Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

Этот образчик эрудиции друга заставил Паскаля помимо его воли улыбнуться.

– А как зовутся эти острова? – спросил он, указывая на два довольно обширных острова, образовавшихся из наносных песков посреди Луары, напротив самого Буффе.

– Биссетта и Глорьетта. Сообщение с ними, как вы сами можете видеть, идет через этот мост, построенный лет сорок тому назад, – он называется мост Мадлен. Именно на Биссетте живет…

Ла Пивардьер вдруг замолчал.

– Живет?.. – повторил Паскаль, удивленный столь внезапной остановкой.

– Палач, – промолвил Антенор, понижая голос.

Зная, что именно беспокоит Паскаля, этот славный малый, по вполне понятной причине, уже пожалел – слишком поздно, – о том, что навел разговор на это человеческое орудие, которому вскоре, возможно, предстояло сыграть свою роль в процессе графа Шале.

И действительно, Паскаль нахмурил брови, пробормотав:

– Ага!.. Так вот где живет палач!

В тот же миг на дороге, ведущей к Буффе, показались двое мужчин. Это были Жуан де Сагрера и Жан Фише. Шли они крайне поспешно.

Завидев их, Паскаль почувствовал, как и без того тягостное впечатление, произведенное на него сказанным Ла Пивардьером словом «палач», начало превращаться в ощущение еще более мучительное.

Маркиз был ужасно бледен и почти бежал по дороге, да и Жан Фише был мрачнее тучи.

– Пойдемте… пойдемте, Паскаль! – вскричал Жуан, схватив искателя приключений за руку и увлекая в дом.

И, повернувшись к отошедшему в сторонку Ла Пивардьеру, паж воскликнул:

– Ох! Идемте и вы, сударь! Я знаю, что вы любите господина Симеони… от вас мне скрывать нечего… Впрочем, возможно, и вчетвером мы не сможем исполнить то, что я задумал.

Они прошли в дальнюю комнату.

– Анри де Шале приговорен к смерти! – отрывисто произнес Жуан де Сагрера.

– К смерти!.. – в один голос вскричали Паскаль и Антенор.

– Да, – продолжал паж. – Вот как судьи держат свое обещание; они возводят графа на эшафот. Казнь состоится завтра утром.

– И герцогиня де Шеврез даже при поддержке королевы не смогла…

– Герцогиня де Шеврез покинула Нант с час тому назад. Она изгнана из королевства. Королева находится под караулом в своих покоях. Но постойте, Паскаль… Благодаря господину де Марильяку графиня де Шале будет иметь аудиенцию у короля.

– Завтра… но завтра будет уж слишком поздно!

– Не будет, если мы захотим…

– Говорите же…

– Полагаю, вам известно, где живет палач, господин де Ла Пивардьер?

Муж Сильвии обменялся с Паскалем красноречивым взглядом.

– Да, – воскликнул сей последний, – нам это известно .

– Что ж, тогда, во что бы то ни стало, мы должны сделать так, чтобы этот человек исчез, – продолжал Жуан. – Во что бы то ни стало, слышите? Я захватил с собой золото… много золота… которое он получит, если согласится скрыться… Если же откажется…

– Я об этом позабочусь! – промолвил Жан Фише.

– Пропадет палач… судьи будут вынуждены отложить казнь… Тем временем графиня де Шале явится к королю. Она будет его просить… умолять… как только может просить, умолять мать… и если только у него сердце не тигра.

– Он заменит приговор, вынесенный судьями, изгнанием. Остается лишь на это надеяться, господин маркиз. Но…

– Вы видите, что может воспрепятствовать моему плану, Паскаль?

– Нет… вот только, благоразумно ли нам будет отправиться туда… к палачу… всем четверым? Не наблюдают ли… не следуют ли за нами шпионы… не встанут ли они между нами и этим человеком в ту самую минуту, как он согласится на наше предложение?

Жуан де Сагрера покачал головой.

– Вы правы, мой друг, – сказал он. – Шпионов кардинала теперь тем более стоит опасаться, что со вчерашнего дня в Нанте находится их командир…

– Лафемас?

– Да.

Во взгляде Паскаля сверкнула молния.

– Как бы то ни было, – промолвил он, – полагаю, господину де Лафемасу не следовало приезжать в Нант, когда здесь нахожусь я…

– Постойте! – вскричал Ла Пивардьер. – Мне вот что пришло на ум: меня здесь не так боятся, как вас, господа… Что если мы вдвоем с Жаном Фише отправимся к этому Лемагюре?

– Лемагюре? – повторил Жуан. – Так вот как зовут этого…

– Да, это его имя.

– Почему бы и нет? – согласился Паскаль. – Отнесете ему то, что господин маркиз готов ему предложить в обмен на исчезновение.

– Десять тысяч ливров, – уточнил Жуан. – Вот они.

– Если он согласится, – продолжал Паскаль, – думаю, у нас все выгорит. Нужно будет только удостовериться, что он спрятался в надежном месте.

– Я уже об этом подумал, – сказал Ла Пивардьер.

– А что, если он откажется?

– Тогда я сам его спрячу, что еще проще! – вскричал Жан Фише. – А будет выступать – я так его запрячу, что он сам себя не найдет.

– Идите же, мы с господином маркизом подождем вас здесь.

– О!.. Мы там не задержимся.

Ла Пивардьер и Жан Фише удалились. Паскаль и Жуан де Сагрера с берега наблюдали за тем, как они прошли по мосту Мадлен до острова Биссета…

Лемагюре, нантский палач, жил один (жена его умерла в прошлом году, а детей у них не было) в небольшом домишке, построенном на берегу реки и окруженном садом, который поддерживался в близком к идеальному состоянии. Лемагюре до страсти любил садоводство, находя особенное удовольствие в разведении роз.

Ла Пивардьер и Жан Фише с трудом пробирались меж его любимых кустарников, попутно снимая гусениц.

Заплечных дел мастер оказался мужчиной лет пятидесяти, тихим и мирным. Лицом он походил скорее на кроткого буржуа, чем на профессионального палача.

– Чем могу служить, господа? – вопросил он, вежливо поклонившись гостям.

– У нас к вам предложение, – отвечал Ла Пивардьер, переходя прямо к делу. – Для вас это сущий пустяк… для нас же оно значит очень много. Графа де Шале, который содержится в заточении – о чем вам, несомненно, известно, – в подвалах городского укрепленного замка, сегодня приговорили к смертной казни.

– Угу, – пробормотал Лемагюре, срезав садовым ножом жировой побег восхитительной прованской розы, – и что же?

– А вот что: казнить его должны завтра.

– Ну и?..

– Ну и… так как мы не желаем, чтобы он был казнен… и так как без палача казнь не состоится… то мы и пришли предложить вам десять тысяч ливров за то, что вы бежите… или где-нибудь укроетесь.

– Десять тысяч ливров!

– Вот они.

Лемагюре посмотрел с жадностью на мешок с золотом, затем – уже с недоверием – на стоявшую перед ним парочку.

– Послушайте, господа, – сказал он после минутного размышления, – я отнюдь не дурак, поэтому понимаю, что если я скажу «нет»… вы заставите меня сказать «да»…

– Верно мыслишь! – произнес Жан Фише.

– Иначе и не научен. Поэтому, полагаю, мне следует принять ваше предложение по доброй воле.