Мишель Бюсси - Безумство Мазарини

Брижит всхлипнула, но ответила:

— Я не знаю. Не хочу знать. Я всегда считала, что случилась авария. Так мы с Тьерри решили. После смерти твоей мамы Максим Приер и Жан-Луи Валерино связались с нами. Твой отец поехал на Морнезе, оставил досье у нотариуса, вышел в открытое море и покончил с собой. На этот раз — по-настоящему. Сомнений не оставалось. Его тело нашли несколько дней спустя, его еще вполне можно было узнать. Я там была, и Тьерри тоже. Да, Колен, не сомневайся — твой отец умер.

Пустота.

Выкинуть все из головы.

Ни о чем не думать.

Просто слушать.

— Ты стал сиротой. Опеку, естественно, доверили нам. Но мы, все четверо, так и жили с бомбой замедленного действия, которая должна была взорваться десять лет спустя, она пряталась в этом досье, которое тебе предстояло открыть в шестнадцать лет, — досье, где были доказательства нашей общей вины. Жан-Луи Валерино и Максим Приер с ума сходили из-за этой угрозы. Тьерри тоже. Это досье способно было их погубить, надолго отправить за решетку. А тут еще Безумство Мазарини, сокровище, которое твой отец, по его словам, нашел, и указания и доказательства должны были содержаться в досье, хранившемся у нотариуса. Они так долго искали этот клад по всему острову. Если бы не надежда его отыскать, они давно бросили бы твоего отца с его старыми камнями. Поначалу Приер и Валерино пытались ограбить контору мэтра Бардона. Безуспешно. Нотариус был начеку и надежно спрятал бумаги. Потом подумывали подкупить его, запугать, шантажировать, но с Бардоном такой номер не прошел бы, он был твердо намерен исполнить волю Жана Реми. И тогда Максиму Приеру пришел в голову безумный план.

Брижит снова замолчала, перевела дыхание. Она избегала моего взгляда, смотрела в сторону, лицо было в тени, я различал лишь глаза с растекшейся тушью. Она была так непохожа на Брижит из моего детства — сдержанную, всегда элегантную, накладывавшую макияж даже для похода в магазин. Я отвернулся.

— Совершенно безумный план. Максим предложил его скорее в шутку, но Валерино вцепился в него. Ты, казалось, был уверен, что твой отец не умер, — тут подействовали и слова твоей мамы, и россказни няни. Достаточно было эту уверенность поддерживать, иногда упоминать о Жане в настоящем времени, сохранить его адрес в моей записной книжке, прислать несколько открыток с Морнезе. Разжечь твое любопытство. Ты понимаешь, что я имею в виду…

Нет, я не понимал самого главного!

— А лицо моего отца? — заорал я. — Как Максим Приер смог его украсть?

Брижит слабо улыбнулась:

— Очень просто. Максим неплохо умеет обрабатывать фотографии, он профессионал. Он дал мне четыреста фотографий, почти одинаковых. На первой было настоящее лицо твоего отца, то, которое ты знал, на последней — лицо Максима Приера. А между ними — четыреста лиц, незаметно переходящих от твоего отца к Максиму. Я меняла фотографию в рамке раз в три дня, когда ты уходил в школу. Я делала это три с лишним года, и это вошло в привычку, стало рутиной. Я вытирала пыль в твоей комнате, собирала грязную одежду, перестилала постель и меняла фото. К десяти годам ты забыл настоящее лицо отца, оно превратилось в лицо Максима Приера. Ловушка была расставлена. Потом тебе дали возможность найти другие фотографии и даже фильм. Разумеется, лица твоего отца там не было, он или не попал в кадр, или был виден со спины. Прости меня, Колен… Я могла бы тебе сказать, что все-таки тебя вырастила. Но…

— И фотографию на могиле изуродовали, чтобы я не увидел его настоящего лица?

— Да. Это сделал Максим. Но он не посмел разрыть могилу, чтобы снять обручальное кольцо. Колен, ты должен меня понять. Об убийстве речь не шла. Все эти годы у нас была единственная цель: чтобы ты в шестнадцать лет отправился к нотариусу, забрал досье и, не открывая, отдал его Максиму. И тогда мы все вздохнули бы с облегчением. Никто не планировал убийств. — Она судорожно вздохнула. — По крайней мере, я в это верила. Валерино и Приер убеждали в этом меня, нас обоих, все десять лет.

— А каталог летних лагерей на столе в гостиной полгода назад — это тоже было подстроено?

— Да, — кивнула она. — Мы не сомневались, что ты выберешь этот парусный лагерь на Морнезе. Ты приехал на остров, и Максим устроил так, чтобы попасться тебе на глаза за два дня до твоего дня рождения. Заплатил пьянице-моряку — купил ему телевизор, попросил наплести тебе небылиц и назначить встречу так, чтобы это выглядело естественно. Об остальном мы с Тьерри узнали только сегодня, когда приехали.

— Об остальном?

— Обо всем этом ужасе. О побеге Валерино. Об убийстве его сообщника. Две пули в спину! Об инсценировке нападения на тебя и твоего отца. Чтобы тебя убедить остерегаться всех и не доверять никому, кроме отца. А главное…

Брижит не смогла договорить и закрыла лицо руками.

— И разумеется, они не сказали тебе, что как только добьются своего, я им стану не нужен, тогда они без колебаний от меня избавятся. Я последний свидетель, который им мешает.

— Я не знала, Колен. Десять лет назад разве я могла предположить такое… Это была всего лишь махинация, мерзкое жульничество. Но никакой крови.

— Ну да, цепь событий.

Брижит еще сильнее съежилась.

— Валерино готов убить и меня. Приер тоже стал опасным сумасшедшим. Когда я узнала, что они заживо похоронили тебя вместе с двумя друзьями…

Я ее перебил:

— Ты ничего не сказала полицейским и продолжала врать мне. Мало того, там, в изоляторе, ты заметила, что я вроде бы начинаю вспоминать, и тут же сообщила им.

— Тьерри… только Тьерри… Он не такой, как…

Она разрыдалась. Я не чувствовал к ней никакой ненависти. Только жалость.

Теперь все было в порядке. Теперь я все понимал. Оставался один вопрос, на который у меня уже был ответ.

— Значит, это не мой отец хватал под юбкой ту девушку, Джессику? Это был Максим Приер?

Брижит удивленно посмотрела на меня. Вот она, деталь, которую они не сумели учесть.

— Конечно, это был не твой отец. Максим с ума сходил по девчонке, та его дразнила, а когда случился скандал на стройке, бросила его. Это, наверное, тоже сыграло свою роль. Колен, твой отец не мог изменить твоей маме. Твои родители любили друг друга, они были так неприлично счастливы, что все другие пары им завидовали. Они жить друг без друга не могли. Как бы горестно все ни сложилось, ты, Колен, дитя любви…

Брижит впервые посмотрела мне в глаза:

— Ну вот, Колен, теперь ты знаешь все. Надеюсь, это поможет тебе вспомнить про Безумство Мазарини. Иначе они убьют тебя.

— Они убьют меня в любом случае.

Я встал, собираясь вернуться в комнату.

Во всем виноват Валерино. Наверное, это он убил мою маму. Может, идея с разбитой бутылкой не так уж и плоха. Я знал, что Брижит не причинит мне вреда, что она меня не выдаст. Если повезет, я смогу перерезать Валерино сонную артерию, решимости мне хватит. Но затем Максим Приер наверняка меня прикончит. Пулей — в спину или в сердце. Разницы никакой.