорвался с места и, прорезая ночь воем сирены и вспышками мигалки, помчался в обратном направлении. Площадка для отдыха в Фонтене-ле-Конт мгновенно опустела. Движение на шоссе почти восстановилось, но Симон знал, что в эти решающие часы здесь от него больше пользы. Полицейские забрали план острова, не тратя времени на вопросы. Огромный план отсканировали по частям и уже отправили на Морнезе.

Симон вдруг подумал о Кандис, которая сейчас, наверное, спит где-то там, на острове, возможно — в объятиях другого парня, равнодушная ко всей этой ночной суете в заброшенных руинах, которые она сторожила днем.

Симон не расстроился. Ему не терпелось погрузиться в изучение остального досье, которым полицейские даже не поинтересовались. И напрасно.

Все эти типы на острове охотились за сокровищем Мазарини, потому если вычислили, где оно скрыто, то именно там и надо искать и Колена Реми, и Валерино с сообщниками. А ключ к Безумству Мазарини в этом досье, во всех этих письмах, статьях, геологических разрезах, метеорологических сводках, описаниях флоры острова.

Симон углубился в досье, снова и снова проглядывал документы. Он должен найти! В десятый, наверное, раз просматривая бумаги Жана Реми, он вдруг задержал взгляд на одном из геологических профилей. После чего быстро нашел метеорологическую сводку, положил листки рядом.

В тумане вдруг забрезжил просвет.

Рассуждение выстраивалось невероятное. Конечно, это глупо, этого просто не может быть. Только не на Морнезе. Не на этом острове. И все же если его немыслимое предположение верно, то как раз оно многое объясняет, увязывает одно с другим…

Надо начать все заново и проверить!

Воскресенье, 20 августа 2000, 02:35

Подземелья острова Морнезе

Брижит долго молчала, опустив глаза. Винный погреб походил на мерзкую исповедальню, грязную камеру смертника, где выслушивают последнюю волю обреченного.