Иван Любенко - Темный силуэт

— Неужели, профессор, всё-таки жив? — пристав вскочил от удивления и замер, став похожим на один большой вопросительный знак.

— Уверен, что нет, раз вторая часть билета в руках у преступника, — ответил Ардашев.

— Допустим, но как он мог так быстро добраться из Новороссийска в Санкт-Петербург? — спросил судья.

— Новороссийск — не Туапсе. Мог протелефонировать и в столицу — предположил пристав. — Надобно срочно связаться с полицией Санкт-Петербурга и, в случае появления получателя выигрыша, задержать последнего до выяснения всех обстоятельств получения лотерейного билета.

— Если ко мне нет больше вопросов, разрешите откланяться, — проговорил Ардашев.

— Вы свободны. Тем не менее, Клим Пантелеевич, мы надеемся, что вы будете согласовывать с нами любые действия по расследованию этого дела, — пытаясь придать голосу официально холодный оттенок, выговорил Семивзоров.

— Безусловно. Честь имею, — изрёк присяжный поверенный и удалился.

День, начавшийся с неприятного стука в дверь, ничего хорошего не принёс чете Ардашевых и дальше. Дождь лил не останавливаясь. Море штормило. Солнце, время от времени, делало робкие попытки выглянуть из-за туч, но тут же исчезало. Непогода точно решила отыграться на горожанах за все их грехи. Оставалось лишь находиться в номере и читать книги.

За ужином Клим Пантелеевич заказал бутылку «Цинандали» князя Андронникова. Официант, мастер своего дела, возникал из ниоткуда. Он разливал вино по бокалам и опять исчезал. Казалось, он где-то рядом, но, в действительности, у стола его не было. Появившись так же неожиданно в очередной раз, он произнёс:

— Сударь, вам письмо. Пришло ещё днём, но вот только сейчас вспомнили. Приносим искренние извинения.

— Благодарю.

Обратного адреса не было. Почтовый штемпель погасил марку вчерашним числом. Письмо было отправлено из Туапсе. Адрес был выполнен машинописью: «Г-ца «Европа». П.п. Ардашеву К.П. Лично». Клим Пантелеевич взял с подноса канцелярский ножи вскрыл брюхо конверта. Текст, набранный на печатной машинке, гласил: «Сегодня в 10 пополудни на пересечении Крепостной и Набережной. Получите сведения о профессоре Поссе за 500 рублей. Приходите».

Клим Пантелеевич щёлкнул крышкой золотого Мозера. До назначенной встречи оставалось всего три четверти часа. Он убрал лист в конверт и спрятал в карман.

— Что это, Клим? От кого?

— Не знаю. Обещают пролить свет на исчезновение профессора.

— А это не опасно? — Вероника Альбертовна тревожно забегала глазами.

— Не волнуйся. Встреча пройдёт в людном месте.

— Там же дождь.

— Он почти закончился. Найму извозчика. Всё будет хорошо, дорогая. Не беспокойся. Ложись спать и не жди меня. Разговор может затянуться.

Супруги поднялись в номер, но через пять минут Клим Пантелеевич уже спускался вниз, на выход.

Слежку за собой присяжный поверенный заметил сразу и потому щедро расплатился с извозчиком вперёд и объяснил, каков будет маршрут. Фаэтон, шедший позади, не отставал. Саженей за двести до назначенного места, перед поворотом с Ольшевской улицы на Крепостную, Ардашев велел кучеру перейти на шаг. Быстро спрыгнув с пролётки, он прижался к дверям дома так, что свет от фонаря на него не падал. Коляска продолжила двигаться дальше. За ней простучал колёсами другой фаэтон. Ардашев, ускоряя шаг, проследовал за ним. Скрываться не было нужды, потому что полог впереди идущего экипажа закрывал пассажиру задний обзор. Повернув на Крепостную, адвокат увидел, как нанятый им фаэтон остановился в уговоренном месте на Набережной. Саженей за двадцать стала и вторая коляска. Очевидно, преследователь раздумывал, как поступить. Когда Ардашеву оставалось дойти не более пяти саженей до последней коляски, из неё вышел человек в брезентовом плаще с капюшоном. Кучера он отпустил.

Клим Пантелеевич раскрутил трость так, чтобы можно было вынуть кинжал одним движением.

— Мил человек! Не меня ли ищешь? — крикнул присяжный поверенный, приближаясь к незнакомцу.

Тот обернулся и выставил нож. Ардашев шёл прямо на него. Расстояние уменьшалось. В этот момент адвокат сделал последний поворот ручкой трости, и в руке сверкнул длинный клинок. Противник в нерешительности остановился, но было поздно. Фехтовальный выпад Ардашева застал его врасплох. Остриё ударило нападавшему в горло. Он выронил нож, припал на колено и замертво повалился на землю. Кровь хлестала фонтаном, растекаясь на небольшие ручейки, смешанные с бежавшей по мостовой дождевой водой.

Извозчик Ардашева, видевший схватку, от страха взмахнул вожжами и понёсся по Набережной. Просить его остановиться было бесполезно.

Клим Пантелеевич осмотрел труп. Покойнику было лет сорок. В карманах оказалось всего пять рублей, колода дешёвых карт, пачка папирос да спички. Он вытер клинок об одежду убитого и закрутил в ножны.

Неожиданно показалась чья-то пролётка. Возница был один.

— Послушай любезный! — крикнул адвокат. — А смотай-ка на Перцовскую горку, привези полицейского. Скажи, мол, убийство здесь. А я пока труп покараулю.

— Я мигом, вашество! — отозвался кучер и стеганул лошадей.

Трёхэтажное здание Управления Туапсинским округом по фасаду имело шестнадцать окон. Начальник округа, податной инспектор, акцизные чины, отделение Екатеринодарского Окружного суда, управление порта, нотариус и мировой судья — все располагались здесь. В доме горело лишь окно мирового судьи. Пристав Добраго, поднятый посыльным городовым, молча курил и рассматривал текст письма, переданного присяжным поверенным. Судья Семивзоров отхлёбывал чай из стакана и ждал, пока Ардашев ознакомится с протоколом допроса.

— Всё верно, господа. Замечаний и дополнений не имею, — адвокат расписался и положил перо на подставку.

— Это ваше счастье, Клим Пантелеевич, что у вас имеется разрешение на ношение трости со скрытым кинжалом, — резюмировал судья. — И правильно, что при себе сей документ держите. А то бы беды не избежали. И свидетелем не зря обзавелись. Кучер, хоть и струхнул и дал дёру, но подтвердил, что убитый первый бросился на вас с ножом. Необходимая личная оборона. Статья 101 Уложения о наказаниях.

Ардашев усмехнулся и процитировал:

— «Нанесение нападавшему увечий или даже самой смерти не вменяется в вину оборонявшемуся, если при отражении нападения, он не имел возможности прибегнуть к защите местного или ближайшего начальства».

Семивзоров посмотрел на адвоката, покачал головой и сказал:

— Одно плохо: слово своё вы не сдержали. Обещали не предпринимать никаких самостоятельных шагов — ан нет, не послушались. Нешто жизнь не дорога?

— Ещё как дорога, Архип Андреевич. Вы же понимаете, что я не мог не отправиться на встречу. Мы бы тогда вообще не вышли на сообщника убийцы профессора.