Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

И пока Жан Фише спешил исполнить приказания Жуана, тот весело обратился к Паскалю:

– Что же вы меня не спросите, любезный друг, о моей возлюбленной, которая находится за несколько лье от Парижа?

Паскаль улыбнулся.

– Вы скромны, господин маркиз, а значит, и мне следует быть таким же.

– О! – возразил Жуан. – Но я хочу, чтобы вы знали имя той, которую я люблю! Помните ли вы малышку Бибиану, дочь Гонена, фокусника с Нового моста?

– Помню. Я часто видел мэтра Гонена на его подмостках. Но я думал, что, по приказанию Ришелье, он был брошен в тюрьму.

– Действительно, кардинал был очень зол на этого бедняка и засадил его в Шатле [15] Шатле – название двух крепостей в старом Париже. В одной из них находилась уголовная полиция, другая служила тюрьмой. . Но я так просил, так умолял, что Ришелье наконец смягчился. Вот уже шесть месяцев, как Гонен живет счастливо и спокойно на одном прекрасном постоялом дворе, который я ему купил близ Ферроля, по дороге к Фонтенбло.

– Спокойно и счастливо? Если мне не изменяет память, этот Гонен всегда был беспокойного и мятежного нрава. И если кардинал наказал его, то уж вовсе не за неуместные шутки, а за то, что он превратил свой балаган в притон для всех врагов королевства. Уверены ли вы, господин маркиз, что он исправился?

– Как в себе самом, Паскаль! Теперь Гонен с его женой Марселиной только и думают, как бы зарабатывать побольше деньжат в своей гостинице.

– От души желаю этому верить. А мадемуазель Бибиана, его дочь?

– Мадемуазель Бибиане сейчас тринадцать лет. Надеюсь, меня никак не упрекнешь в том, что я выбираю слишком старых возлюбленных! И она уже чудо как хороша и шаловлива! Серьезно, Паскаль, я ее люблю… как брат любит сестру! Она мне обязана своим достатком… и достатком своих родителей. И как нежно она выражает мне свою признательность! Она тоже меня любит!

– Как вас не любить, господин маркиз, когда вы так любезны и щедры?

– Господин маркиз, ваш слуга, Гратьен, ожидает вас у крыльца с лошадьми.

– А! Очень хорошо! Вот тебе, Жан, за труды.

Жуан де Сагрера дал слуге золотой и, протянув руку Паскалю, сказал:

– До свидания, мой друг! Если вы мне понадобитесь, я найду вас здесь. Если же вам буду нужен я… Да, кстати, вы мне так и не рассказали, что делали в Люксембургском дворце, в обществе господина де Лафемаса?

– Очень просто: мне хотелось дать вам знать, что я приехал в Париж, вот я и воспользовался предложением господина де Лафемаса представить меня кардиналу в надежде, что я вас там непременно увижу.

– Однако, Паскаль, этот господин де Лафемас злой человек.

– Полезно иногда познакомиться и со злыми, чтобы лучше ценить услуги добрых!

– А кардинал… Что вы о нем думаете?

– Что он именно таков, каким я его воображал. Единственный, пожалуй, человек во Франции, гений которого преобладает над всеми событиями.

– И вид у него очень величественный, не правда ли? И он вовсе не так зол, как о нем говорят! О, нет! Я горжусь тем, что состою у него на службе, и готов пожертвовать за него чем угодно, как ни странно это прозвучит в моем положении. Я люблю кардинала и вместе с тем имею друзей среди его врагов! Нахожусь, как говорится, между молотом и наковальней. Однако я настолько ловок, чтобы не быть раздавленным! Но я заболтался, а вас ждут. До свидания же, Паскаль! О! Как я рад знать, что вы в Париже. Вдвоем мы теперь, когда Анри совершит какой-нибудь безумный поступок, сумеем смягчить его последствия. До свидания!

– До свидания!

Жуан де Сагрера отправился к Бибиане, а Паскаль Симеони снова принялся перечитывать записку баронессы Ферье. Часы показывали уже без пяти двенадцать. Он поспешно надел шпагу, взял шляпу…

– Дорогой гость, вы позволите? – произнес Антенор де Ла Пивардьер, показавшись на пороге полуотворенной двери.

– Позволю лишь пожать мне руку, но не более, любезный друг. Я спешу! До свидания!..

И стрелой пролетев мимо ошарашенного Ла Пивардьера, Паскаль сбежал с лестницы и был таков.

Последовать ли нам за Паскалем Симеони в особняк барона де Ферье или отправиться с Жуаном де Сагрера в гостиницу «Форсиль», по дороге на Фонтенбло? Наша романическая фантазия влечет нас за пажом. Пойдемте же с нами, читатель, и будем надеяться, что мы не пожалеем об этом путешествии.

Есть некоторые места, точно так же, как есть и некоторые люди, над которыми нависает какое-то особенное предопределение, фатум. Так было и с гостиницей «Форсиль». Откуда произошло такое название, кем оно было дано, мы не знаем. Единственное, что нам известно, так это то, что прежде чем стать гостиницей, дом «Форсиль» служил местом сходок для всех лигистов, ожесточенных врагов короля Наваррского, и, по слухам, в то время в нем было совершено бесчисленное множество злодеяний против солдат и сторонников этого славного короля. Пребывавший в запустении при Генрихе IV, этот дом получил новую жизнь стараниями мэтра Гонена. Это случилось через несколько недель после того, как по ходатайству Жуана де Сагрера Ришелье освободил бывшего фокусника из тюрьмы. Однажды последний пожаловался пажу, что ему нечем теперь промышлять, на что тот отвечал ему:

– Что ж, если вам запрещено теперь подвизаться на подмостках… о чем, впрочем, полагаю, нечего и сожалеть, то вы могли бы избрать себе другую профессию, которая будет одновременно и приятна, и легка для вас?

– Лишь одно занятие будет мне и легко, и приятно.

– Какое же?

– Быть трактирщиком.

– В Париже?

– О, нет! Только не в Париже, это слишком близко к Шатле. Где-нибудь в деревне.

– Что ж, подыщите себе какой-нибудь постоялый двор… и купите его.

– На что? Мой процесс окончательно меня разорил, у меня нет теперь и ста пистолей.

– Но они есть у меня, и я охотно дам вам столько, сколько нужно.

– О, монсеньор! Возможно ли это? Вы будете так добры, что дадите мне…

– Обойдемся без фраз и излишних благодарностей. Вы мне когда-то дали убежище в своем доме, избавили меня от преследования разбойников и спасли мне жизнь. Ваша жена ухаживала за мной, как за родным сыном. Ваша дочь обращалась со мной, как с братом. Займитесь же, Гонен, поиском гостиницы, и как только найдете нечто подходящее, скажите мне, и я заплачу, сколько бы она ни стоила.

Дня через два после этого разговора Гонен прибежал объявить Жуану де Сагрера, что он нашел подходящий дом, в трех лье от Парижа, на дороге, ведущей в Фонтенбло, строение пусть и довольно старое, несколько лет стоявшее без употребления, но еще очень солидное, которое благодаря отделке может превратиться в великолепную гостиницу.

– Сколько вам нужно денег, чтобы сделаться обладателем вашей находки? – спросил Жуан де Сагрера у Гонена.